Ночь в Гефсиманском саду - Алексей Павловский

Перепись показала, что из многих сотен тысяч людей, вышедших когда-то из Египта, в живых осталось лишь трое: Моисей, Иисус Навин и Халев.

Моисей знал, что по предначертанию свыше он не должен войти в землю обетованную. Его предназначение было в том, чтобы привести туда свой народ. И вот теперь кончился сороковой год исшествия из Египта; обетованная земля лежала рядом, за Иорданом. Все это означало, как ясна, понимал Моисей, приближающуюся кончину. Ему было уже сто двадцать лет: все три сорокалетних периода жизни — египетский, когда он был молодым вельможей, пастушеский, когда он набирался мудрости под высокими звездами, и, наконец, последний, приведший его к стране обетованной, — теперь сомкнулись, образовав полный и завершенный круг судьбы.

Моисей стал просить у Бога позволения все же перейти Иордан, чтобы только взглянуть на землю, куда шел так много лет. В этом ему было отказано поскольку, как уже говорилось, назначение его судьбы было в том, чтобы привести народ, а самому остаться лишь у границ земли обетованной — во искупление грехов, в том числе и греха, свершенного в пустыне Сион, у скалы, когда Моисей, колеблясь в вере, дважды ударил по скале своим жезлом вместо того, чтобы единым ударом высечь воду.

Однако Бог позволил Моисею взойти на вершину горы Фасги и оттуда осмотреть хорошо видную землю обетованную.

Последний месяц своей жизни Моисей употребил на то, чтобы напомнить народу все законы и уставы, которые были выработаны на протяжении сорокалетнего похода, а также дополнил их новыми. Все эти законы и предписания составили последнюю часть Моисеева Пятикнижия — книгу «Второзаконие».

В частности, он разделил всю территорию Ханаана между отдельными коленами, а левитам и священникам, не имевшим уделов, выделил для получения доходов восемь городов и селений. Он обозначил также шесть городов, где люди, виновные в неумышленном убийстве, могли бы обезопасить себя от кровной мести.

Преемником своим Моисей назначил Иисуса Навина.

Уже прощаясь с жизнью, Моисей в последнем вдохновении создал замечательную Песнь («Внимай, небо, я буду говорить…»), посвященную израильскому народу в ней прозвучала не только хвала за избавление от египетского плена и за благополучное пришествие в землю обетованную, но и даны тревожные предсказания о будущей судьбе народа, не избавившегося от многих и многих пороков, которые не единожды затруднят жизнь и сделают горестной его судьбу на протяжении столетий.

«Внимай, небо, я буду говорить; и слушай, земля, слова уст моих.

Польется, как дождь, учение мое, как роса, речь моя, как мелкий дождь на зелень, как ливень на траву» (Втор. 32: 1, 2).

«Я подъемлю к небесам руку Мою и [клянусь десницею Моею и] говорю: живу Я вовек!» (Втор. 32: 40).

Песнь Моисея может быть названа его завещанием. Она удивительна по своему темпераменту, по яркости речи, льющейся подобно раскаленной лаве, по космической масштабности образов, по могучему и уверенном стремлению охватить и прошлое, и настоящее, и будущее.

Моисей пожелал умереть на горе, с которой видна земля обетованная. Долгим прощальным взором смотрел он на страну, расстилавшуюся перед ним в зелени виноградников, омытую чистыми водами источников и рек. Глядя на Иордан, находившийся, казалось, у самых ног, под склоном горы, Моисей видел колеблемые дуновением воздуха пальмы, красивые разноцветные скалы, а за ними, далеко на горизонте, нежно синевшую полоску Средиземного моря.

Тридцать дней весь народ оплакивал своего вождя. Затем Иисус Навин приказал готовиться к переходу через Иордан.

Пора было уже войти в землю обетованную.

ИИСУС НАВИН

Сокрушение Иерихона

Иисус Навин, которому в дни обдумывания плана взятия Иерихона, главной крепости, охранявшей Ханаанскую землю, исполнилось восемьдесят шесть лет, был опытным и умудренным военачальником. Он не хотел рисковать и отказался от первоначального решения взять Иерихон молниеносным ударом. Указанный Моисеем брод, находившийся прямо против крепости, за дни довольно длительной лагерной жизни исчез под напором весенних талых вод, и нельзя было даже подумать, чтобы без подготовки войти в бурлящий, мутный Иордан, превратившийся в грозный поток. Кроме того, у израильтян, странников пустыни, не было ни лодок, ни плотов, ни какого либо умения их соорудить. Хананеяне, жители Иерихона, чувствуя себя в полнейшей безопасности, целыми днями торчали на иерихонских стенах, хохоча над завоевателями, чей огромный лагерь хорошо просматривался с вышины стен и башен, Для них это было очередное полчище полудикарей, пришедших из пустынь, они уже не раз легко и с успехом отбивали и не такие армии. В те времена, о которых идет речь, Иерихон славился как первоклассная, отлично вооруженная крепость, охраняемая не только толстыми стенами, бойницами и башнями, хорошо вооруженной армией с большим количеством боевых колесниц, но и водной преградой — рекой Иордан. В весеннюю пору Иордан рычал и клокотал под стенами подобно дикому зверю, вырвавшемуся на волю. Армия Иисуса Навина, как он сам хорошо понимал, значительно уступала хананеянской. Та организованность, какую ей придал когда-то Моисей, и дисциплина, введенная Иисусом Навином еще в то время, когда они отходили от Синайской горы, заметно расшатались. То было, скорее, ополчение, чем регулярная армия. Вот почему Иисус Навин так медлил с выступлением — он приводил свои войска в должный боевой вид. Дисциплина была введена наистрожайшая, отступления от нее карались жестоко и без всякой пощады.

В Иерихон заслали лазутчиков. Под покровом ночи, держась за обломок ствола, они с огромным трудом переправились на восточный берег Иордана, затаились, и, переодевшись в предусмотрительно захваченную хананеянскую одежду, вечером пробрались в город. Бродя по улицам и по базарам, смешавшись с толпой, они высмотрели немало полезного, а из подслушанных разговоров выведали и численность неприятеля. Быстрота, с какой им удалось собрать нужные сведения, объяснялась тем, что буквально все жители города только и делали, что обсуждали создавшееся положение, — ведь израильтяне находились у самых стен и, судя по всему, готовились к штурму. Город был взбудоражен, а жители, не подозревавшие о лазутчиках, многословны и неосторожны.

К вечеру оба посланца Иисуса Навина, находившиеся в Иерихоне, решили остановиться в доме одной женщины, по имени Раав. Хотя они и были в местной одежде, хозяйка дома, тем не менее, быстро распознала в них евреев с того берега. Но она, к счастью для двух соглядатаев, не страдала излишком патриотизма и, видно, решила заблаговременно подстраховать свое будущее на случай захвата города израильтянами. Поэтому, когда Раав, выходившая зачем-то во двор, услышала от соседей, что стражники ищут двух лиц, показавшихся кому-то подозрительными, когда те днем бродили по базару, решила их спрятать. Вернувшись в дом, она сказала об опасности и быстро провела их на крышу, где, как почти на каждом иерихонском доме, в это время сушились копны льна, очень удобные, чтобы спрятаться. Стражники осмотрели дом, но и не подумали поворошить копны. Спасенные израильтяне горячо благодарили хозяйку и обещали сохранить ее семью при захвате города. И надо сказать, что Раав была, чуть ли не единственной оставшейся в живых жительницей города, вся семья которой благополучно спаслась при страшном разгроме Иерихона.

Оба лазутчика, спустившись с помощью Раав в огромной бельевой корзине с крепостной стены, ночью же пришли к своему военачальнику. Окрыленный успехом разведки, Иисус Навин наметил конкретные планы и сроки выступления. Он приказал всему народу сняться со стана и приблизиться к берегу. С высоты своих стен жители Иерихона с любопытством и совершенно спокойно наблюдали это красочное зрелище. Несметных израильских толп, одетых в разноцветные одежды и длинные бурнусы, было так много, что сверху они казались волнующимся морем, расстилавшимся до самого горизонта. Через три дня Иисус Навин дал приказ священникам войти вместе с ковчегом завета в воды Иордана. Едва только священники, несшие ковчег, омочили свои ноги в иорданской воде, как произошло чудо, уже знакомое им по Чермному морю: Иордан в верхнем своем течении, где он низвергался со снежных вершин бурным потоком, вдруг остановился, превратившись в неподвижную и высокую водяную стену, а нижние его воды в это же время быстро стекли по своему наклонному руслу, обнажив широкое пространство сухого дна, по которому изумленный и благодарный народ израильский перешел на противоположный берег и расположился станом поблизости от крепостных стен, но все же на таком расстоянии, чтобы быть в безопасности от метательных орудий хананеян.

Разрушение города Иерихона.

Жители Иерихона взирали на все случившееся уже не только с любопытством, но и со страхом. И все же крепость по-прежнему казалась им неприступной.