Тролли тоже плачут - Катерина Снежинская

И всё равно незамеченной процессия не осталась — девушку приметили. Что тут началось, описать сложно. Такого улюлюканья, воя, свиста и рёва и на площади Мира во время празднования дня рождения императрицы не услышишь. Да, к тому же, гвалт отражался от низких потолков и стен, катясь по коридору громыхающим эхом.

Шум должен был заглушать отдельные крики, но только странно их усиливал. Пожеланий и предположений, что с ней можно сделать, Курой наслушалась вдоволь. Честно говоря, даже больше, чем хотелось бы. Гораздо больше. Девушка и не пикнула, когда Мастерс обнял её за плечи, спрятав у себя подмышкой. Наоборот, задвинулась подальше, едва не нырнув под полу куртки.

— Прошу прощения, милая барышня, — покаялся Гикорри, с трудом перекрикивая шум, к которому прибавился ещё и грохот деревянных дубинок надсмотрщиков по решёткам. Это охранники так заключённых успокаивали — колотя по прутьям. — Конечно, это заведение не для женщины. И я, между прочим, говорил об этом господину Россу.

— Она не милая барышня, — огрызнулся Мастерс, — а теург и сотрудник нашего агентства.

— Тогда я пекарь, — усмехнулся инспектор, разгладив усик-пёрышко большим пальцем.

— А я это всегда знал, — буркнул Яте.

— Слово «знать» и вы — это оксюморон[15]! — продемонстрировал богатый словарный запас полицейский.

— Перестаньте! — поморщился Алекс. — У нас слишком много взаимных претензий. И высказывать мы их до утра можем.

— Какие у вас могут быть претензии к полиции? — возмущённо взвился Гикорри.

— Сколько раз я вас просил разрешения поговорить с подозреваемым? Но вы же боялись, что он мне расскажет больше, чем вам. И чем дело кончилось?

— Мне вообще непонятен ваш интерес к Кархару! А объяснить его вы отказывались. Он у вас в офисе несколько часов провёл. Допрашивали бы себе, сколько вздумается!

— Прекратите! — взмолилась Каро. — Сил больше нет!

Вообще-то, теург обращалась к охранникам, с удовольствием младенцев-дегенератов возящих дубинками по решёткам. От этого звука не только уши готовы были свернуться в кочанчики брокколи. Виски угрожали лопнуть. Главное, что толку от их действий не наблюдалось. Заключённые только громче вопили.

Но, как ни странно, послушались её не надсмотрщики, а спорщики. Дружно глянув на девушку и как по команде виновато отведя глаза. Росс даже пробормотал что-то похожее на извинения.

— Н-да, — кашлянул Гикорри, — собственно, мы пришли. Вот тут у нас одиночные камеры. В них содержатся опасные или особо ценные преступники.

— Чем же он для вас так ценен был? — надменно поинтересовался Алекс. — О его опасности я вообще умолчу.

— Вашим необъяснимым интересом! — огрызнулся инспектор.

— Славны будут семь небес, и мы под золотом их!

От шока Каро вдруг вспомнила молитву, которую с детства не слышала. И уж, тем более, никогда не повторяла. Хотя при виде такого зрелища не только давным-давно забытые молитвы вспомнишь — забудешь, как саму зовут. Просто уж слишком неординарный способ свести счёты с жизнью выбрал дварф. Он даже не повесился, а удавился. Сплёл из разодранного на полоски гнилого одеяла нечто вроде верёвки. Привязал этот «хомут» к ножке стола, привинченного к полу. И, встав на колени, приналёг на удавку.

— Упорный мужик, — присвистнул оборотень.

— Секунд пятьдесят до потери сознания, — деловито заметил Яте. — А то и больше. Вы тут ничего не трогали?

— Его точно не трогали. Оставили эту честь падальщикам. То есть, я, конечно, хотел сказать: вам, господин Курой. Нам и без троганья всё понятно.

— Может, подождёшь во дворе? — тихо, так, что его только Каро и расслышала, спросил Рон.

— Как ты абсолютно справедливо заметил, я теург, а не нежная барышня! — решительно вывернулась из-под его руки тега. — Не мешай мне, будь добр!

— Хорошо, что ты себя со стороны не видишь, — хмыкнул оборотень, послушно отходя в сторону. — Мертвяки обычно румянее, чем ты.

Девушка в ответ только плечами передёрнула. Вероятно, она хотела продемонстрировать, что не нуждается в мнении оборотня. Хотя вполне возможно её просто нервная дрожь пробрала.

В камеру теги вошли вместе — и только они. Все остальные предпочли остаться в коридоре. Каро двинула вдоль стен, рассматривая помещение через друзу лупы. А Яте, не трогая его, встал рядом с трупом на колени, стараясь заглянуть мёртвому дварфу в лицо. Кто-то из охранников брезгливо икнул. А когда медик наклонился ещё ниже, нюхая синие, вывернутые как булки, губы, не выдержал и куда-то побежал, громко топая подкованными ботинками. Наверное, поспешил рассказать сослуживцам о профессионализме сотрудников «Следа».

— Ну, это уже чересчур… — пробормотал Гикорри.

Правда, слова у него вышли не слишком внятными. Просто тяжело говорить разборчиво, прижимая к носу платок.

— Наговор, — вынесла вердикт Каро, прищурившись, разглядывая то, что осталось от Кархара. Причём смотрела она не просто так, а поверх мозаичного амулета, который крутила за цепочку, как будто играясь. — Слабенький. Заставляющий видеть или слышать что-то, чего в реальности не существует.

— И как этот ваш наговор оказался… — инспектор покрутил пальцем в воздухе, подбирая слова, — … на нём? В смысле, тут.

— А это вы уж сами узнавайте, — пожала плечами вполне пришедшая в себя тега. — Но на расстоянии его наложить невозможно. Амулеты тоже не действуют. Нужно оперировать непосредственно потоками жертвы. Грубо говоря, сделать в них дырку и вложить внутрь образ.

— Тогда понятно, зачем его наркотиками пичкали, — подал голос Яте, как раз в этот момент оттягивающий веко трупа и внимательно разглядывающий его глаза. — Я бы сказал, что галлюциногенами.

Теги переглянулись, кивнув друг другу в полном согласии.

— Усиливали эффект, — озвучила их общую мысль теург.

— Так вот чего он по камере носился! — прогудел охранник. — И всё орал: «Она смерть! Она смерть!». Я-то думал, что башкой тронулся. Мало ли таких?

— Почему мне не доложили? — набросился на стража Гикорри. — Как в тюрьме оказались наркотики? Кто пропустил постороннего?

— Так тут оркестр с маршем пройдёт — не заметит никто, — простодушно пояснил надсмотрщик, наивно хлопая белёсыми ресницами. — Нет, чтоб выпустить — это никак. А отчего не впустить?

— А чё, правда? У него в глазу убийца? — заговорщицким шёпотом поинтересовался второй охранник, сунувшись в камеру. — Откуда вы про наркоту-то узнали?

Объяснять пытливому орку никто ничего не стал. Яте только глянул искоса, странно скривив губы. Зато Мастерс, закрыв лицо руками, тихо сполз по стеночке, усевшись на корточки. Оборотень не издавал ни звука, но плечи его вздрагивали. Альв же просто отвернулся, покусывая губу.

Зато инспектор высказывался за всех разом. Если верить его словам, всей тюремной охране в ближайшее время грозило повешенье перед императорским дворцом. Причём особо извращённым способом. По крайней мере, Каро не слышала, чтобы палачи раньше протягивали верёвку через столь странное место.

* * *

— А почему мы раньше её не допросили? — спросила теург, рассматривая фасад дома.

Хотя рассматривать было особо нечего. Обычный четырёхэтажный муравейник, не облагороженный даже канализацией. Эдакое промежуточное звено между «на самом дне» и «ниже падать некуда». Обычно квартиры в подобных строениях снимали те, у кого денег на аренду, пусть и самую дешёвую, ещё хватало. Но покупка бутылки дешёвого пойла уже становился актуальнее, чем приобретение хлеба.

Впрочем, жена разорившегося золотомойщика, да ещё не имеющая родственников, зато умудрившаяся родить двух спиногрызов, вряд ли могла себе позволить более приличное жилье. Маловероятно, что Кархар при жизни утруждал себя семейными долгами и регулярно выплачивал супруге и детям содержание.

— Так Гикорри же запрещал, — пояснил Рон. — К сожалению, лицензия частного детектива не позволяет творить всё, что хочешь. Собственно, полиция на наши действия может наложить любой запрет. «Интересы следствия» — и никаких гвоздей. Жди, когда этот интерес пропадёт.

— Понятно, — протянула девушка, старательно глядя в сторону, но и в подъезд заходить не спешившая.

— Ладно, — оборотень обошёл напарницу и встал перед тегой так, что игнорировать его Каро уже физически не могла. — И в чём дело? Только давай мы сделаем вид, что ты уже пять раз мне сказала: «Ни в чём!», хорошо?

Тега исподлобья глянула на Мастерса, шевельнула губами, будто собираясь ответить, и уставилась в землю.

— Ни в чём, — упрямо буркнула она.

— Видимо, вводные нужно давать чётче, — усмехнулся Рон. — Ради Семерых, Каро! Где трагедия?

— Ты провёл ночь в моей постели! Это, по-твоему, не стоит внимания?

— Так я же тебе сказки рассказывал, а не… — искренне изумился Мастерс, — Даже лежал поверх одеяла! Между прочим, замёрз, как собака. Оцени сравнение.