Настоящие мужики детей не бросают - Романов Владислав Иванович

— Как это? — оторопел Сан Саныч.

— А так! Мол, у него есть много клиентов в Америке, Франции, Голландии, где готовы взять наших сирот на воспитание. Там им создадут все условия, они попадут в рай, хватит им здесь мучиться! Вот вкратце такой пассаж-призыв, а дальше этот товарищ намекнул, что все это к тому же и не бескорыстно и я могу получить определенную сумму комиссионных в долларах, которая мне не помешает. Я мило выслушал заезжего купца, сказал, что у нас такого товара нет, и он отправился восвояси. Не исключаю, что кое-кто в других детских домах и клюнул на эту удочку, Чичиков, собственно, на это и рассчитывал. Причем он брался сам оформить все документы в Москве, в правительстве, а значит, имел крепкие связи в этих кругах. Мне важно было только подобрать двоих мальчиков и двоих девочек определенных возрастов, можно и не очень здоровых, но так, чтобы потом никто не подал никаких исков, и конечно же уговорить детей поехать на постоянное место жительства в другую страну. Вроде несложная работа, да и дело благое, там, что душой кривить, и бытовые условия лучше, и возможностей для развития личности больше, но что-то противится в душе этому, и я отказался, хотя, наверное, дал маху, есть у нас сейчас один ребенок, который нуждается в серьезном лечении, а здесь мы его угробим!

Он умолк, попыхивая трубкой, а у Сан Саныча внутри все похолодело: ведь если этот новоявленный Чичиков занимается переправкой, продажей детей за границу — а то, что он похитил Сашу, сомнений уже не было, — то судьба сына в опасности, надо бить тревогу, заявлять в милицию, чтобы розыском этого вора занялись специалисты. А тут у самого Смирнова большие сложности. Придется дожидаться жену, чтобы она подала заявление, а до ее приезда собрать как можно больше информации.

— А он же как-то представлялся, имя, фамилия? — спросил Сан Саныч.

Белов снова наполнил рюмки, кивнул гостю, предлагая выпить. Фотограф тут же махнул, закусил сыром.

— Да, представлялся, — задумался Белов. — Но фамилию этого бизнесмена я не запомнил, прошел месяц, наверное, а то и больше, каждый день у нас то понос, то золотуха, как говорится, голова идет кругом. Визитки он тоже не давал, а вот имя я запомнил, он сунул мне коньяк, предложил попробовать, однако я отказался, но он вдруг сказал: «Называйте меня Юра», я стал называть его Юра, вот единственное, что запомнилось от его посещения.

— А фамилию не запомнили?

— К сожалению, нет.

— И больше ничего такого не отложилось от того посещения?

— Увы. Запомнилось вот это его необычное предложение, дорогой коньяк, а я к четырем еще спешил на городскую комиссию по социальным вопросам, там решался один наш больной вопрос, поэтому я вынужден был прервать встречу, попрощаться и отбыть… — Лев Валентинович подмигнул гостю и снова наполнил рюмки, добавив: — Бог любит троицу!

Они выпили. Часы показывали половину седьмого. Около восьми была электричка в Москву, на которую Сан Саныч без труда успевал. От дома Белова до вокзала пешком двадцать минут, как подсказал хозяин, так времени полно.

— Выпейте горяченького чайку на дорожку, съешьте бутерброд, домой не раньше полуночи попадете! — предложил хозяин, поставил чайник на плиту. — Хотите еще коньяку?

— Нет, спасибо.

Белов убрал «Метаксу» в буфет. За все это время жена ни разу на кухню не вошла, и Сан Саныч испытал неловкость, что создает такие неудобства семье.

— Кстати, несмотря на мой первоначальный отказ, этот Юра, а ему на вид лет сорок — сорок пять, обещал мне позвонить на тот самый случай, если вдруг я передумаю, но пока еще не звонил, — вспомнил Лев Валентинович.

— Если он позвонит, то я прошу вас, поговорите с ним миролюбиво, пообещайте все что угодно, узнайте его телефон, фамилию, адрес, название фирмы, я думаю, все это заинтересует следственные органы, ибо факт похищения моего сына, — голос Смирнова дрогнул, он выдержал паузу, — я думаю, установлен.

— Могу вам лишь посочувствовать, — вздохнул Белов. — Я конечно же выспрошу у него все, что он мне скажет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сан Саныч оставил телефоны бывшей супруги и Нины, записал домашний Льва Валентиновича, выпил чаю с бутербродом и не спеша отправился на вокзал. Мороз усилился, но было тихо, безветренно, и фотограф с радостью прогулялся по серпуховским улочкам. Каждая поездка приносила что-то новое, но с каждым поворотом в его поисках встреча с сыном отодвигалась на все более отдаленное время. Теперь он вообще не знал, где Сашка, в Москве или уже под чужим именем вывезен за пределы России. После тех потрясений, что мальчик испытал после смерти старушки, с ним нянчившейся, он наверняка согласится уехать куда угодно. И этого больше всего боялся Смирнов. А поскольку его сын попал в руки такого авантюриста и мошенника, то стоит опасаться за все, и за его судьбу тоже.

Вагон был полупустой, и его трясло еще больше, чем когда он несся в Серпухов. Через две скамьи впереди сидела молодая девушка в песцовой шубке, нежная, миловидная, с изящным носиком. Она читала книгу и, заметив пристальный взгляд Сан Саныча, оторвала от книги глаза и с удивлением взглянула на него: мол, как можно со столь длинным носом смотреть на такую красотку, как я, и на что-то еще надеяться?! Фотограф отвел взгляд и усмехнулся: он и не собирался строить ей куры, ему совсем не до того.

На одной из остановок в вагон вошли трое пьяных парней и подсели к незнакомке. Она перепугалась, тотчас подскочила и пересела к Сан Санычу, взглянув на него уже умоляюще. Фотограф даже усмехнулся, ибо парни и словом ее задеть не успели. Но бегство красавицы их раззадорило, они стали оборачиваться, недовольные тем, что их покинула такая красотка.

— Мадемуазель, вернитесь, мы хотим с вами поговорить! — нетвердым голосом выкрикнул один из них.

Она сделала страшные глаза, оцепенев от испуга, и не двинулась с места.

Не дождавшись ее реакции, кричавший поднялся и под хохот остальных подошел к девушке.

— Мадемуазель, если вы не вернетесь к нам добровольно, вас придется депортировать насильно, — глумливо выговорил он, и компания снова захохотала.

— Оставь девушку в покое! — спокойно проговорил Сан Саныч, и лицо парня перекосила злоба.

— Чего ты там провякал, свинячий хвост? Хочешь, чтобы мы сделали тебе бо-бо?

Смирнов поднялся, резким движением вонзил палец в живот парня, найдя ту самую болевую точку, и тот рухнул на пол. Его собутыльники оцепенели, увидев, с какой легкостью был нейтрализован самый крепкий их приятель.

— Заберете его, и я вам советую перейти в следующий вагон, если не хотите новых неприятностей! — громко проговорил фотограф, и веселая компания, до этого помиравшая от хохота, взяв под руки смелого дружка, тотчас убралась.

Девушка с восхищением посмотрела на своего спасителя. Сан Саныч сел на место.

— Спасибо вам, — пробормотала она.

— Я помню, каким презрением вы окатили меня из-за того, что я осмелился задержать на вашем красивом личике свой взгляд, — не выдержав, проговорил Сан Саныч. — Я знаю, что так делать не следует, но я профессиональный фотограф и просто размышлял, что следовало чуть затенить, а что высветить поярче, чтобы создать ваш портрет, это возникает помимо моих желаний, так что не сердитесь. И хочу дать вам один совет: высокомерие еще никого не делало счастливым, и вам ничего хорошего не принесет, но навредить сможет, а потому постарайтесь избавиться от него! Всего хорошего!

Он взял сумку и пересел на две скамьи назад. Девушка покраснела, словно получив пощечину, но, помедлив, достала книгу и снова погрузилась в чтение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сан Саныч поехал на квартиру Александры, решив, что надоедать Нине не стоит. Добравшись и приняв горячий душ, он наскоро перекусил, сделав яичницу из пяти яиц с ветчиной, потом заварил себе кофе, налил рюмочку ликера и, помедлив, позвонил Нине, рассказал ей обо всем, что произошло в Серпухове. Подробности этой поездки ее тоже огорчили.

— А вы откуда звоните? — поинтересовалась она.

— Я на прежней квартире, где вы были. Не хотел вас беспокоить в столь поздний час.