История Канады - Крейг Браун

для приготовления пищи. Внутреннее убранство было спартанским: минимум мебели, в основном сделанной собственными руками, и почти без украшений. В этих комнатах и на тесном чердаке проживали большие семьи сельских тружеников Новой Франции.

Были ли абитаны хорошими фермерами? Многие иммигранты не имели фермерского жизненного опыта, а отсутствие подготовки, принадлежность к другим сферам деятельности (таким, как торговля пушниной) и изолированность от рынков сбыта, вероятно, обусловливали тягу абитанов к простым и консервативным методам ведения сельского хозяйства. Их маленькие фермы, вырубленные из окружающего леса тяжким трудом, несомненно, выглядели примитивно, хотя имеются свидетельства о внедрении севооборота и других технологий, в основном сравнимых с теми, которые применялись в любых иных местах в те времена. Ключевым фактором для земледелия абитанов была, вероятно, адаптация к местным условиям, а не навыки или их отсутствие. При избытке земли и нехватке рабочих рук не было необходимости изучать или заимствовать технологии интенсивного земледелия, применявшиеся в тех частях Европы, где сложилась прямо противоположная ситуация.

Землевладельцы и крестьяне-держатели: сеньориальный режим

Семьи, которые в 1660— 1670-е гг. расчищали от леса свои участки вдоль реки Св. Лаврентия, делали это в рамках системы поземельных отношений, известной как сеньориальный режим, сформировавшей Новую Францию и до сих пор продолжающей определять ее исторический облик. Во Франции традиционный постулат «nulle terre sans seigneur» («нет земли без сеньора») восходит к Средневековью, когда феодал со своим замком и приближенными контролировал и защищал определенную территорию, а проживавшее на ней население обеспечивало его за счет своего труда. Даже когда политические и военные аспекты феодализма ушли в прошлое, общество сеньоров-землевладельцев и крестьян-держателей продолжало господствовать во Франции, как и в большей части Европы, и перенесение такого общества из метрополии в Новую Францию прошло почти без споров. Во Франции само собой разумеющимся фактом считалось, что земля колонии принадлежит королю (в любом случае из-за войны в долине реки Св. Лаврентия там осталось очень мало аборигенного населения), и создание сеньорий (seigneuries) было самым естественным способом, с помощью которого король через своих представителей мог даровать земли своим подданным.

Сеньориальный режим предусматривал два основных типа пожалований: сеньории и пожалования простолюдинам (rotures)[129]. Независимо от того, получал ли владелец сеньории землю непосредственно от короля или от другого сеньора, он приносил им клятву верности, но не платил ренты. Владельцы-простолюдины, напротив, считались цензитариями[130]. За землю, полученную ими от сеньора, они должны были вечно выплачивать ренту. Их держание предполагало также ряд обязательств, в частности они должны были пользоваться мельницей сеньора и отдавать ему часть выручки от сдачи участков земли в аренду. Сеньории в колонии обычно были достаточно большими для размещения десятков простолюдинов, но эти участки редко превышали размеры одной семейной фермы.

Поскольку КСУ в период своего управления Новой Францией была заинтересована в привлечении туда новых переселенцев, компания раздавала сеньории всем, кто казался способным привозить колонистов. Хирург Робер Жиффар, посетивший Новую Францию в 1620-е гг., стал одним из первых бенефициаров этой системы. В 1634 г. он получил сеньорию Бопор, примыкавшую на востоке к Квебеку. Жиффар был уроженцем городка Мортань в Перше, и именно он вместе с несколькими своими друзьями организовал там первую волну переселенческой лихорадки. Примеру Жиффара последовали немногие сеньоры, и большинство сеньорий развивались медленно, но к 1650-м гг. уже сложились три четко очерченных региона — окрестности Квебека, Монреаля и Труа-Ривьера — с активно функционировавшими сеньориями. Там уже появился столь типичный для Новой Франции ландшафт. Почти все сеньории представляли собой длинные, узкие участки, расположенные под прямым углом к речным берегам рек; находившиеся внутри сеньорий наделы тоже были длинными и узкими. Поселенцы хотели находиться как можно ближе к соседям, а доступ к реке для всех высоко ценился, так как она имела важное значение и для передвижения, и для торговли.

Сеньорами в колонии становились не только аристократы; получение сеньории не было обусловлено знатностью происхождения, а обладание ею не означало перехода в дворянское сословие. Тем не менее колониальная аристократия играла в системе землевладения решающую роль. В 1663 г. половина сеньоров были дворянами (или дворянками, так как вдовы обычно наследовали земельную собственность своих мужей), и они владели тремя четвертями всех земель, пожалованных колонистам королем. Число принадлежавших аристократам сеньорий возросло, когда офицеры Кариньян-Сальерского полка, а затем отдельных рот морской пехоты стали получать землю, что помогало привязать их к Новому Свету. Например, Пьер де Сорель прибыл в Новую Францию в качестве капитана этого полка. Чтобы защитить колонию от ирокезских набегов, рота, которой командовал де Сорель, построила близ Монреаля форт — в том самом месте, где река Ришельё впадает в реку Св. Лаврентия. Когда полк был расформирован, этот форт превратился в сеньорию де Сореля, а многие его солдаты стали его же первыми цензитариями. Для сеньориальной элиты принадлежность к военной касте представлялась естественной, так как аристократия всегда определяла себя как группу «тех, кто командует», и в качестве лидеров они рассчитывали на свои владения и на своих держателей.

«Те, кто молится», т. е. духовенство, также рассчитывали на поддержку третьего сословия — «тех, кто трудится»; в течение всей истории Новой Франции одним из крупнейших землевладельцев там была Церковь. Дарение сеньорий мужским и женским монашеским орденам было не просто жестом милосердия, так как многие из них имели деньги и навыки для развития своих владений. Вероятно, самым успешным примером такой сеньории стал остров Монреаль, где орден сульпицианцев занял место потерпевшей неудачу миссии, проповедовавшей в момент своего создания столь высокие идеалы. Богатые и имеющие нужные связи сульпицианцы назначили способных управляющих и тратили деньги на обустройство своих земель. Их усилия были вознаграждены быстрым развитием и расширением территории: они завладели большей частью острова Монреаль, который оставался в их руках и в XIX в. Не все церковные сеньории находились в собственности монашеских орденов. Епископ Франсуа де Лаваль, принявший сан дворянин, единолично являлся сеньором острова Орлеан, находившегося рядом с городом Квебек. Как и аристократия, Церковь год за годом расширяла свои земельные владения.

Малочисленность дворянства в Новой Франции в первые годы колонизации порождала в обществе социальную мобильность, предоставляя шанс стать сеньорами многим простолюдинам. Шарль Ле Муан, сын владельца постоялого двора в Дьеппе, прибыл в Новую Францию в 1641 г. в пятнадцатилетнем возрасте. Он был ангаже, служившим иезуитам в их миссии среди гуронов. Жизненный опыт, который он там приобрел, помог ему разбогатеть на торговле пушниной. Однако своей первой сеньорией Лонгёй, расположенной на противоположном от Монреаля берегу реки, он был награжден в 1650-е гг. за мужество, проявленное