Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

Я хотела его.

Хотела прикоснуться к его губам. Хотела ощутить его руки на своем теле. Хотела провести рукой по твердым мускулам и упругой коже под его одеждой и кольчугой, пока не узнаю каждый дюйм его тела.

Он сын твоего мужа, кричал голос в моей голове. Ничего хорошего из этого не выйдет!

Муж только по статусу, крикнула я в ответ. Это фиктивный брак!

Это не значит, что ты не связана обязательствами! Это не значит, что ты не заплатишь, если тебя поймают!

Эта мысль вернула мне здравый смысл, и я отвернулась. Опустившись так, чтобы прижаться спиной к стене, я вновь устремила взгляд на его топор. По мере того как желание угасало, улетучивался и адреналин, и наваливалась усталость. Холод сковал мои ноги, спину, и я задрожала.

― Иди сюда. ― Голос Бьорна был низким и хриплым, и я не сопротивлялась, когда он притянул меня к себе, тепло его тела прогнало холод. Я прислонилась головой к его груди, испытывая мучительную усталость, но так и не смогла закрыть глаза. Не могла расслабиться, потому что страдания в моем сердце не давали мне этого сделать.

― Как там, в Северных землях? ― Возможно, это не лучшая тема, чем его убитая мать, но мне нужно было заполнить тишину чем-то тяжелым. Чем-то, что тянуло бы меня все ниже и ниже, пока я наконец не усну.

Бьорн прочистил горло.

― Холоднее. Суровее. По сравнению с севером жизнь в Горных землях кажется легче.

Это было трудно представить, хотя я не сомневалась, что он говорит правду.

― А люди какие?

― Такие же. И совершенно другие. ― Он заколебался, потом добавил: ― Это трудно объяснить, но, если бы ты побывала там, думаю, ты бы поняла.

Северные земли были главным врагом Горных земель, самые жестокие налетчики приплывали оттуда, и мне трудно было примирить эту истину с его словами, ибо я видела лишь чудовищ, которые убивали семьи и сжигали деревни, похищая все ценное.

― Они хорошо с тобой обращались?

― Да. Очень хорошо.

Его голос звучал натянуто, но я все равно спросила.

― Снорри хочет начать с ними войну. Это будет трудно для тебя? Сражаться с теми, кто тебя вырастил?

Бьорн не ответил, но я молчала и ждала, и в конце концов он сказал:

― Как бы я ни относился к людям, я должен отомстить тому, кто обидел мою мать. Я дал клятву забрать у него все, и любой, кто встанет на этом пути, будет не более чем жертвой войны.

По мне пробежала дрожь, и я начала поворачиваться, чтобы посмотреть на него, но его хватка усилилась. Удерживая меня на месте, он пробормотал:

― Спи, Рожденная в огне. Через несколько часов мы поднимемся на вершину и узнаем, что боги приготовили для тебя.

Глава 17

― Фрейя, проснись.

Я застонала и приоткрыла глаза, мое тело запротестовало, когда я выпрямилась. ― Как долго я спала?

― Всего пару часов, ― ответил Бьорн, поднимаясь на ноги. ― Но мы не можем оставаться дольше. Уже полдень, а тебе нужно быть в храме к полнолунию.

― Как ты можешь определить время? ― Я вздрогнула, когда он потянул меня за руки ― все болело.

― Инстинкт.

Он потер глаза, и я заметила тени под ними.

― Ты не спал?

― Мой топор исчезает, если я засыпаю, ― сказал он, ― а тебе было холодно.

Я должна была почувствовать себя виноватой, но вместо этого меня охватил прилив тепла от такой доброты.

― Спасибо.

Бьорн пожал плечами.

― Радуйся, что ты не родилась в Северных землях. Ты бы не пережила свою первую зиму с таким отношением к холоду.

Я не могла спорить с этим и решила накинуть рюкзак на плечи.

― Идем.

Мы не разговаривали, пока продолжали подниматься в гору, что, к сожалению, дало мне время подумать о разговоре, который мы вели до того, как я заснула. О напряжении между нами.

Я знала, что не выдумываю. Чувствовала, что между нами есть притяжение, которое не было односторонним. Но я не знала, что мне с этим делать. Удовлетворять свою похоть было глупым риском. Не только из-за последствий, если меня поймают, но и потому, что я не думала, что этот зуд исчезнет после почесывания, скорее, он будет усиливаться с каждым движением ногтей по моей коже. Точнее, по его коже. Быть с ним ― значит хотеть его еще больше, а прелюбодеев всегда ловят.

Прелюбодейка.

Это слово заставило меня скривиться, но в то же время вызвало желание плюнуть от злости, потому что оно не отражало действительность. Мы со Снорри не были по-настоящему женаты, поэтому мои чувства к Бьорну не были изменой супружеским клятвам. Но это определенно было нарушением клятвы на крови, которую я дала.

Я нахмурилась: хотя я не забыла о слове, которое дала в ночь свадьбы, меня больше волновали последствия, которые обрушатся на мою семью, если я нарушу его, чем последствия магии. Сможет ли заклинание, наложенное Илвой, удержать меня от нарушения слова, словно некие магические цепи? Или же мне будет причинен какой-то вред, если я нарушу клятву? Я не знала, и, задав такой вопрос Илве, лишь привлекла бы ее внимание к тому, что я отчаянно пыталась скрыть.

Это не имеет значения, напомнила я себе. Ты не собираешься этого делать.

Бьорн выбрал именно этот момент, чтобы оглянуться ко мне.

― Ты тихая.

― Нечего сказать. ― Я поморщилась от упущенной возможности, когда он пожал плечами и снова повернулся лицом вперед.

Когда мы выйдем из этих туннелей, будет легче, потому что мы не будем одни, и не будет соблазна. Даже когда эта мысль пронеслась у меня в голове, я поняла, что обманываю сама себя. Напряжение между нами никуда не денется, а поскольку Снорри настаивал на том, что Бьорну предначертано богами охранять каждый мой шаг, мы постоянно будем вместе, а значит, постоянно будем подвергаться искушению.

Смирись с этим, сурово сказала я себе. Ты не животное, чтобы тобой управляла похоть. Перестань думать об этом, и все пройдет.

Только дурак будет думать о сексе. Были гораздо более насущные проблемы, например, что произойдет, когда я доберусь до вершины горы для этого ритуала. Куда более насущные вопросы, например, почему именно мне, из всех детей богов, суждено сыграть столь важную роль и как я выполню то, что было мне предначертано. Вот о чем мне следовало думать.

Но мой разум уклонялся от этих вопросов, потому что все это казалось мне неподвластным. Что толку зацикливаться на том, чего я не понимаю и на что не могу повлиять? Это только доведет меня до безумия, особенно в этот момент, когда нет никакой возможности узнать ответы на все эти вопросы.

Если спрятаться от этого, оно не исчезнет.

Я проигнорировала эту мысль и посмотрела на Бьорна, который вел меня за собой. У меня сжалось в груди, когда я оценила его широкие плечи и узкую талию, рукава кольчуги, обнажавшие крепкие мышцы предплечий. Он держал топор чуть поодаль от себя, чтобы не поджечь штаны, и я восхитилась тем, с какой сосредоточенностью он, должно быть, поддерживал постоянное горение своей магии. Усилия, которые он прилагал, должны были быть изнурительными.

Это восхищение беспокоило меня, потому что то, что я чувствовала… это было не только физическое влечение. Он мне нравился. Мне нравилось, что он одновременно ужасающе безжалостен и душераздирающе добр. Мне нравилось, как он смешит меня и что его остроумие заставляет всегда быть начеку. Мне нравилось, что в его присутствии я чувствую себя не только защищенной, но и сильной. Я хотела быть рядом с ним, и меня пугало, как могут разрастись мои чувства, если я буду продолжать питать это желание.

Поговори с ним.

Да помогут мне боги, но это было логичным поступком. Бьорн мог потерять столько же, сколько и я, предав своего отца, если бы мы поддались напряжению между нами. Возможно, если бы мы обсудили этот вопрос и пришли к единому мнению, что не будем делать ничего подобного, то избавили бы себя от многих душевных терзаний.