Хронос Изгоев - Тихон Карнов

я же не коллекционер трагедий. Или ты думал, что я оставлю те бутылки здесь? Тем более, когда появилась ещё пара спин.

— Решил использовать нас в качестве вьючных мулов? — невесело усмехнулся Аматрис. — Впрочем, здесь я не против. Спиртное может пригодиться не только для употребления внутрь.

— О чём я и говорю.

Вглядываясь вдаль, Эммерих выдохнул дым, а затем затушил окурок о дверной косяк и бросил под ноги.

— Знаешь, я частенько так что-то собираю на заброшках. Ткани да тряпки, спирт, консервы, если повезёт, — вдруг поделился странник, и без привычных ноток веселья голос его звучал непривычно и даже незнакомо. — Я ненавижу возвращаться на ЕВу, и, если бы не Нина, жил бы уже здесь дикарём.

— Серьёзно? — спросил Кеган, со стыдом вспоминая свою колкость о том, что в полисе Ландони никто не рад.

— Ага. В принципе, здесь можно неплохо устроиться, разве что с огнестрелом туго… Хотя, конечно, он и на ЕВе дорожает, так что скоро наверняка станет менее доступным.

— Оставил бы ты это безрассудство, — посоветовал музыкант, — это слишком опасно. Даже для тебя, Эммерих. Не хотелось бы, чтобы ты умер — тем более, таким молодым.

— Совсем как я? — послышался позади детский голос. — Ты ведь убил меня, брат.

Кеган вздрогнул, Эммерих разом схватился за винтовку.

— Мне послышалось? — спросил Аматрис.

— Вроде нет, — странник передёрнул затвор. — А ну поглядим.

Они обратно переступили порог, осматриваясь. Кеган включил фонарик и скользнул по углам лучом света. Из темноты вышел мальчик лет десяти, одетый чуть старомодно: чёрные сюртук и брюки, накрахмаленная рубашка. Ребёнок остановился в нескольких шагах, пристально глядя на Кегана.

У мальчика были русые волосы и светлые глаза, но черты лица выдавали лёгкое сходство с Аматрисом.

Помещение вокруг изменилось — потекло туманом, преображаясь. Мебель подёрнулась рябью и приняла иную форму. Балкончики второго этажа исчезли, потолок опустился. Над головой возникла огромная люстра на сотню свечей.

Обшарпанный, изъеденный временем вестибюль преобразился, превратившись в просторную залу. Под ногами пролёг узорчатый паркет из сандалового дерева — вместо прежнего дубового, потускневшего. Исчезли пыль и тление, декор задышал новизной. Резные столы и стулья, мягкие диванчики, покрывающий потолок золочёный орнамент. Меж тем за арочными окнами продолжала простираться непроглядная темнота. Оглянувшись, Кеган увидел, что крыльцо пропало, и за спиной вместо выводящих наружу дверей оказалась глухая стена.

— Лир, это что за [ерунда], — Эммерих нахмурился. — Хотя может, без Лира реально не обошлось.

— Ты убил меня, брат, — повторил мальчик, шагнув к Кегану. Он держал спину неестественно прямо, разговаривал ровным голосом. — Сжёг, потому что всегда завидовал мне. Ненавидел, потому что я, а не ты, законный наследник. Я умер, а скоро умрёшь и ты. Ты никогда отсюда не выберешься.

Кеган несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а затем мотнул головой, точно желая избавиться от морока. Комната, в которой они оказались, была ему хорошо знакома — гостиная в поместье семьи Аматрис. Именно здесь начался тот пожар.

— Люмен умер, — выдавил из себя Кеган, стараясь не смотреть на младшего брата, — и если это андер…

— Будь он андером, мы бы не слышали его, мы же не некрокинетики, — напряжённо напомнил Эммерих. — Думай рационально, Кеган. Ты устроил пожар. Ты сжёг своего брат…

— Больше похоже на то, что ты пытаешься вывести меня из себя, — нервно заметил Аматрис.

— Нет, слушай. Огонь — кремация — полностью исключает формирование немёртвого образа, андера, — упрямо продолжил странник, не сводя сканеров с Люмена. — К тому же, там, где тусуются андеры, температура понижается — сейчас этого нет. Это не твой брат, пташка. Оно лишь выглядит так.

Будто не замечая слов красморовца, мальчик продолжил:

— Тебе понравилось меня убивать. Ты давно этого хотел, но не находил повода, но вот мама сказала, что она отказывается от тебя, и ты выпустил свой огонь.

Визитёр, выйдя из тьмы, чуть качнул головой, и его внешность стала меняться. Он вырос и раздался в плечах, приняв облик взрослого человека. Черты перестали быть детскими — теперь это был мужчина лет тридцати. Волосы удлинились, почернели, потемнели и глаза. Сюртук превратился в дорожное пальто, на поясе возникли два меча и пистолет в кобуре.

Кеган понял, что смотрит в своё собственное лицо — прямо перед ними теперь стоял его двойник, точная копия, как если смотреть в зеркало.

Зал изменился, вновь принимая опустошённый облик — обугленная мебель, пятна копоти на стенах. Из ставших разбитыми окон задул сквозняк, разворошив возникший под ногами пепел. В глаза бросились лежащие на обожжённом паркете кости.

— Мне доставило удовольствие их всех убивать, — теперь двойник имитировал голос самого Аматриса. — Брата, слуг. Жаль, не получилось с матерью. Я действительно их всех ненавидел.

— Заткнись! — рявкнул Кеган и судорожно вздохнул. Затем в его лице нечто неуловимо изменилось, и мужчина цепким взглядом прошёлся по произошедшим с интерьерам метаморфозам, после чего уже ровнее сказал: — Ты врёшь.

— Эй! [Зачем] ты с ним базаришь? — прошипел Эммерих.

Двойник посмотрел на него безучастно:

— Значит, не хотел… Просто случайность, просто психокинетический дебют. Этим ты оправдываешься?

— Если бы я хотел поговорить о гештальтах, я бы записался к психологу, — невозмутимо ответил музыкант, медленно перемещая руку на рукоять меча.

— Мы с Ниной похожи на психологов? — возмутился Ландони.

— Нет, но это было бесплатно, — мельком глянув на него, произнёс Кеган, — к тому же, алкоголь действует на меня не лучшим образом.

— Твоя бравада бессмысленна, Принц Пламени. Мать тебя ненавидит, а все, кто хоть немного любил, умерли или скоро будут мертвы. Ты больше здесь никому не нужен.

Он выхватил мечи и рванулся к Кегану — одним стремительным движением. Эммерих выстрелил несколько раз подряд, но пули не причинили существу вреда. Клинки пронзили воздух совсем рядом с Кеганом, успевшим уклониться. Он выхватил пистолет и выстрелил в двойника в упор, с силой надавливая на спусковой крючок. Одна пуля попала в голову, а другая — в грудь.

Лицо двойника тут же покрылось ожогами и почернело. Сквозь обгоревшую плоть проступили кости. Глаза выгорели, сменившись чёрными провалами. Одежда сделалась изношенной и ветхой. Двойник выпустил мечи и протянул руку к Кегану — ладонь принялась осыпаться пылью да разноситься в воздухе. Пальцы распадались фаланга за фалангой, а вслед за ними локоть и предплечье. Черты обгоревшего лица утратили чёткость и потекли серым прахом. Несколько мгновений, и от него ничего не осталось.

— Не думаю, что это конец, — пробормотал Эммерих, не опуская оружие.

В самом деле, тогда же навстречу им из тьмы шагнул высокий человек в чёрной шинели с серебристыми эполетами. Его лицо закрывала белая сегментированная