Сэр Невпопад и Золотой Город - Питер Дэвид

— Но это самоубийство, — запротестовал я. — Если ты не боишься умирать, тогда ты станешь попадать во всякие опасные ситуации, потому что страх смерти тебя не удержит.

— Есть грань между отказом от страха и простой глупостью, — возразила Шейри. — Конечно, нельзя быть настолько глупым, чтобы попадаться в смертельные ловушки. Хотя, если такие существа и встречаются, им лучше закончить свои дни в юном возрасте, пока они не успели наплодить себе подобных. Но дело в том, что страх смерти может привести тебя к гибели.

— Как? — Мне казалось, в ее словах нет смысла. — Ты не могла бы замедлить свой адский бег?

Шейри пошла помедленнее, но ненамного.

— Страх смерти может вызвать смертельную неуверенность, несовместимые с жизнью сомнения, — отвечала она. — Рев зверя и угроза смерти, которая его сопровождает, нужны для того, чтобы добыча замерла на миг. Хищнику этого как раз хватает, чтобы кинуться на свою жертву. Да вот посмотри на себя. Что хорошего может выйти, если от страха смерти ты будешь стоять и трястись посреди пустыни? Страх смерти парализует здравый смысл, заставляет выключиться твой инстинкт выживания. И что в этом хорошего, а? Да и что такого ужасного в смерти?

— Ты хочешь сказать, что это очень романтично? — ехидно спросил я. — Боль последних мгновений…

— Боль? — Шейри резко повернулась ко мне, и гнев в ее глазах даже напугал меня. — Умирать не больно, Невпопад. Больно жить. Те минуты, которые ведут к смерти, могут быть мучительными настолько, насколько люди изобретательны. Каждый миг жизни полон боли, а мы все же цепляемся за нее, собрав все силы и отчаяние, только чтобы вернуться к этой пытке, которую называем жизнью. Но смерть как прекращение боли и страданий… смерть, которая всего лишь момент, когда свеча гаснет… ее ты боишься до самой глубины души. Так жить паршиво, Невпопад. Паршиво.

Я опешил от такой горячности, но потом, немного придя в себя, заметил:

— Надо же, как далеко меня занесло.

— Нет, это я тебя завела. — И Шейри указала мне за спину. — Смотри.

Я обернулся и ахнул. Я не мог поверить, что мы прошли уже так много. Ползучие пески стирали наши следы, и этому я не удивился. Но я все равно не мог осознать, что мы ушли так далеко. Не то чтобы мы приблизились к чему-нибудь стоящему… но хотя бы отошли подальше оттуда, где были.

— Неплохо, а? — спросила Шейри, усмехнувшись. — А ты там сидел, так дрожа от ужаса, что не мог сдвинуться с места. Если бы не я, ты бы там так и трясся и причитал бы о царстве Смерти. Ради богов, Невпопад, — и она стукнула меня по руке. Мне стало больно. — Ты же рыцарь, — продолжала она. — Может быть, никому из рыцарей не удавалось еще получить титул таким странным образом, но ты рыцарь. В глубине души должна же у тебя быть сила! Вставай! Шире плечи! Гордись!

Вокруг нас крутился песок, а мы стояли там, двое, — Шейри, с вызовом во взгляде, и я, измотанный и настороженный, несмотря на все красивые слова.

— Как-то раз, — сказал я, — когда я проживал недалеко от Элдервуда… началась сильная буря. Страшный ветер. Мы с Тэситом были тогда в лесу, выслеживали проезжающих купцов. Ты помнишь Тэсита. Настоящий лесовик. Глаза как у ястреба, уши чуткие, как у кролика, — он чувствовал природу. Тэсит понял, что будет буря, незадолго до того, как она разразилась. Мы спрятались в пещере, и я помню, как выглядывал оттуда. Мне, наверное, было лет десять, не больше, но это было самое страшное зрелище в моей юной жизни. Сама сила ветра внушала… да, благоговейный ужас. И я видел, как травы сгибаются, полощутся на ветру, но крепко держатся корнями. А ветер, завывая, словно тысячи проклятых душ, навалился на огромные могучие дубы. Деревья держались как могли, а потом ломались и рушились на землю с таким треском, что я помню его до сих пор. Когда буря кончилась, я шел по лесу и не переставал удивляться, глядя на поваленные дубы. Такие величественные деревья повалил… воздух. Ничто. Дикая мысль. А трава, трава осталась. Все травинки были на своем месте. И торчали вверх, словно ничего и не происходило. Просто они знали, как дует ветер. Они остались жить, а дубы погибли. Это урок.

— То есть ты бы хотел быть травинкой, а не дубом?

Шейри никогда еще не говорила с таким сожалением.

— Вряд ли, но это иллюстрация к тому, какова жизнь.

— Если ты чему-то учишься в жизни, Невпопад, то знай — между жизнью и отсутствием смерти большая разница. Сейчас ты просто не умираешь. Но только когда ты отбросишь свой страх смерти, только тогда сможешь на самом деле считать себя одним из тех, кто живет.

Я покачал головой:

— Ты просто не понимаешь.

— Понимаю. Это ты не понимаешь.

— Я знал, что ты это скажешь, — вздохнул я.

Мы так и шли почти до самого полудня, когда жар от солнца стал просто невыносим. Путешествие по пустыне в разгар дня — явно не лучшая идея, но нам пришлось его предпринять, чтобы между нами и Беликозом, который, вероятно, станет нас преследовать, легло как можно большее расстояние.

Камень все еще был у меня. Меня удивляло отсутствие со стороны Шейри попыток забрать его, и я решил, что она просто дожидается момента, когда появится шанс. Поэтому мы не стали предаваться игре "А ну-ка отними", которая, конечно, послужила бы развлечением, но отняла бы и время и силы.

Остановившись, мы разбили как могли лагерь, принимая во внимание, что вокруг нас по-прежнему расстилалась негостеприимная пустая равнина. Несмотря на усилия Шейри, мой страх перед тем, что меня окружало, а точнее, не окружало, был такой же сильный. Я боролся с ним, надвинув капюшон на самый нос и глядя только на землю под ногами. По-прежнему внутренним оком я видел открытые просторы, но так хотя бы они не мешали мне идти.

Ясно, что больше всего нас заботила вода. Еда у нас тоже была, но мы могли позволить себе лишь маленькие порции, потому что человеческое тело способно протянуть без еды гораздо дольше, чем без воды. Я глотнул немного воды из бурдюка, подержал ее во рту, а потом проглотил. То же сделала и Шейри.

Я глянул вдаль, вперед, — похоже, это был юго-восток. Горная гряда выглядела все такой же далекой, как и раньше. Воздух мерцал от жары — я никогда такого не видел. Мне в голову вдруг пришла мысль.

— Вон те горы… это оттуда алмаз?

— Может быть.

О боги, эта женщина иногда вызывает просто бешенство. Честно говоря, всегда. Мне захотелось обругать ее от досады, но я решил воздержаться. Во-первых, уж очень было жарко, чтобы так напрягаться, а во-вторых, неразумно ссориться с тем, кто практикует магию. Но тут мне пришла в голову другая мысль, и я спросил, лежа, как и Шейри, под плащом, чтобы хоть немного уберечься от палящего солнца:

— Как ты считаешь, твои магические возможности восстановились? Какой-нибудь ливень сейчас бы пригодился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});