Золотая клетка - К. Лумари

и Аспен тоже. Я оттолкнул его. Этот засранец позволил мне сдвинуть его с места и даже не пытался сопротивляться. Не обращая на него внимания, я опустился перед ней на колени. Он ничего не сказал, когда я схватил ее за подбородок.

— Скажи мне, почему?

Эти карие глаза, от которых я мог бы опьянеть, просто глядя на них, ярко горели.

— Потому что я хочу быть свободной, — сказала она сквозь стиснутые зубы.

Ее ответ был подобен удару в живот. Я бы исполнил ее желание и сделал это бесплатно, но она не хотела мне доверять.

— Ты хочешь власти, не так ли? Прекрасно. Я облегчу тебе задачу, Аспен, — сказал я ей. — Все, что было моим, теперь твое. Ты можешь, блядь, оставить это себе, не чувствуя вины за то, что оно украдено. Мне это не нужно. — Я остановился, чтобы успокоить своё дыхание. Я наклонился и прошептал ей на ухо: — Но взамен ты отдашь мне то, что любишь больше всего на свете.

Она не произнесла ни слова и даже не посмотрела мне в глаза.

Я оставил ее там и уже почти вышел за дверь, когда Лиам заговорил снова:

— Ты думал, я позволю тебе уйти отсюда живым?

У меня не было возможности ответить ему, когда я почувствовал, как кто-то ударил меня по затылку. Когда я упал и начал терять сознание, я мог бы поклясться, что услышал крик Аспен.

Может быть, это было просто принятие желаемого за действительное с моей стороны.

Кровь покрыла мой язык, пока я наблюдала, как остров становится все меньше и меньше. Практически все уже уехали оттуда — за исключением Мэйсона Штильцхена. Я не думала, что он мертв, потому что целью номер один Лиама было унизить его.

Я почувствовала, что кто-то сидит рядом со мной, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что это Лиам.

— Шесть лет, — сказала я, мои слова были резкими и полными яда.

— Сделка есть сделка, — сказал он самоуверенно. Он потянулся к моему лицу и повернул его так, чтобы мы могли смотреть друг на друга. — Я сдержу свое слово и не прикоснусь к тебе, но как только эти шесть лет истекут, ты моя.

Я вырвала свое лицо из его хватки и вспомнила, что он сказал мне в тот день.

Мое внимание было сосредоточено на Мэйсоне и Рейчел, и то, что я испытала в этот момент, было, не то к чему я привыкла — это была ревность. Лиам прижал меня к стене, и я притворилась, что сказанные им слова были притворными. Может быть, если бы я вела себя так, будто это не имеет значения, вес его слов не был бы бременем.

— Ты меня слушаешь, невеста?

— Мммм.

— Выясни, почему Штильцхен сжег дом, иначе…

Я подняла на него глаза.

— Иначе что?

Его улыбка была жестокой.

— Наконец-то я могу немного повеселиться с тобой, и пока я этим занимаюсь, я поделюсь этим весельем со своими друзьями.

Это был первый раз, когда до меня дошло, насколько я была беспомощна. Он можешь швырять в меня деньгами и наряжать в тонкие шелка, но я всегда буду для него игрушкой, с которой он будет играть.

Лиаму не понравилось, что мне не удалось выяснить настоящую причину, по которой Мэйсон сжег дом дотла. Поэтому вместо этого он решил подразнить его другим способом. Мои варианты были просты. Я встаю перед ним на колени, или он воплотил свою угрозу в реальность. Я не жалела, что не сказала ему настоящую причину, по которой сгорел тот дом.

Мэйсон Штильцхен теперь ненавидел меня, потому что один раз это было ошибкой, но во — второй он не успокоится, пока я не умру. Я смирилась с тем фактом, что унесу его секреты с собой в могилу.

Отчаяние

И, в конце концов, единственными людьми, которых мы могли винить, были мы сами.

Любить было нелегко, любовь была несправедливой, но это не должно было быть жестоким и полным отчаяния.

ГЛАВА 24

Двадцать один год

Время было действительно забавной концепцией. Наверное, это было одной из самых значимых вещей. Что-то, что мы не должны были принимать как должное, но мы всегда это делали. Мы бездельничали, выжидая, скуля, предаваясь воспоминаниям, и все это время часы продолжали тикать.

Все это время последствия наших действий были прямо там, ожидая идеального момента, чтобы возвратиться.

И вот настал мой звездный час.

Никто не просыпается однажды утром и не решает стать отвратительной сукой; жизнь сделала тебя такой. Вы выбрали быть толстокожим, следовательно, вы могли либо продолжать получать порезы из-за какой-то ерунды, либо вас все устраивало, и вы могли причинить боль другим, прежде чем они причинят боль вам.

Жизнь была непростой. Она была чертовски сложной. Иногда казалось, что чем больше вы стараетесь, тем больше это давит на вас. Выбор, который был лучшим для вас, загубил всех остальных. Мой, безусловно, имел последствия, и я закончила извиняться за это.

Обручальное кольцо на моем пальце, даже больше не тяготило меня. Это была просто стальная лента, которая была напоминанием обо всем, что я сделала.

Один урок, который я усвоила на собственном горьком опыте, состоял в том, что вы не должны извиняться за то, что разбили чье-то сердце, если это означало спасение вашего. Не то чтобы это было действительно безвозмездно, но выбор, который я сделала, спас меня, и мне нужно было перестать чувствовать себя виноватой из-за этого.

Я дала Лиаму то, что он хотел. Ни Мэйсон, ни мои родители не смогли бы защитить меня от него. Мои родители даже не потрудились попробовать.

Я сделала глубокий вдох и подошла к краю своего балкона. Теперь, когда солнце начало садиться и отбрасывать тень на Кинговскую башню, все вокруг казалось золотым.

Мои идеально ухоженные руки держались за кирпичную стену, когда я смотрела вниз на королевство, которое я завоевала, нанеся удар в спину другим. Люди, прогуливающиеся по центру города, были похожи на муравьев. Отсюда, сверху, они выглядели уязвимыми, раздавленными, как жуки. По правде говоря, я им завидовала. Они свободно бродили по городу. Конечно, они были прикованы цепями к миру, но их выбор был их собственным. Это было больше, чем я могла себе представить.

— Миссис Кинг, вас