Грозный. Особый район - Александр Владимирович Лебедев

начать уже действия по завершению уничтожения бандформирований в Старопромысловском районе. Для этого развернуть группировку в полосе от улицы 6-я линия до улицы Алтайская и, сковав огнем опорные пункты на правом и левом фланге, под прикрытием огня прямой наводкой танков и батарей самоходных артиллерийских установок ударом с юга на север отсечь Старопромысловский район от других районов города и блокировать оборонявших его боевиков. В подготовительный период артиллерией воинских частей, стоящих на блокировании, постоянно наносить огневые удары по возможным местам нахождения опорных пунктов бандформирований. Усилить радиотехническую разведку для сбора информации об отрядах боевиков и своевременно доводить ее до наступающих подразделений.

Командующий группировкой особого района г. Грозный генерал Булгаков согласился с такими предложениями и поставил задачу генералу Малофееву детальнее отработать предложенный вариант действий. 3 января было определено днем начала новых действий.

Принятое решение позволило наконец отвести батальоны софринской бригады в исходный район временного пункта дислокации неподалеку от Соляной Балки, организовать отдых, горячее питание и помывку личного состава в полевой бане. Люди были измотаны до предела: ведь ни одного дня с 25 декабря они полноценно не ели и не отдыхали, все время были в движении, в боях.

Пока длилась эта передышка, офицеры, прибывшие на КП западного направления с генералом Дадоновым, пыталась выяснить, каков морально-боевой дух личного состава софринской бригады. Важно было не только понять, но ощутить, смогли ли люди, пережившие жестокий бой, потерявшие товарищей, сохранить в себе веру в командиров, в себя, наконец, в победу над этой бандитской сворой, засевшей в городе.

Ожидание. В перерывах между боями

Генерал-лейтенант Вячеслав Дадонов

Офицерам комплексной группы штаба группировки удалось побеседовать с сержантами, с солдатами, словом, с теми, кто непосредственно выполняет задачи, намечаемые командованием. Именно их рассказы во многом помогали прояснить ситуацию. К ранее сделанным выводам прибавлялись и другие. Нередко оказывалось, что информация, поступающая в штаб группировки войск, не в полной мере отражала происходящее на передовой. А, следовательно, принимаемые там, наверху, решения не поспевали за развитием событий, нередко оказывались не вполне соответствующими реальному положению дел на передовой.

Всех тревожил тот факт, что боевики ведут настоящую охоту за командирами взводов, выбивая их снайперским огнем. Это объяснялось во многом и слабой подготовкой младших офицеров — выпускники 99-го года, они сразу попали на войну, в самое пекло. Практического опыта никакого. Старались, как могли, поэтому получали ранения, гибли. Кому повезло выжить, вскоре становились командирами рот, закаленными в боях. Но для этого надо было остаться живым…

Глухой ропот от большого количества потерь, непонимания, как действовать дальше, случалось, прорывался наружу у отдельных военнослужащих. Умывшись кровью в первые дни боев, младшие офицеры не знали, как переломить ситуацию. Особенно напряженная атмосфера была в 3-м батальоне, наиболее пострадавшем в бою 29 декабря. Начались обвинения соседей справа, слева. Солдаты говорили прямо: “Когда наступаем мы, внутренние войска, артиллерия нас очень слабо поддерживает огнем”. В результате — неоправданные потери. Кстати, эту фразу прямо в объектив телекамеры — в то время журналисты одной из телевизионных компаний работали на передовой — сказал кто-то из офицеров или сержантов бригады. Командование ОГВ (с) долго разбиралось, как это откровение попало на экраны телевизоров всей страны, не обратив должного внимания на саму суть сказанного. Только спустя несколько дней огневая поддержка наступающих подразделений внутренних войск действительно стала лучше и эффективнее.

Справедливости ради стоит заметить: софринцы мало в тот момент думали о высоких материях, их в первую очередь волновало, удастся ли найти всех пропавших без вести и когда представится случай отомстить бандитам за погибших боевых товарищей. Переговорившие с десятком бойцов офицеры из штаба группировки отметили для себя важный момент: люди были спокойны, собраны, их мысли были сконцентрированы на обыденных, но совершенно необходимых в боевых условиях вещах: наличии достаточного количества боеприпасов и средств первой медицинской помощи, исправности техники и оружия, порядке своих действий в следующем бою и взаимодействии с соседними подразделениями. Было горько за погибших ребят, но не было места унынию. На него не оставалось времени. Уже в ближайшие дни предстояло снова идти в бой…

2 января подразделения софринской бригады, подразделения ОМОН и СОБР, прикрывавшие тыл бригады, стали отводиться с рубежа улицы 9-я линия в пункт временной дислокации. Позиции перед пятиэтажками занимали солдаты 1393-го отдельного мотострелкового батальона Российской армии.

У софринцев наконец появилась краткая — всего одни сутки! — возможность немного привести себя в порядок. Технари чистили оружие и вооружение боевой техники, обслуживали моторную и ходовую части, заправляли горючим. Экипажи БМП и БТР при этом отдохнуть практически не успели. Что же касается остального личного состава, то лучшим подарком для всех них была помывка в полевой бане и отдых. Хотя здесь не обошлось без курьеза. Офицеры управления и тыла бригады в тот день провели колоссальную работу по организации вывода подразделений с занимаемых позиций и развертыванию пунктов обслуживания оружия и техники, питания и помывки личного состава. Все вроде бы шло своим чередом, но случился казус, который предусмотреть не смог сначала никто. Вот как рассказывает об этом сам командир бригады Геннадий Фоменко: “Я был очень занят: занимался планированием боевых действий, которые должны были начаться уже завтра, 3 января. Провел тщательную рекогносцировку нового направления ввода бригады в Старые Промыслы. Голова гудела от объема задач. С офицерами штаба занялись оформлением решения, как вдруг меня вызвал по рации зампотылу. Я сначала не понял, чего он хочет, чувствую только: встревожен серьезно. Наконец понимаю: он докладывает о том, что не смог помыть прибывшее подразделение. Спрашиваю, почему? Тем более что очередь-то большая, а времени мало. Он отвечает: все спят. — Как спят? — Так спят, добудиться не можем. — Что за ерунда? Ведь я определил, что отдых только после помывки. — Он мне и говорит: пацаны прибыли, зашли в теплую палатку, где должны были раздеться перед баней, начали снимать с себя обмундирование, их и развезло от тепла и уюта — все вповалку улеглись спать. Так измотались за пятеро суток боев. Товарищ командир, давайте что-то решать, ведь, чувствую, и с другими то же самое будет. Я поразмыслил и понял, что порядок помывки мы организовали неверно. Так,