Мой второй Первый дом - Ида Брамс

явно для опоры (но фиг признается в этом). В это же время я постепенно спускалась вниз, пока не добралась до низа живота. Дар задержал дыхание в ожидании прикосновения, но я намеренно обошла паховую зону и спустилась по ногам. Разочарованно-протестующий полу-вздох — полу-стон был музыкой для моих ушей. О да, милый, сам напросился. От всех своих действий я была уже почти на грани от возбуждения.

Оставила мочалку на полу и кончиками ногтей достаточно резко провела от колена до паха. Эффект был бомбический, его маска мнимого спокойствия разлетелась в дребезги, и меня прижали к стене, страстно целуя. Поцелуй не был нежным, меня словно помечали, делали своей. Это было одновременно и больно и приятно. Мгновение и я уже прижата грудью в кафель. Призывно выгибаюсь, чувствуя, как сильно возбужден мой муж и наконец-то получаю то, ради чего затеяла всю эту игру.

Мокрые, порочные шлепки на пополам со стонами наполнили комнату, ощущения были просто запредельными. Мы оба перевозбудились, ещё и пена добавляла остроты ощущениям. Все мои чувства сосредоточились в одной точке, внизу, там где моё лоно таранил горячий, твёрдый член мужа. Из его горла через раз вырывался утробный рык, смущения не было ни какого, только удовольствие.

Когда внизу живота начал завязываться узел, я поняла, что уже не могу устоять на ногах, Дар почувствовал это и поменял позу. Я оказалась прижата спиной к стене, мои ноги он закинул себе на сгиб локтя и снова вошёл, сразу срываясь в бешеный ритм. Я уже плохо соображала, где я, меня не волновало, что в соседней комнате находятся ещё двое мужчин, которые наверняка слышал всё, что здесь происходит. В глазах потемнело, а затем мир окрасился разноцветными искрами. Я забилась в мощнейшем оргазме, внутри всё сжималось и пульсировало, продлевая наслаждение. Пара движений и Дар, издав мощный рык, последовал за мной, содрогаясь внутри.

Спустя минуту, отдышавшись, он опустился со мной на пол и сел, прислонившись спиной к стене. Я продолжала сидеть на нём верхом, положив голову на плечо. Поменять позу сил не было ни у кого.

— Что же ты делаешь со мной, проказница! Мне, конечно, очень приятно твоё внимание, но ты же сказала, что сильно устала, потому я не стал на тебя набрасываться. Если это такая проверка на прочность, то я провалился, устоять было выше моих сил.

— Значит, ты признаешь своё поражение, о, могучий дракон? — Спросила я, уткнувшись мужу в шею.

— Тебе я готов проигрывать постоянно, любовь моя.

Посидев ещё немного, мы ополоснулись и покинули ванну. Ну, как покинули, меня вынесли на руках и прямо в полотенце уложили на кровать. Уснула, я кажется, ещё до того, как голова коснулась подушки.

29. Обморок

Обморок

Утро уже по привычке встретила в объятиях любимого мужа. Потихоньку, стараясь его не разбудить, развернулась в его руках и залюбовалась. Дар глубоко вдохнул и открыл глаза, тут же притянув меня в свои объятия для поцелуя.

— Доброе утро, любимая, его голос немного хрипел, придавая моменту особенную чувственность. Я была совершенно не против провести с ним весь день в кровати, но предстояла куча работы и организм требовал срочно отлучиться по маленьким делам.

— Доброе утро, любимый, если не отпустишь, то может случиться катастрофа.

Дариэл понимающе рассмеялся и выпустил меня, сделав все свои дела, вышла в комнату и направилась в гардеробную. Сегодня мой выбор пал на бежевое платье до колен, края, отделанные кружевом, придавали ему воздушности, тонкий пояс выгодно подчёркивал талию, но не давил. К платью нашла босоножки на небольшом каблуке. Настроение было превосходным, и сегодня мне захотелось оставить волосы распущенными. Кудри подошли бы больше, но и так тоже хорошо. Улыбнулась себе в зеркало, подмигнула отражению и вышла.

Пока меня не было, Дар успел привести в порядок себя и даже кровать убрал.

— Ого! Как ты быстро

— Ничего особенного, идём, не хочу, что бы ты ходила голодной.

Мы вышли из комнаты держась за руки и сразу же наткнулись на два пристальных взгляда.

— Доброе утро, Виктория! — сказали братья почти хором, а я сразу вспомнила, что ночью была весьма не сдержана и наверняка они многое слышали, с их то слухом. Стало немного стыдно, а тут ещё и Сэмирэль посмотрел на меня таким взглядом, что стало понятно, этот ещё и прочувствовал. Вот же блин, как я могла забыть про его способность. Кошмар какой…

«Так, а ну берём себя в руки, Вика! Ну и что такого, в самом-то деле, я взрослая и это мой дом, а они потенциальные мужья, вот пусть и привыкают». Приведя мысли в порядок, улыбнулась и спросила:

— Доброе, что-то случилось? Вы завтракали? Почему вы караулите меня под дверью?

Не знаю, чего от меня ожидали, но похоже точно не кучи вопросов.

— Нет, всё в порядке — ответил обычно молчаливый Замириаль, мы решили дождаться вас, Виктория и сопроводить на завтрак, если вы, конечно не против.

— Хорошо, я не против, только прошу, давайте на «ты», мы же будем семьёй, я надеюсь, а в семье все равны.

— Хорошо — снова хором, однако я заметила, как напрягся Сэмирэль, при моих словах «я надеюсь», но ничего не сказал, только посмотрел на наши с Дариэлом руки и вздохнул. Эх, вот чует моя ж…, что что-то не так, но никакого желания выяснять, что именно, у меня не было.

До кухни шли молча, я с Даром впереди, братья сзади, но двери мне открыл Сэм, а стул отодвинул Мир. Дариэл никак не реагировал на их действия, всё так же продолжая сжимать мою руку.

Работники уже поели и разошлись по своим делам, на кухне находился только Миллар, вид у него был не здоровый, под глазами залегли тени, а движения были слегка замедленны.

— Миллар, как ты себя чувствуешь? — спросила я повара, его вид обеспокоил меня не на шутку.

— Всё в порядке, госпожа Виктория, просто не выспался. Он даже улыбнулся мне уголками губ и поставил перед нами дымящееся блюдо с рагу, разложил приборы и хотел разлить сок по стаканам, но рука дрогнула и графин полетел на пол, разбившись на множество осколков.

Все подскочили со своих мест кто куда, я — к Милару, так как тот начал оседать на пол, а остальные — ко мне.

— Ты не поранилась?! Всё хорошо?

Но я не слышала их, всё мое внимание было приковано к взгляду, сквозившему обречённостью и болью.

— Простите меня, госпожа виктория, я не нарочно… прошептал