Талисман десанта - Сергей Зверев

Однажды Ходжа Ахмад услышал, как, будучи уже юношей, Торджан пропел азан, который «позаимствовал» у муэдзина одной из джелалабадских мечетей. За неделю до этого его родители на двуколке, запряженной ишаком, возили Торджана к доктору в Джелалабад. К их большому огорчению, доктор ничем не смог помочь их сыну. Они вернулись домой, утратив всякую надежду на излечение Торджана. И тогда Ходжа Ахмад попросил родителей отдать юношу ему на попечение. На следующий день над долиной уже звучал зычный звонкий азан – приглашение для мусульман совершить намаз. Так Торджан стал муэдзином мечети в кишлаке Хаск Сартор.

– Вот моя рука, – старец коснулся ладони юноши.

Мулла подвел Торджана к источнику, который струился во дворе маленького домика, и юноша совершил омовение.

– Пора.

Ходжа Ахмад маленькими шажками направился к минарету; вместе с ним, держа старца под локоть, пошел и Торджан.

Внутри минарета вилась узкая винтовая лестница. Первым начал подниматься мулла, за ним, ведя ладонью по стене, следовал Торджан. Это восхождение старик и юноша совершали пять раз в день, в любую погоду – и во время урагана, и во время подземных толчков.

– Что это? – вдруг спросил Торджан. Они были примерно на полпути к балкону минарета.

– Я ничего не слышу, сынок, – ответил Ходжа Ахмад.

– Что-то в небе стучит.

Вдруг за стеной начали раздаваться глухие раскаты. Потом над минаретом ухнуло, через пару секунд что-то ударило несколько раз в стену. Минарет задрожал. Затем послышался крик.

– А теперь слышишь?

– Это Аллах гонит тучи и сотрясает свои владения, – спокойно сказал мулла, – поднимайся, сынок.

* * *

Не успело эхо взрывов, что уничтожили кишлак Хаск Сартор, улечься в далеких ущельях, как над головами воинов Мустафы-Шурави раздались выстрелы. С высоты горного хребта по ним открыл огонь не видимый из-за валунов и скал противник. Это был коварный «удар в спину». Взрывы накрывали тех, кто успел укрыться в складках местности среди скал. Автоматные пули беспощадно прошивали тех, кто припал к склону горы и еще минуту назад следил за американским вертолетом.

– Отходим в кишлак! – кричал Фаридун.

Туда во весь опор, припав к шеям коней, проскакали братья Кхандавар и Бахтавар. Над их головами свистели пули.

Отходить не получалось. Те, кто остались в живых, отползали, хоронясь за валунами. Не получалось и организовать ответный огонь.

– Это натовцы! – крикнул сверху, со своей позиции, Сабавун. – Солдаты в форме!

Только ему удалось произвести несколько точных выстрелов, а затем пришлось вжаться в ближайший каменный выступ – по снайперу открыли шквальный огонь.

– О всемогущий Аллах! Посади сегодня солнце раньше! Пускай землю окутает мрак! – взмолился Хайрулла.

Старик остался сидеть там, где и сидел, скрестив ноги, только схватился руками за свою зеленую чалму. В него никто не попал, словно по нему и вовсе не стреляли. Однако рядом со старцем опустил голову в колючие кусты Майранай – пуля вошла ему в затылок. Захрипел, схватившись за горло, Абдулхакк. Через минуту хрип оборвался, и долговязый горец замер.

Рахам Диль зигзагами побежал в сторону кишлака Селаб. Внезапно под ногой у него вырос ярко-желтый бутон взрыва, как будто воин наступил на мину. Это взорвалась граната, удачно выпущенная гранатометчиком – он правильно вычислил, куда двинется его жертва.

Со стороны кишлака Селаб в сторону гор начали вести ответный огонь. Это немного умерило пыл нападавших и фактически спасло жизнь многим воинам Мустафы-Шурави.

«Начали стрелять братья», – подумал Фаридун.

Огонь усиливался. Это могло означать, что к братьям присоединился еще кто-то.

«Наверное, ополченцы», – эта мысль обнадежила Фаридуна.

Бой явно затягивался. Преимущество, которое давал фактор неожиданности, нападавшие уже исчерпали. Хотя положение воинов Мустафы-Шурави все еще оставалось чрезвычайно опасным.

Солнце уже скрылось за гору, и розовые лучи освещали только пик минарета. Вдруг сквозь звуки выстрелов отчетливо послышался азан – призыв правоверных к молитве.

Это Ходжа Ахмад на балконе минарета шепнул Торджану, что солнце село. Мулла видел, что в долине идет бой, и Аллах мог его остановить. Но молиться во время заката солнца – великий грех, и Ходжа Ахмад с нетерпением ждал, когда угаснет последний зеленоватый луч.

– Начинай, сын, – сказал мулла.

Торджан уже взялся руками за мочки своих ушей, набрал в грудь воздух, но немного замешкался. Ведь даже будучи слепым, он и сам прекрасно знал, когда садится солнце. За несколько лет ежедневного исполнения азана он уже научился кожей век чувствовать прохладу тени горы, за которой полностью скрывалось солнце. Мулла ненароком поторопился, и юноша его поправил.

– А-а-ал-ла-а-аху а-а-акба-а-а-ар, – растягивая гласные, запел Торджан.

Началось время магриба – от захода солнца до наступления темноты.

На этих широтах темнело быстро, и молитву нужно было начинать сразу же после икамата – второго призыва на молитву. Поэтому в этой местности все мусульмане совершали магриб одновременно.

Воины Мустафы повернулись в сторону Мекки – они хорошо знали киблу в этом районе Афганистана – и отложили автоматы…

* * *

– Это мое Торо-Боро, – сказал Мустафа-Шурави.

Вместе с русскими десантниками и своим телохранителем он спустился в подвал своего дома, где размещался склад провианта. Под подвалом оказался еще один подвал поменьше – здесь был склад боеприпасов для стрелкового оружия и медикаментов. Мустафа-Шурави подарил десантникам по два рожка для «калашниковых» и дал им в руки по фонарю.

– Держите, экскурсия будет интересной.

– Спасибо, – поблагодарил капитан Столяров. – А гранаты для гранатомета есть?

– Мины и гранаты под колодцем, это намного глубже.

– А наркота есть? – зачем-то спросил Батяня.

– Хочешь уколоться? – то ли пошутил, то ли серьезно сказал Мустафа-Шурави. – Есть, конечно, но только для медицинских целей. Обезболивающее для раненых.

– И кто у вас доктор? – поинтересовался капитан Столяров.

– Да я и есть доктор, – ответил Мустафа-Шурави. – Наша с вами медподготовка делает нас в глазах местного населения чуть ли не профессорами медицины.

– Вот почему тебя так здесь уважают, – сделал вывод капитан.

– Отчасти – да. Ну что, идем к гранатам? Только предупреждаю – у меня советские – «ВОГ-25» для «Костров». И не прыгают, как ваши.

– Если для «Костров», то подойдет, – уверил Батяня. – Честно говоря, наша «Обувка» – классная вещь. Лучше не найдешь. И америкосы тужатся, а повторить не могут. Намного удобнее «Костров».

– Да, как вывели войска из Афганистана, так «Обувку» на вооружение и приняли, – сказал капитан Столяров. – Учли недостатки, что выявились в боевых условиях.

Мустафа-Шурави попросил автомат у Батяни, осмотрел новый для него гранатомет.

– Подарите нам свои «Обувки»?

– Если захочешь – подарим, – ответил Батяня. – Спишем на то, что нужно было облегчить автоматы. А ты сам-то с нами не полетишь?

Мустафа-Шурави как будто не услышал вопрос.

– Дам вам только по три. Гранаты мне самому нужны, – сказал он и замолчал, словно задумавшись.

– И то хлеб, – поспешил заполнить возникшую паузу Столяров.

Во втором подвале был довольно широкий лаз.

– По этому лазу мы спустимся к подземному ручью, который питает колодцы домов, – рассказывал Мустафа-Шурави, – вдоль него можно идти. Мы сделали боковую штольню – храним там взрывоопасные боеприпасы.

– Умно. Поглубже и подальше от построек, – констатировал Столяров.

Первым начал спускаться Абу-Бакр, следом за ним – Мустафа-Шурави и капитан ВДВ. Вдруг вверху, прямо над головой у Батяни, дрогнула земля, и ему за воротник посыпался песок.

– Черт! Что это такое! – выругался десантник.

– Что там? – спросил Мустафа-Шурави.

– Дороги назад нет, – сказал Батяня. – Лаз рухнул. У тебя точно нет наземных складов со снарядами?

– Нет, – ответил Мустафа-Шурави.

Он посмотрел на своего телохранителя и по его широко раскрытым глазам понял, что тот в полном недоумении.

Земля вверху снова содрогнулась.

– Может, землетрясение? – предположил капитан Столяров.

– Нет, – сказал Мустафа-Шурави, – тогда бы нас и здесь трясло. Короче, идем вниз.

Вскоре все четверо спустились к штольне с опасными боеприпасами. Здесь содрогание земли совсем не чувствовалось. Мустафа-Шурави, как и обещал, дал десантникам по три советских «ВОГ-25».

– Теперь пойдем вдоль ручья и выйдем прямо к кишлаку Селаб, – сказал он.

Перед выходом из подземной галереи русские десантники прошли вперед.

– Ты, командир, погоди, мы глянем, что там, – у Батяни было нехорошее предчувствие.