Тропой памяти - Людмила Евгеньевна Пельгасова

женщины, так что при всем желании не спутаешь. Ты ведь знаешь, где она… Да, иршим[35]?

Тхаруг предпочел сделать вид, что не расслышал странного обращения, это было несложно, ибо последнюю часть фразы гость произнес тихо.

— Бойцов с такими именами в моей сотне нет, — обрезал он. Наглый тип с трехэтажной отметиной на физиономии злил его ужасно, и сотник очень надеялся, что тот поскорее исчезнет. Но не тут-то было:

— Да ну? — неискренне удивился Шаграт, — И давно ли? Или пропажа бойцов у тебя в сотне — обычное дело?

Тхаруг смотрел волком:

— Че тебе надо?

— Где моя племянница? — тихо, но с нажимом и явной угрозой произнес Шаграт, и его рука медленно поползла к эфесу й’танга. В другое время вспыльчивый Тхаруг нипочем не упустил бы возможности проучить молодого наглеца, сейчас же поворот темы оказался слишком непредсказуем. Тем не менее, зрачки встретились не хуже лезвий, только что без звона. Разительный контраст являли собою сейчас эти двое: широкий в кости, мощный как тролль и немолодой уже Тхаруг в простом стеганом поддоспешнике и прямой как стрела Шаграт, молодой, загорелый и поджарый, в пластинчатом доспехе и наплечниках. Безмолвная дуэль взглядов длилась около минуты, после чего Тхаруг пару раз моргнул и отвел глаза, словно бы сдавшись.

— У Назгулов она… — нехотя вымолвил старый сотник.

— Что?! — вытаращился Шаграт — С какого такого горя?

— Приказ коменданта, — равнодушно пожал плечами тот. Однако отделаться от начальника Кирит-Унгольской заставы было не так-то просто. Пришлось в общих чертах обрисовать произошедшее в тарочьей деревне, присовокупив, правда, к сему измышления самого коменданта. Последнее обстоятельство окончательно убедило Шаграта, что дело здесь нечисто.

— Погоди-ка, дзаннарт-кхан, — он поднял ладонь. — Чушь какая-то выходит. Согласно уставу, который ты не хуже меня знаешь, стрелок подчиняется приказам командира, и без указания цели права выстрелить не имеет. А Дагхур никаких приказов относительно этого вашего буяна не отдавал, потому что до последнего мига старался решить дело без крови… факел ему в руки за это. Я понимаю, что старина Гуфхат бесится и грызет циновки у себя в кабинете, ему надо на ком-нибудь сорваться. Но при чем тут вообще стрелок?

Тхаруг слушал молча и довольно равнодушно. До тех пор, пока в скучном и нарочито занудном тоне оппонента не зазвучало неприкрытое презрение.

— Что же это ты, дзаннарт-кхан, а? Бей своих, чтоб чужие боялись, так, что ли? — задумчивый взгляд прищуренных глаз скользнул по изжелта-серому лицу старого вояки. — Гуфхат-Будух свой драгоценный зад прикрыть хочет, это ясно… А ты ему помогаешь по мере сил, хоть и непохоже, что по своей воле. Чем же он тебя взял-то, а, сотник… купить не смог бы, вижу. Значит, пригрозил как следует. Только вот чем, любопытно? Моей заставой или чем пострашнее?

— Не твое дело! — зло огрызнулся Тхаруг. На Шаграта это не произвело ровным счетом никакого впечатления.

— Нет, ну все-таки? — не отставал он. — Хм… Неужели рудниками?

— Да, пхут-тха! — заорал он, уже не сдерживаясь, в полный голос, не жалея ни связок, ни оконных стекол. — Рудниками Музгара, щенок! Слышал? Теперь все слышал, да? Ну и проваливай!

Шаграт едва заметно ухмыльнулся, что привело старого сотника в состояние крайнего бешенства. Обвинение в трусости у иртха является смертельным оскорблением, смыть которое можно лишь кровью, а этот молодой наглец еще и насмехаться посмел… Но отчего-то в этот раз Тхаруг не попытался ударить, даже с места не двинулся. И лишь когда кирит-унголец устало буркнул: «я к коменданту…» и, не оборачиваясь рывком распахнул дверь, задыхающийся от бессильной ярости Тхаруг чуть слышно прошипел в спину:

— Развелось вас, недобитков…

Успевший шагнуть за порог Шаграт вздрогнул словно от удара и медленно повернулся всем корпусом. Было слышно как под толстой кожей перчаток хрустнули костяшки стиснутых кулаков. Багровой сталью полыхнули зрачки на загорелом лице, и было в их взгляде что-то такое, отчего бесстрашный рубака, не боявшийся даже Назгулов, невольно сделал шаг назад.

— Недобитков, говоришь? — с веселой злостью оскалился Шаграт, — Ну так ты попробуй, добей!

И он стремительно вышел, хлопнув дверью, а дзаннарт-кхан Тхаруг, оставшись один, в изнеможении сел на пол и ссутулив плечи, низко-низко опустил лысеющую голову.

Глава 10

Комендант Минас-Моргула, дун-дзаннарт-арк-кхан Гуфхат-Будух спокойно восседал в личном кабинете на толстой циновке перед низким столиком, более всего похожим на широкую скамейку или поднос о двух ножках. Поверх были разложены письменные принадлежности, несколько свитков и стопка чистого пергамента, для ровности прижатая сверху пиалой желтой глины с остывшим травяным отваром. Не отвлекаясь от чтения, Гуфхат-Будух периодически прихлебывал чай. Гхул-кхан[36] был спокоен, нетороплив и практически счастлив: сегодняшней ночью решилась одна из двух мучавших его проблем. Все прошло так, как было задумано, виновный, а точнее, крайний, в срыве разведоперации найден, так что пошатнувшийся было авторитет Гуфхат-Будуха потихоньку восстанавливался. О второй проблеме, необходимость решения которой нависала над головой подобно лезвию й’танга, комендант покамест предпочитал не вспоминать: тем более, что дел накопилось предостаточно. К примеру, за час до заката в крепость пришли обозы с продовольствием и таингуром, а дотошные счетоводы и писари до полудня уже успели составить реестр подлежащего дальнейшему распределению довольствия. Гуфхат-Будух преспокойно разбирал пергаменты с бесконечными списками и ставил на них свою подпись, как вдруг…

Распахнувшаяся с треском дверь явила его изумленному и слегка испуганному взору донельзя мрачного бритоголового иртха в пластинчатом доспехе и дорожном плаще. В первое мгновение комендант не успел сообразить, откуда ему знакома эта загорелая физиономия с тройным шрамом через бровь.

— Хасса, гхул-кхан! — пришелец быстрым шагом пересек комнату. Гуфхат-Будух начал было поспешно вставать, но, сообразив, что перед ним всего-навсего сотник пограничной стражи, опомнился и плюхнулся обратно на примятую циновку. Замешательство его немедля уступило место раздражению и праведному гневу.

— Эт. это что еще за новости?! — он с силой хлопнул кипой пергаментов о столик. — Вы что себе позволяете, а? Без доклада, без позволения… в чайхане что ли?!

— Виноват! — Шаграт кивнул и щелкнул каблуками, выбрасывая руку вверх. Представился.

— Ну и? — на коменданта личность гостя не произвела ровным счетом никакого впечатления. Ну, Шаграт и Шаграт… мало ли Шагратов… Тон Гуфхат-Будуха по-прежнему оставался сварлив и раздражителен. Однако бритоголовый гость, будто не замечая дурного настроения, преспокойно уселся напротив, хотя ему никто не предлагал.

— В крепости находится моя племянница, Шара из клана Желтой Совы. От ее командира дзаннарт-кхана Тхаруга мне стало известно, что ее по какому-то дурацкому обвинению заключили под стражу. Приказ исходил от… — и когтистый палец ткнул в сторону коменданта.

— Ну и? —