Звени, монета, звени - Шторм Вячеслав

– Слушаем тебя внимательно, – произносит отец. Посланник косится на присутствующих в зале и чуть морщится. Прямо просить отца удалить из зала посторонних он не решается, но и говорить дальше не спешит. Ага, понял. Секретничать будем. Ладно, уважим Уста Луатлава. Что нам, жалко, что ли?

– Идите, друзья мои, идите. Оставьте нас с достойным как бишь тебя, достойный? Голл Мак-Менд?

Уж не Гуайре ли Заики сынок? Похож, похож…

– Так вот, оставьте нас с достойным Голлом наедине. – Ну, почти наедине, хотя об этом посланнику Ард-Ри, при всём нашем уважении к нему, знать вовсе не обязательно.

Не дожидаясь повторного приглашения, Голл, как только закрывается дверь, начинает прямо в лоб:

– Мой господин хочет спросить тебя, славный Кернан, как давно виделся ты с Илбреком Мак-Аррайдом или его людьми, либо получал послания из Дун Фэбар?

– Посланий от доблестного Лоннансклеха не получал с прошлого года, а виделся в последний раз что с ним, что с его людьми… – спокойно отвечает отец, ничуть не покривив душой. Потом выдерживает многозначительную паузу и так же спокойно лжет: -…на свадебном пиру Ард-Ри.

Если Голл и удивлен, виду он не кажет. Вместо этого задает новый вопрос:

– А от Этайн, дочери Меновига?

Тут уж отец, хотя он и нисколько не удивлен, медленно и демонстративно поднимает брови:

– Правительницы Этайн?

Тон его явно дает понять, что негоже Устам Ард-Ри говорить о своей госпоже, как о какой-то простой женщине, да еще и с явным неуважением в голосе. Посланник, насколько это можно, смущается.

– Ну да, правительницы Этайн.

– Нет. Ни разу в жизни не получал я от нее посланий ни устно, ни письменно, а лично видел тогда же, когда и главу рода Аррайд. Но к чему…

– Всему свое время, господин, всему свое время, – торопливо поднимает руки Голл. Тон его мне нравился всё меньше и меньше. Не иначе как мальчишка, едва оторвавшийся от материнского подола, вздумал затыкать рот самому Кернану Каладу? Похоже, отцу приходят в голову подобные же мысли. Он решает не отказывать себе в удовольствии и выпускает на волю ту часть своей сущности, к которой привычны все в Пределе:

– Прекрати ходить вокруг да около! А если посмеешь еще раз перебить меня, то, клянусь памятью предков…

Ради достоверности он даже стучит кулаком по подлокотнику своего трона. Посланник заметно робеет и, запинаясь, бормочет:

– Как я понимаю, господин мой, доблестный сын твой…

– Да! – рявкаю я в тон отцу. – Не видел! И не получал!

У-гу-гу, где мой острый меч?! Хочу Голлу Мак-Менду голову сечь! А потом кожу скоблить и в котле варить!… Ух, аж самому страшно стало. Только бы не рассмеяться. Ну, запугали мы с родителем юношу прекрасного, розовощекого… Впрочем, я бы на его месте тоже испугался. Испуганный же человек, как учит нас опыт, мигом забывает о той защите, которой облекает его звание посланца Ард-Ри. И говорит он куда как более откровенно.

– Дело в том, господа мои, что Илбрек и весь род Аррайд не далее как шестьдесят ночей назад отказались от какого бы то ни было подчинения своему господину – Коранну Мак-Сильвесту, нарушив клятву. Надо ли говорить, что это означает?

Ой, только не считай нас недоумками! Войну это означает, сынок. Войну на уничтожение. Об этом мы, кстати, тоже уже знаем. Хотя на сей раз разыграть удивление совсем не сложно. У меня до сих пор плохо укладывается в голове всё происходящее.

– Горько мне слышать такое. Но почему спрашивал ты меня об Этайн?

Голл несколько замялся:

– Видишь ли, господин… У нас… в смысле у Ард-Ри, есть неопровержимые доказательства того, что она и ее сводная сестра были в сговоре с Мак-Аррайдом.

Я громко расхохотался:

– В сговоре? Все втроем?

Такого даже я не ожидал. Ну, допустим, Ниам. Это я еще могу понять. Дочь покойного Меновига от первого брака, умница и красавица, и при этом обреченная на роль вечно второй при своей ослепительной сестре. И потом, я не раз слышал, что она без ума от Черного Орла Гор и мечтает вместе с ним править севером. Но Этайн?

– И от кого же Ард-Ри получил эти неопровержимые доказательства! – ехидно вопрошает отец. – Не от самого ли Илбрека?

– Нет. От Лаурика Искусного.

Что и говорить, одной этой фразой Голл рассчитался с нами за всё наше высокомерие, весь сарказм. Правда, в тот момент мне было глубоко плевать, насколько глупо я выгляжу. Конечно, любой человек, каких бы достоинств он ни был преисполнен, остается человеком. Людям же свойственно ошибаться. Но Лаурик – больше чем человек. Он – Мудрый. Вершитель воли Четырех в Пределе, носитель Их Силы и Их Знания. А это значит… О Всеблагие!

– Продолжай.

– Предатели рассчитывали, что после смерти Меновига им удастся сделать новым Ард-Ри Илбрека, но Лаурик помешал им, когда разжег на Празднике Быка сердца достойных пламенной речью. Когда часть Силы от Силы Всеблагих проистекла из его жил в жилы моего господина. Потерпев поражение, как ядовитые змеи среди камней затаились они, выжидая удобный момент. Много раз пытался коварный Лоннансклех спровоцировать Ард-Ри на ссору, но это ему не удавалось. Тогда, зная, сколь близки Луатлав и отец мой, Гуайре Менд, Мак-Аррайд нанес удар по моей семье. Я лишился обоих братьев, о Каллад!

Да, парню можно было только посочувствовать. Любой на его месте проникся ко всему роду Аррайд жгучей ненавистью. Теперь понятно, почему Луатлав послал к нам именно его: предательство исключено, а праведный гнев и горечь утраты лишь добавят речам убедительности.

– Но и этого убийце показалось мало, – продолжает тем временем Голл. – В поединке с моим братом Бранном пал могучий Сиге, сын Илбрека. Когда же король отверг постыдные условия примирения, выдвинутые Мак-Аррайдом, покинул тот Ардкерр, пылая темным гневом.

Тем временем вновь вмешался Мудрый. Во сне явился он к господину моему и раскрыл ему глаза на вероломство жены и бывшего союзника. Долго не желал Коранн верить Лаурику, ослепленный любовью, но обстоятельства вынудили его преодолеть недостойную Ард-Ри слабость и заключить Этайн под стражу. Мы ждали лишь Мудрого для того, чтобы устроить суд над предательницей, но ночью, накануне его приезда, люди Илбрека напали на Ардкерр и отбили королеву.

– Ты уверен, что это были именно люди Мак-Аррайда? – быстро спрашиваю я.

– Увы, господин. Для всех нас было бы лучше, окажись это ошибкой, но…

– Кто-нибудь видел их?

– Нет. Как я сказал, нападение было совершено ночью. Убийцы хорошо подготовились, ведь они долго были гостями моего господина и как следует изучили его дом. К тому же, похоже, что среди людей Ард-Ри были предатели: ворота Ардкерра были открыты изнутри. Убийц вряд ли было много, иначе они бы не сумели так быстро и аккуратно свершить задуманное. Перебив воинов у ворот и тех, кто охранял Этайн, они исчезли вместе с правительницей и ее сестрой. Главой же стражи в ту роковую ночь был Гуайре Менд. Мой отец.

Я не удерживаюсь от понимающего свиста. Зная о той дружбе, которая связывала Луатлава и Заику, можно не сомневаться: даже если бы за Илбреком не водилось иных грехов, теперь Ард-Ри не успокоится, пока не убьет его.

Между тем пауза затягивалась. Хотя не нужно быть провидцем, чтобы предположить, чем закончится этот разговор.

– Мы готовы к войне. Ронан Светлый со своими людьми уже выступил в поход, и теперь господин мой спрашивает тебя: будешь ли ты верен своей клятве?

Когда Голл удаляется, я жду немного, а потом резко хлопаю в ладоши. За моей спиной раздается еле слышный шорох раздвигаемых тканей.

– Во имя Четырех, Трен! Если ты думаешь, что я хоть что-то понял из вашего разговора, то ты глубоко заблуждаешься!

Я не спеша разливаю по кубкам мед и опускаюсь обратно на трон, приглашающе махнув рукой. Отец пригубляет золотистый напиток. Фрэнк, еще более хмурый, чем обычно, морщится и демонстративно отставляет свой кубок в сторону.

– А меньше всего я понимаю, зачем ты заставил меня всё это время сидеть в этой растреклятой комнатке у себя за спиной и дышать пылью. Любому понятно – этот Голл пришел вовсе не за твоей головой!