Мертвая комната - Уилки Коллинз

утро бегства из Портдженны. Между ее страниц еще лежали увядшие остатки травы, которую она сорвала с могилы шестнадцать лет назад. Она вложила свежие травинки, убрала книгу в карман платья и поспешила обратно к дяде.

– Приятный ветерок, – сказал он, упаковывая шкатулку в футляр. – Приятный ветерок для прогулки, но очень он плох для Моцарта. Он сдувает мелодию, словно шляпу с моей головы. Ты вернулась, дитя мое, как раз вовремя – как раз закончился табак в трубке, и Моцарт снова готов отправиться в путь. Ах, ты снова плакала, Сара? Что же заставило тебя плакать? Так, так, кажется, лучше мне сейчас не задавать вопросов. Хорошо. Хотя нет! У меня еще есть последний вопрос. Почему мы стоим? Почему не идем дальше?

– Да, да, ты прав, дядя Джозеф, идем. Я растеряю всю свою храбрость, если мы будем смотреть на дом слишком долго.

Они пошли дальше по тропинке, и через несколько минут достигли восточной стены дома. Главный вход, в последние годы использовавшийся крайне редко, был с западной стороны, и к нему вела терраса, с которой открывался вид на море. Малый вход, которым пользовались гораздо чаще, находился с южной стороны и вел через помещения для слуг в большой холл и к западной лестнице. Сара, хорошо знакомая с Портдженной, по привычке пошла именно к нему. Дойдя до южного угла восточной стены, она остановилась и огляделась. По дороге сюда, если не считать почтальона, они не встретили ни одной живой души: ни мужчины, ни женщины, ни ребенка – ни даже домашнего животного.

– Здесь очень одиноко, – сказала Сара, недоверчиво смотря по сторонам. – Раньше было не так.

– Ты остановилась только ради того, чтобы констатировать очевидный факт?

– Нет, нет! – ответила она тревожным шепотом. – Но колокольчик, в который мы должны звонить, уже так близко… Я хотела бы знать, что мы скажем, когда окажемся лицом к лицу со слугой. Ты сказал, что у нас будет достаточно времени, чтобы подумать об этом, когда мы будем на пороге. И вот мы совсем рядом. Дядя, что же нам делать?!

– Первое, что нужно сделать, – сказал дядя Джозеф, пожав плечами, – это, конечно, позвонить.

– Хорошо. А когда слуга выйдет, что мы скажем?

– Что скажем? – Дядя Джозеф нахмурил брови и постучал указательным пальцем по лбу. – Что скажем?.. Знаю, знаю! Не переживай, Сара. Когда слуга выйдет, стану говорить я.

– О, пожалуйста! Но что ж ты скажешь?

– Что скажу? Прежде всего: «Здравствуйте!» Потом скажу: «Мы пришли осмотреть дом».

Он посмотрел на Сару с видом довольного собой человека, который одним махом перешел от сомнений к решению. Сара смотрела на него с изумлением. Выражение абсолютной уверенности и самодовольства на его лице ошеломило ее. Самая жалкая из тех ничтожных отговорок, что придумала она вчера ночью, казалась ей сейчас совершенством хитрости по сравнению с предложением дяди Джозефа. Он же был совершенно убежден, что нашел способ разом преодолеть все препятствия. Не зная, что сказать, она попыталась выиграть время.

– Очень хорошо, дядя, что ты решил взять разговор со слугами на себя! Но вдруг слуги не захотят вот так просто впустить нас. Может, стоит еще раз подумать, что говорить, когда нам откроют дверь? Может, пройдемся вокруг дома и подумаем?

– В этом нет ни малейшей необходимости, – заявил дядя Джозеф. – Мне нужно только поговорить со слугой, и мы тут же окажемся внутри. Но я готов ходить взад и вперед столько, сколько тебе будет угодно. Я все решил, но ты можешь еще подумать, – тоном он говорил покровительственным и вид у него был очень довольный.

Старик снова протянул руку племяннице и повел ее обратно по разбитой дорожке вдоль восточной стены Портдженнской Башни.

По любопытному совпадению, пока Сара мучилась в нерешительности снаружи дома, внутри дома экономка тоже терзалась сомнениями. И причиной этого стало письмо, доставленное утром почтальоном.

Это было письмо от миссис Фрэнкленд, написанное после разговора с мужем и мистером Орриджем и после того, как она получила последние обрывки информации, которую доктор смог узнать о миссис Джазеф.

Экономка перечитывала письмо снова и снова, и с каждым разом оно все больше озадачивало и удивляло ее. Теперь она ждала возвращения дворецкого, мистера Мондера, чтобы узнать его мнение о столь необычном сообщении от хозяйки.

Пока Сара и ее дядя ходили взад и вперед вдоль восточной стены, мистер Мондер вошел в комнату экономки. Он был одним из тех высоких, серьезных, доброжелательных мужчин с глубоким голосом, медленным шагом и тяжелыми манерами, которые ухитряются завоевать репутацию мудрого человека, не говоря и не делая ничего, чтобы заслужить ее. Во всей Портдженне о нем говорили, как об удивительно здравомыслящем, рассудительном человеке, а экономка, хотя и была проницательной женщиной в других вопросах, в отношении дворецкого разделяла всеобщее заблуждение.

– Доброго утра, миссис Пентрит. Есть новости? – Какой вес и важность придал этим двум незначительным фразам его глубокий голос и размеренный тон!

– Новости, мистер Мондер, которые вас удивят, – ответила экономка. – Сегодня утром я получила письмо от миссис Фрэнкленд, самое загадочное из писем за всю мою жизнь. И я ждала все утро, чтобы услышать ваше мнение о нем. Прошу вас, садитесь и уделите мне все возможное внимание – уверяю вас, оно потребуется.

Мистер Мондер сел, приняв вид крайне важный. Экономка, не теряя драгоценных минут – минуты мистера Мондера по ценности стояли рядом с минутами премьер-министра, – открыла письмо хозяйки и, сопротивляясь естественному искушению добавить еще парочку предисловий к нему, зачитала первый абзац:

Миссис Пентрит,

вы, вероятно, устали получать письма, в которых я назначаю день приезда. Поэтому, думаю, будет лучше не назначать никакого точного дня, а просто сказать, что мы отправимся из Вест-Винстона в Портдженну, как только я получу разрешение доктора на поездку.

– Пока что, – заметила миссис Пентрит, положив письмо на колени и разглаживая его, – пока что никакой существенной информации. И кажется мне, только между нами, что написано это письмо весьма плохим языком: слишком похоже на обычную болтовню, по моему представлению, не таким должен быть стиль изложения настоящей леди. Но я хотела сказать, что, хотя и в начале письма не все ясно, посоветоваться я с вами хотела о его середине и конце.

– Посмотрим, – произнес мистер Мондер. Всего одно слово, а смысла в нем больше, чем в двух сотнях слов обычного человека!

Экономка откашлялась с необычайной громкостью и выразительностью и стала читать дальше:

Главная цель этого письма в том, чтобы от имени моего мужа попросить вас и мистера Мондера разузнать – и как можно скрытнее! – не