Гитлер: мировоззрение революционера - Райнер Цительманн

Бросцат, «одновременному требованию непрерывности и изменения, которое выражали широкие слои населения». Характерным для Гитлера и его движения было именно это «двуполое, одновременно революционное и реставративное, отношение к унаследованному обществу и ценностной традиции»[529].

Эту двойственную, одновременно «консервативную» и революционную, позицию в отношении современного общества национал-социализм разделял и с современным ему течением «Консервативной революции». Однако понятие «революционное» применительно к этому движению гораздо сомнительнее, чем применительно к национал-социализму. Хотя идеологи этого нового течения часто называли себя революционерами, это понятие имело у них скорее значение духовного обновления и переориентации, в то время как у Гитлера — как у всех революционеров в мировой истории — в центре его соображений всегда стоял вопрос о власти. Характерными для консервативно-революционного течения были часто «удивительных размеров отчужденность от политики», «гротескная переоценка власти чисто духовного» и отсутствующий «инстинкт власти»[530]. В то время как консервативно-революционные группки, кружки и писатели «в основном представляли собой духовное движение», для которого «важным было прежде всего завоевание новых духовных миров»[531], Гитлер понимал под революцией сначала завоевание всей политической власти, которая была предварительным условием для изменения мировоззрения.

Несмотря на эти различия, между «Консервативной революцией» и национал-социализмом существовало определенное сходство, обусловленное главным образом общей для обоих амбивалентностью. Оба выступают за распространенное в послевоенной Германии стремление к революционному изменению с одновременным сохранением традиционных немецких ценностей и норм. В обоих отражается охватившее многих современников ощущение, что они находятся в «новой эпохе», в одной из тех редких всемирно-исторических ситуаций, которую один автор, коего можно причислить к «Консервативной революции», уже в 1914 г. заклинал следующими словами: «В настоящее время мы стоим в начале одного из величайших периодов мутации всемирной истории, который начался в 1912 г. Балканской войной и, вовлекая по очереди большинство наций Земли в свой водоворот, продлится минимум десятилетие, годы до того момента, когда германство взорвется со стихийной силой. Настанет невероятное потрясение всего существующего до самых основ, причем во всех областях». Германия, предсказывал автор, будет «в предстоящих смутах и войнах играть примерно ту же роль, что и Франция во времена революции и при великом Наполеоне»[532]. Сам Гитлер был пропитан сознанием, что он и его движение являются активными исполнителями этого всемирно-исторического перелома.

г. Всемирно-историческое значение национал-социализма: вступление к новой эпохе

Уже за годы до захвата власти Гитлер был убежден во всемирно-историческом значении грядущей нацистской революции. В речи 2 сентября 1928 г., посвященной главным образом проблеме рекрутирования элит, он поясняет: «Взгляд на всемирную историю показывает [sic!] появляющиеся время от времени отдельные явления, которые уже в течение относительно небольших промежутков времени переворачивают мир и приводят к успеху новые взгляды, хотя сначала носителей этих идей бесконечно мало, в то время как сопротивление кажется непреодолимым»[533]. Сам Гитлер видел в национал-социалистической партии такое явление, которое, правда, — в 1928 г. — было еще незначительным и малым, но на основе осознания принципов рекрутирования элит с необходимостью будет иметь успех и при этом не только добьется определенных общественных перемен, но и «перевернет мир».

Известно, что для Гитлера архитектура имела особое символически-политическое значение[534]. Еще в речи 9 апреля 1929 г. он объяснил, как сооружения грядущего Третьего рейха будут символизировать новую эпоху: как фашизм сегодня пишет на своих сооружениях: «воздвигнуто в первый год фашизма, построено во второй год фашистской идеи, создано в третий год фашистского государства и т. д.», так однажды придет час, когда будут говорить: «сооружено в первый год Третьего рейха, сооружено во втором, построено в третьем»[535].

Осенью 1930 г. Гитлер говорил Вагенеру о «великой эпохе», содержание которой состоит в том, что «индивидуалистическое мировоззрение будет заменено социалистическим». «Тысячелетнее отношение к жизни» будет вытеснено совершенно новыми взглядами[536]. Через три года Гитлер повторил эту мысль на сессии руководителей СА и СС: до сих пор понятия «индивидуума» или «человечества» были основами либерализма и марксизма.

Но внутренняя неправда этих учений привела «с естественной необходимостью к новой эпохе через национал-социализм, преодолевший либералистское формальное представление о государстве живым представлением народа»[537].

В 1935–1938 гг. участились высказывания Гитлера, в которых он говорил о нацистском захвате власти как «историческом повороте»[538] или называл нацистскую революцию «поворотом… тысячелетия германской истории»[539]. В речи на 1 мая 1935 г. он говорил о больших задачах, которые предстоит решать, «какие в истории выпадают лишь немногим поколениям»[540], а в заявлении на открытии имперского партсъезда в том же году он назвал нацистский захват власти «одним из величайших переворотов и восстаний, какие мировая история знает и когда-нибудь отметит»[541]. В речи, посвященной памяти 8 ноября, произнесенной 8 ноября 1935 г., он патетически заявил, что надгробные покровы павших двенадцать лет назад шестнадцати национал-социалистов «праздновали возрождение, уникальное в мировой истории»: «История отметит его как одно из чудесных и примечательных явлений в мировой истории. Она будет искать сравнения и примеры, но она вряд ли найдет пример, когда из такого рождения весь народ и государство за столь мало лет могли быть завоеваны без остатка»[542].

15 января 1936 г. Гитлер «пророчествовал»: «Будущей историографии, если она захочет охватить все содержание этих трех лет [с 1933 по 1935 г. — Р. Ц.], понадобится больше листов, чем в иные времена, может быть, для десяти, может быть, для двадцати, пятидесяти или даже ста»[543]. В марте 1936 г. он заметил, что «у нас всех и у всех народов» такое чувство, «что мы находимся на пороге новой эры»[544], а в речи, произнесенной два дня спустя, он сказал, что тот, кто по справедливости посмотрит на годы с 1933 по 1935-й, не сможет оспорить, что за это короткое время произошли «всемирноисторические события»[545]. 3 июля 1936 г. он высказался похожим образом: десять лет истории не всегда можно оценить одинаково, но десять прошедших лет «действительно изменили мир». Лишь потомки когда-нибудь смогут полностью оценить, какой фундамент был заложен за эти десять лет[546]. В речи в рейхстаге 30 января 1937 г. Гитлер говорил о «самой удивительной эпохе в жизни нашего народа»[547]. На имперском партсъезде того же года он заявил, что очень редко в истории борьбе одного поколения выпадает такой успех, «поскольку произошло нечто большее, чем лишь возрождение нашего народа: наступило новое историческое уникальное переформирование»[548]. На том же съезде он назвал борьбу с большевизмом гигантским процессом всемирно-исторического значения, заметив, «что со времен возникновения христианства, победного шествия мохаммеданизма или Реформации в мире не