Заманчивые обещания - Сюзанна Симмонс

— От солнечного, лунного и любого другого, — заметил он. — Я схожу в свою комнату за фонариком. Выдержишь здесь еще пару минут?

— Конечно, — сказала Шайлер, но это явно было бравадой с ее стороны.

Трейс ободряюще сжал ей руку:

— Обещаю, я вернусь раньше, чем ты успеешь сосчитать до ста. А Бадди будет охранять тебя совсем рядом.

Они благоразумно рассудили, что охотничий пес должен остаться снаружи.

Как только Трейс исчез за дверью, Шайлер принялась считать про себя.

Один.

Два.

Три…

Девяносто восемь.

Девяносто девять.

— Вот и я, — раздался голос Трейса позади нее.

Она закончила вслух:

— Сто.

Включив мощный фонарик, который он держал в руке, Трейс спросил:

— Так, а где окно?

Шайлер показала.

Он пошел в этом направлении и встал напротив заколоченного окна.

— Подержишь фонарь? Направь луч вон туда.

— Новый приступ дежавю, — прошептала она. — Я вышла на сцену именно в этом месте, помнишь?

— В этот раз, по крайней мере, дождя нет, — сказал Трейс, пытаясь шутить. Ему удалось крепко ухватиться за один край ставня и дернуть его на себя. Послышался треск дерева и скрип петель, а затем весь ставень целиком оказался в его руках. — Дерево прогнило.

— Это хорошо, правда?

— Это очень хорошо, — ответил Трейс, сделав головой движение, которое Шайлер расценила как кивок. — Это сильно облегчает нам дело.

Трейс быстро справился с остальными ставнями. Но и после этого пробивавшегося в окно лунного света было недостаточно, чтобы осветить комнату. И все же с помощью фонаря они могли видеть намного больше, чем раньше.

Трейс огляделся по сторонам и высказал вслух свое предположение:

— Думаю, раньше это было что-то вроде комнаты для игр.

Шайлер почувствовала, как у нее перехватило дыхание, а сердце словно застряло в горле.

— Похоже, это была детская, — прошептала она.

Толстый слой слежавшейся пыли и паутина покрывали все вокруг — и детскую мебель, стоявшую в комнате, и лошадку на колесиках в углу, и детскую кроватку у дальней стены. Тут также было множество полок с игрушками и детскими книгами, цирковой сундук с поднятой крышкой, внутри которого был целый зверинец из мягких игрушек: длинношеего жирафа, пятнистого леопарда, слона и зебры.

В стенном шкафу в углу комнаты расположилась коллекция оловянных солдатиков, аккуратно выстроенных рядами, и металлических легковых машинок и грузовиков, включая и бывшую когда-то ярко-красной пожарную машину.

Был здесь и стол для игр с шахматной доской, нарисованной прямо на его поверхности. Фигуры все еще занимали свои позиции.

На стенах висели картины, а на отдельной полке было собрано спортивное снаряжение: бейсбольные перчатки, несколько бит и мяч с полустершейся надписью.

Трейс посветил фонарем на бейсбольный инвентарь. Затем удивленно воскликнул:

— Боже мой, Шайлер, на этом мяче автограф самого Бэйба Рута. — Он вернулся в центр комнаты и стал медленно поворачиваться, освещая один предмет за другим. — Эта комната — сбывшаяся мечта любого мальчишки.

— Да, верно.

— Во всяком случае, того, кто жил лет пятьдесят-шестьдесят назад, — прибавил он.

В этот момент Шайлер заметила столик в укромной нише. Она остановилась около него.

— Трейс…

Он подошел к ней:

— Что такое?

Шайлер показала ему на архитектурную модель, занимавшую большую часть поверхности столика, и облизнула пересохшие губы.

— Похоже на макет Грантвуда.

Трейс нахмурился:

— Грантвуд, каким он был?

Обратив внимание на дворцовую башенку, окна причудливой формы и другие характерные детали, Шайлер высказала свое предположение:

— Или Грантвуд, каким он должен был стать.

— Не уверен, что я тебя понял. — Трейс почесал затылок.

— Я тоже не уверена, — призналась Шайлер. Однако некая мысль в ее голове начинала принимать все более отчетливые очертания. — Как ты считаешь, давно ли эта модель здесь стоит?

— Судя по пыли и паутине, примерно столько же, сколько и все остальное в этой комнате.

— Вот именно.

Трейс направил на макет луч света.

— Интересно…

— Что интересно?

— Возможно, любопытно — более подходящее слово, — пробормотал он себе под нос.

— Любопытно? — переспросила она.

— Ты бы назвала эту модель профессиональной?

Шайлер нагнулась и внимательнее осмотрела ее, хотя пыль и паутина — бурый паучок деловито плел свою паутину даже под их пристальными взглядами — отбили у нее охоту приближаться вплотную.

— Нет, не назвала бы.

Трейс казался озадаченным. Некоторое время он молчал. Затем спросил:

— Что ты можешь сказать о ней?

Шайлер зажмурилась и вновь открыла глаза.

— Такое впечатление, что эту модель делал ребенок, используя кусочки металлического лома и дерева.

— Точно, — сказал он.

Шайлер выпрямилась.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

Трейс машинально положил руку ей на плечо.

— Все зависит от того, о чем ты думаешь.

В мертвой тишине комнаты ее голос прозвучал очень тихо.

— Что, если именно эта модель вдохновила Кору на переделку Грантвуда?

Трейс отнесся к этому предположению скептически:

— Тебе не кажется, что это как-то слишком странно?

— Грантвуд и есть довольно странный дом, — заметила она.

— Верно, — кивнул Трейс.

— Это просто гипотеза. — Шайлер нерешительно пожала плечами. — Думаю, как и остальные, я всегда хотела знать, откуда у Коры взялась эта непреодолимая тяга к строительству.

Внимание Трейса привлекло что-то рядом с потайной дверью. Он хмыкнул.

— Что такое?

— Что бы это значило?

Шайлер подошла к стоявшим там столу и стулу. В центре стола находились серебряный подсвечник — полдюжины свечей сгорели почти дотла — и коробок спичек.

— Интересно… — задумчиво протянула она.

— Ты о чем?

Шайлер взглянула на Трейса, стоявшего рядом с ней, и задала ему вопрос:

— Какая разница между этими предметами и остальными вещами в этой комнате?

Трейсу не понадобилось много времени на размышления:

— На них нет пыли, — ответил он. — Во всяком случае, ее здесь мало. Ничего похожего на толстый слой, покрывающий все остальное.

У Шайлер засосало под ложечкой — забавное ощущение, которое всегда напоминало ей порхание бабочек.

— А я знаю почему.

— Почему?

— Потому что именно сюда приходила Кора полюбоваться тем, что она называла своими «главными сокровищами».

Трейс щелкнул пальцами и продолжил нить ее размышлений:

— Что и объясняет, почему так называемые сокровища в сундуке казались нам ненужным хламом.

Шайлер не могла скрыть, как взволновало ее их открытие.