Оттепель (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

На всякий случай проверили точки радиовещания и попытались оценить ущерб от бомбардировки. Понятно, что вышки разбомблены качественно, но погибшие вследствие авиаудара были, хоть и насчитывали едва ли два десятка. Учитывая тот факт, что вышки уничтожались в самом начале операции, завалы предстояло ещё разобрать и поискать пострадавших и погибших.

На каком-то этапе в Ярославль вернулась группа рейдеров, которых, судя по всему, пропустили солдаты из оцепления. Видимо, они ночью выезжали за новой партией жертв. В итоге, вернувшись на базу, обнаружив, что купола вовсе нет, весь город спит и наполнен войсками империи.

Люди, присягнувшие лже-императору Кириллу (или обработанные — тут уж непонятно), сдаваться не собирались и оказали ожесточённое сопротивление. Мятежникам хотели сохранить жизнь, но жизнями своих солдат рисковать было нельзя, поэтому, большая часть группы рейдеров, была просто расстреляна из пулеметов. К сожалению, без жертв было не обойтись.

По предварительным оценкам, число всех погибших в Ярославле насчитывало больше 350 человек. Это включая тех, кто погиб в результате бомбежки радиостанции, от пожаров и иных причин.

Триста пятьдесят человек — это немало, безусловно. И называть это удачей, даже несмотря на процентное соотношение, язык не поворачивается. Но могло бы погибнуть и больше. Если бы операция не удалась, нам пришлось бы бомбить город. И тогда бы потери исчислялись тысячами, а то и десятками тысяч.

Самой неприятной новостью оказалось то, что Кирилла так и не удалось найти. Доложили, что с аэродрома под Ярославлем стартовал легкомоторный самолёт. Сбить его, естественно, не успели. Да и не были к такому готовы. Всё же сбивать гражданские самолеты идея не самая лучшая. Авиация и ПВО тоже не успели среагировать. Да и кому было реагировать? Кто из наблюдателей ПВО ожидал вражеский самолет на внутренних территориях?

Вокруг Ярославля летали наши самолёты-наблюдатели, но у них не было вооружения, поэтому перехватить самолёт они бы не смогли. А таран в этом случае и вовсе звучал как несуразица. Ради чего?

Пока что самолёт довольно успешно отслеживали. Но поднимать истребители пока не спешили. Вот, когда он сядет, тогда и будем разбираться.

Через три часа пришло донесение, что самолёт таки отследили, он приземлился в поле, недалеко от Петербурга. Туда сразу же выдвинулась группа захвата, однако обнаружила лишь два трупа — пожилого мужчины и женщины, и разрушенный усилитель магии, в виде мелкой крошки, рассыпанной по дну самолёта. Тела опознать пока не удалось.

Хотя, если поразмыслить, то личности этих людей я и так могу назвать. Я припомнил, что у Григория Распутина в моём мире была ещё одна дочь. В этой реальности, его сын Дмитрий был убит, Матрёна сидит в тюрьме. Вот вторая дочь, видимо, и стала сообщницей Кирилла Владимировича. Правда, хоть убей, не помню, как её зовут. Ну а пожилой мужчина, раз уж это явно был не Кирилл Владимирович (он-то известен!), был никем иным, как тем самым академиком, о котором рассказывал мне Громов, ученик Вернадского.

Видимо, сам Кирилл, перед тем, как сбежать, просто избавился от подельников. Хотя неясно, почему он, например, не прихватил с собой ту же самую Распутину? Ведь кадр-то она ценный. И его операция, если бы не наше противодействие, могла сложиться очень удачно. Но что там происходит в голове Кирилла, я не знаю. И, если честно, особо не хочу копаться в его мыслях. Поэтому, действуем согласно ситуации. Розыскные мероприятия начаты. Как выразился Кутепов, началась «загонная охота». Очень надеюсь, что этот вопрос решится и больше подниматься не будет.

На всякий случай издал указ о том, что великий князь Кирилл Владимирович Романов лишается титула великого князя, а также прав дворянства. А значит, и права на наследование трона Российской империи.

Глава 24

Разбитые зеркала

— Присаживайтесь… сделал я паузу, вспоминая имя-отчество коменданта Зимнего дворца. Да, вспомнил: — Павел Федорович.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Благодарю вас, ваше величество, — покачал тот головой, — но лучше я останусь на ногах. — Опережая мой вопрос, пояснил: — Не посчитайте за невежливость, или напротив — за чрезмерное уважение, граничащее с подхалимажем, тут все просто — после ранения трудно сидеть на месте. Предпочитаю либо ходить, либо лежать.

В моем кабинете места для лежания нет, придется подполковнику постоять. И кабинет я себе в Санкт-Петербурге оборудовал временный — во дворце своей матушки великой княгини Ольги Николаевны. Тесновато здесь, двор негде разместить — треть персонала и свиты по домам распустил, но лучше, чем занять какие-нибудь обывательские квартиры. Я вообще собирался въехать в Домик Петра — мне одному и адъютантам там места хватит, но вокруг постоянно околачивается куча народа. Их-то куда девать? Да и Домик — как-никак историческая ценность, музей. И деревянный он. Если какая-нибудь сволочь соберется спалить — сгорит на раз.

— Итак, Павел Федорович, что у вас по инвентаризации имущества?

— Итак, докладываю. Картины, в большинстве своем, не пострадали. Отдельные фрагменты намокли, но реставраторы высушат. Самые большие утраты у Данаи, что была залита пеной, имеется повреждение у статуи Венеры Таврической.

— Насколько серьезные? — забеспокоился я.

Эта скульптура мне нравилась. И девушка красивая, хотя и без рук, да и история интересная. Все-таки, второй век до нашей эры, приобретена Петром Первым в Ватикане.

— Если честно — сам бы я не заметил, — пожал плечами подполковник. — Но хранитель сказал — имеются два скола на поверхности.

Скол — понятие относительное. И миллиметр скол, и сантиметр — это тоже скол.

— А «Возвращение блудного сына» не пострадало?

— Никак нет, ваше величество. И сын на месте, и отец, и все остальное семейство.

Я неодобрительно посмотрел на Сытина. Ишь, шутник хренов. А эта картина Рембранта мне нравилась даже больше «Данаи». Что этакого в «Данае»? Ну, лежит на ложе корпулентная женщина, ждет, пока на нее не прольется золотой дождь. А «Возвращение блудного сына» имеет более широкий смысл.

— Виноват, ваше величество, — покаялся комендант, уловив монаршее недовольство.

— Остальные утраты? Потери?

— Кроме вашей короны — ничего, — покачал головой подполковник. — К счастью, корона нашлась.

Ага, нашлась. Нашлась-то она случайно. Городовой, дежуривший во время пожара на Дворцовом мосту, обратил внимание на спешившего человека и решил поинтересоваться — а куда это тот бежит, да еще и с сумкой? А тот, не вступая в разговор, выстрелили, но промахнулся, а вот городовой попал.

— Все вещи — как культурные ценности, так и просто предметы мебели, что вынесли из дворца оказались в целости и сохранности. Если только какие-нибудь серебряные ложечки, не внесенные в мои описи, но это мелочи. Вся посуда имеет маркировку, все рано или поздно всплывет. Все сейчас в штабе, готовится к консервации. Вместе с господином Титовым подыскиваем для всех предметов помещение, пока дворец в порядок не приведут. Все-таки, четверть здания пострадала — стены, оконные рамы, паркет. И еще зеркала, которые были прибиты к стенам. Вот, разве что, имеется такая странность…

Подполковник призадумался, решая, говорить о том императору или нет. Пришлось его подтолкнуть:

— Павел Федорович, не тяните кота за помидоры, скажите прямо.

Может, нынче я выразился грубовато, но Сытин прибыл сюда из воинской части, а там такие выражения более доходчивы, нежели изыски. Но подполковник продолжал мяться. Пришлось вложить в голос немного металла:

— Так что вас смущает?

— Меня смутили разбитые зеркала, — решился-таки Сытин.

— Зеркала? — насторожился я. — И что не так с разбитыми зеркалами? Они могли разбиться от жары, от перепада температуры.

— Могли, — не стал спорить подполковник. — Четыре зеркала лопнули, осколки, но заметно, что вначале они лопнули, а потом куски выпали из рам, упали на пол и разбились на мелкие кусочки. Но пара зеркал разбились не от жары, а от удара. Я внимательно их осмотрел — вмятина, а от нее словно лучи идут. Такое чувство, что молотком стукнули, или чем-то тяжелым, вроде канделябра. Там ведь, у каждого зеркала по канделябру стоит, для красоты.