Дьявольские близнецы - Елена Хисамова

     Был у Яна старинный приятель, ещё в школе скорешились. Хоть из разных социальных слоев они: Яник – профессорский отпрыск, а Фаридка – сын татарина-сапожника, дружбу детскую пронесли через всю жизнь. После школы надолго разбежались их пути-дорожки. Яник в «Щуку» поступил, а Фарид отправился постигать тюремные университеты, сев в первый раз в семнадцать лет за разбойное нападение на продуктовый магазин. Отсидки следовали одна за другой, и только разменяв полтинник, одумался Фарид, завязал с уголовкой и даже женился. К нему и обратился Ян за помощью: попросил отмычки достать. Фарид удивился, но отмычки привёз. Друг не приставал с вопросами, зная, что рано или поздно Ян сам расколется, зачем ему отмычки понадобились. Приятели душевно посидели, почаёвничали, с недавнего времени со спиртным оба завязали. Ян проводил приятеля и, не теряя времени, пока девочки из школы не вернулись, принялся ковырять отмычками замок двери в их лабораторию. Наконец, механизм поддался, и старик вошёл в комнату. Там царил идеальный порядок. Интерьер ничем не намекал, что здесь живут две юные особы. Ни неубранной косметики, ни брошенных второпях предметов туалета – ничего легкомысленного. Это была обитель педантов.

На одном из письменных столов стоял электронный микроскоп. 

« Дорогая игрушка, – подивился старик. – Вот они на что Пашкины подарочные деньги тратят. Не то, что вертихвостки всякие – на колечки и сумочки!»

Рядом лежал толстый журнал, в который близнецы, судя по всему, заносили результаты исследований. Старик полистал его, взглядом скользя по страницам. Никаких упоминаний наркотических веществ, которые были известны ему по телевизионным криминальным обзорам или газетным статьям. Большая часть текстов в журнале, насколько он понял, была написана на латыни. Часто упоминались слова «клетка», «ядро», «эмбрион», «генотип».

Все полки, второй стол, даже подоконник были уставлены всевозможными колбами, чашками Петри, банками с растворами и пробирками. Тут же стояло несколько штативов и спиртовая горелка. Внезапно от шкафа послышалось тихое шуршание. Старик медленно подошел к нему и рывком открыл дверцу. В большой клетке сидела пара огромных крыс и внимательно смотрела на него. Крысы были упитанные и …беременные. Дед осторожно прикрыл дверку.

«Умнички мои, – умилился старик – в медицинский собрались! Будут у меня на старости лет два личных врача. А скрывают, сюрприз деду сделать решили. Надо Павлику рассказать при случае, что дочери от отца не отстают, по его стопам пойдут. Продолжат династию Горяевых!»

Он огляделся: не оставил ли следов своего непрошенного вторжения? Поправил журнал на столе и вышел. О том, чтобы закрыть отмычкой замок, на радостях и от гордости за любимых внучек,  дед совершенно забыл.

… «Утро красит нежным светом…» – бодро напевал Ян Янович, паркуя свою старенькую, но всё ещё крепкую «копейку» возле ворот дачного участка. Он чувствовал себя необыкновенно молодым и счастливым. Даже мысль о том, что Павел давно не звонил, не грызла его. Яна прямо распирало от желания открыть зятю секрет, который скрывали девочки. Он пробовал несколько раз сам дозвониться до него, но автоответчик бодро тараторил непонятную для старика абракадабру. Доверять тайну механической игрушке Ян не хотел.

Майское солнышко ласково пригревало оживавшую после долгих зимних холодов землю. На участке снег сошёл весь, только в тени за домом старик обнаружил заскорузлую серую наледь. Он легко разбил её лопатой и выбросил на припёк. Настроение у старика с утра было замечательное. Впереди три праздничных дня, которые они проведут вместе на даче – он и девочки. Погоду обещали превосходную, и Ян надеялся, что хоть на этот раз метеорологи дали верный прогноз, а не ткнули пальцем в небо. Тёплый ветер обдувал разгорячённого огородными работами старика. Он перекапывал гряды, а сам с нетерпением торопил время в ожидании акварельного майского вечера, когда приедут из города его ненаглядные внучки.

     Близнецы приехали  к ужину. Они долго сидели с дедом за столом: слушали его бесконечные рассказы о театре, с кем из великих актеров ему довелось играть на сцене. Потом все вместе вышли на прогулку по центральной улице дачного посёлка. Ян гордо шествовал меж двух молодых красавиц, важно кивая на приветствия знакомых. Он искоса любовался внучками: грациозностью их стати, крупными рыжими локонами длинных волос. Изяществом движений рук и загадочным блеском зелёных глаз. Нет, не зелёных, а голубых. Ян Янович мысленно обругал себя «выжившим из ума маразматиком». Это же надо, не помнить, какого цвета глаза у его драгоценных девочек…

     Ночью Ян проснулся внезапно, словно его кто-то толкнул в бок. Он хотел приподнять голову с подушки, но тут же уронил назад. Страшная боль пульсировала в висках, голова кружилась и мутило.

« Давление наверно поднялось. Погода поменяется, – огорчился старик. – Опять нас обманул Гидрометцентр…»

Он с трудом заставил себя сесть и потянулся к тумбочке, где лежали лекарства. В комнате было темно, отчего- то уличный фонарь не горел. Он глянул в сторону двери и вздрогнул. Безмолвный и недвижимый силуэт стоял на пороге.

– Аня? Яна? Кто тут? – поочерёдно позвал дед. – Что же не отвечаешь, пугаешь старика?

Фигура, молча, двинулась вперёд. Очертания её стали отчётливей, появилось что-то неуловимо знакомое. Миг – и старик задохнулся от страха. В сумраке к нему шла его покойная жена, Инесса.

– Господи! Спаси и сохрани! – срывающимся голосом воскликнул он и быстро щёлкнул выключателем настольной лампы. В ту же секунду мощный взрыв разорвал ночную тишину.

     Тушение осложнилось тем, что пожарный гидрант в садовом товариществе оказался неисправен. Пока машина добралась до ближайшего источника воды, который находился в паре километров, драгоценное время было упущено. Пламя бушевало так неистово, что домик почти моментально выгорел дотла. Впоследствии пожарные обнаружили обугленные останки троих человек.

Глава 24. Семейная тайна

     Маша вошла в кухню и поставила сумку с продуктами возле холодильника. Она быстро прошла к крану, набрала в стакан холодной воды и залпом опустошила его. Противно тёплая, хлорированная жидкость ненамного освежила измученный жарой и смогом организм. Москва две тысячи десятого снова задыхалась в дыму торфяников. От гари слезились глаза, и першило горло. Маша в который раз позавидовала счастливчикам, покинувшим столицу и укатившим на курорты. Там морской бриз едва овевает тело, и волны шепчут о шелковистых ласковых объятьях. Маша присела за стол и открыла нетбук. Она выбрала нужную ей программу, задумалась на секунду, затем напечатала:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});