Укрощение строптивых - Эллен Марш

Их номер выходил окнами на Нил, по которому скользило множество ослепительно белых парусников. Дальше за ними высились пирамиды, размеры и таинственность которых наводили трепет и благоговение, а в синем небе над их вершинами медленно плыли редкие белые облака. В тени пирамид тянулись караваны верблюдов, и Иден, облокотившись на подоконник, вдруг представила, что она едет на одном из них у подножия Великой пирамиды, а потом осматривает погребальную камеру фараона Хуфу и его жены.

– Вообще-то там нет ничего особенного, – с сожалением сказала за ужином миссис Траубридж. – Мы с мужем осмотрели все три пирамиды еще в сорок шестом, когда у него получился многомесячный отпуск, а поезд на Александрию задерживался. Должна признаться, тряска верхом на верблюдах и грубость проводника лишили нас всякого удовольствия, а на обратном пути я просто расплакалась от досады, и бедному майору Траубриджу пришлось пообещать, что когда-нибудь мы вернемся сюда. Уверена, он сдержал бы обещание, – деловито добавила она, – если бы не погиб в сражении против сикхов при Чилианвале.

Хотя у Иден появилась надежда, что их отъезд тоже может задержаться, утром в дверь постучал служащий гостиницы и сообщил, что нужно поспешить, чтобы успеть на поезд. Они второпях позавтракали омлетом и фруктами и отправились на вокзал, пробираясь сквозь толпы туристов, вереницы верблюдов и повозок, запряженных буйволами. У миссис Траубридж было достаточно средств и влияния, чтобы обеспечить им отдельное купе первого класса, но Иден так расстроилась из-за того, что не сумела осмотреть все достопримечательности, что не оценила ее труды. Пол купе оказался грязным, а из потертых кожаных сидений местами торчала желтая набивка.

– Как хорошо, что мы одни в купе, – довольно вздохнула миссис Траубридж. Шурша юбками, она уселась, развернула газету и начала читать.

Окно в купе было странного фиолетового цвета и к тому же покрылось таким толстым слоем сажи, что разглядеть что-либо через него было совершенно невозможно.

За стеклом на перроне шумела толпа, резко звучали полицейские свистки. Иден с трудом открыла окно и с любопытством высунулась наружу. К ней тут же устремились торговцы, продающие все на свете, начиная от местных лепешек и кончая неаппетитным сушеным мясом и каким-то неприятным на вид сыром. Хорошо знакомая с уловками базарных торговцев в Индии, Иден умело торговалась, энергично жестикулируя, и, когда поезд тронулся, медленно набирая ход, перед девушкой на столике стояли корзина с душистыми апельсинами и две бутылки воды.

Миссис Траубридж устроилась поудобнее и проспала почти всю дорогу, а Иден, сколько ни ворочалась на узком бугристом сиденье, так и не смогла уснуть. Ночью поезд вдруг замедлил свой ход и без всякой видимой причины остановился. Иден из любопытства выглянула в окно, но разглядела лишь усеянное звездами небо.

– Наверное, проезжаем по землям какого-нибудь паши, – объяснила миссис Траубридж, проснувшись от резкого толчка. – Как только он даст согласие, мы тронемся.

К утру они уже миновали крыши и минареты Александрии, вдалеке за ними переливалось на солнце всеми оттенками зеленого цвета Средиземное море. Пальмы и кактусы росли повсюду, включая сады, в которых укрывались приятные глазу белые домики.

Пароход должен был подойти к причалу ближе к вечеру, а сейчас он загружался углем в угольном порту. С помощью приветливого египетского чиновника их багаж быстро погрузили на небольшой паровой катер и отправили на судно.

– Теперь у нас много свободного времени, и мы можем посмотреть город. Предлагаю сначала выпить чего-нибудь прохладительного и потом отправиться, – предложила миссис Траубридж.

Они наняли экипаж и несколько часов спустя вернулись в порт, утомленные невыносимой жарой и обилием впечатлений. В порту было полно народу, недавно подошел еще один поезд, и пассажиры спешили заполучить равнодушных кули, чтобы перегрузить багаж с поезда на судно. Коляски и экипажи заполнили весь подъезд к причалу, да еще добавило суматохи какое-то торговое судно, которое пришвартовалось тут же. Его немытые, грязно ругающиеся матросы высаживались на берег.

– О Боже! – вырвалось у миссис Траубридж, которая продвигалась вперед, помогая себе зонтиком расталкивать толпу. – Никогда не видела ничего подобного! Молодой человек, будьте внимательнее, вы же стоите на моей юбке!

Высвобождая юбку, она вдруг покачнулась и со стоном опустилась на ближайший ящик. Рот ее был открыт, она часто и тяжело дышала.

– С вами все в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась Иден, склоняясь над ней.

– Должно быть, это от жары, – с трудом дыша, отозвалась миссис Траубридж. – Вдруг закружилась голова. – Энергично обмахиваясь веером, она улыбнулась Иден дрожащими губами. – Дорогая, принеси мне воды, пожалуйста.

Иден поспешила выполнить просьбу, но не знала, где найти воду. На счастье, ее обеспокоенный вид привлек внимание проходящего мимо старшего рулевого, который сразу же послал подручного на торговое судно за водой. Осторожно, стараясь не расплескать воду, Иден пробиралась через снующих во все стороны людей. Однако спешила она напрасно – миссис Траубридж лежала в обмороке, когда Иден наконец добралась до нее. Несколько прохожих склонились над несчастной женщиной, стараясь привести ее в чувство.

Встревоженная девушка попыталась пробиться к своей опекунше.

– Пожалуйста, – умоляла она, – пропустите! Но никто не обращал на нее ни малейшего внимания, пока какой-то мужчина, стоящий на коленях рядом с миссис Траубридж, не обернулся на звук ее голоса. Его худое загорелое лицо приняло изумленное выражение.

Он протолкался сквозь толпу к Иден и крепко взял ее под руку:

– Иден! Что вы здесь делаете?

– Прошу вас, скажите, что с миссис Траубридж? – вырвалось у девушки. Она восприняла появление графа как нечто совершенно естественное. – Она попросила меня принести воды... – Иден протянула почти пустую жестяную кружку.

Суровые складки на лице графа разгладились.

– Мне очень жаль, мисс Гамильтон, но, боюсь, вода ей уже не понадобится...

Иден непонимающе уставилась на него; ее лицо под широкой соломенной шляпкой выглядело удивительно юным и напуганным. На белой блузе и голубой юбке остались темные пятна от пролитой в толкучке воды, и Хью охватила болезненная досада оттого, что у Иден вид измученного, ничего не понимающего семилетнего ребенка.

– Не понимаю... – прошептала Иден.

– Полагаю, сердце не выдержало, – мягко сказал Хью. – Из-за жары или из-за возраста...

– Нет, – слабо отозвалась девушка. – Нет! Вы хотите сказать... Не может быть! Не верю! Мы только что вернулись, мы осмотрели город, она сказала, что у нее кружится голова, и попросила принести воды и... Нет! Нет! Не может быть, что она умерла! – Кружка выскользнула у нее из руки и с грохотом упала на землю. – Я должна увидеть ее, – потребовала Иден, но Хью по-прежнему крепко держал ее под руку.