Вечная любовь (Бессмертие любви) - Чарлин Кросс

Пэкстон мысленно вздохнул: о-хо-хо… Ему ведь уже удалось подобрать ключик к Гвенифер, и по соображениям, которые были сугубо эгоистическими, он не желал нарушать созданную между ними гармонию. Оставались еще вопросы, на которые следовало получить ответы. Ему было противно оттого, что приходилось использовать женщину таким образом, но тут уж ничего нельзя было поделать.

Вздохнув, Пэкстон поднялся с края стола, на котором сидел в укромном уголке залы. Сделав несколько шагов, он вплотную приблизился к ней.

— Генрих распорядился, чтобы я женился на Алане. Однако он при этом добавил, что именно за мной в конечном итоге остается право сделать окончательный выбор. Об этом декрете Генриха знали только я, сэр Грэхам и священник. Так бы все это и оставалось, если бы только отец Джевон, которому слишком уж не терпелось поскорее вьшолнить свой долг перед Богом и королем, не посвятил в эту тайну Алану.

— Видя, как она отреагировала, вы что же, все еще рассчитываете жениться на ней?

— Я еще не решил. Гвенифер склонила голову.

— Вы любите ее?

Любит ли он? Он хотел Алану, желал ее, как никого ранее. Но — любовь?

— Нет, — ответил Пэкстон, и в этот самый момент он верил, что говорит правду.

Гвенифер просияла, затем вновь лицо ее сделалось озабоченным.

— Прежде чем вы примете окончательное решение, — сказала она, — я просила бы вспомнить о разногласиях между Аланой и Гилбертом. Такие же разногласия будут и между вами. Из того союза ничего хорошего не вышло. Намерены ли вы повторить печальный опыт? — И, оставив Пэкстона наедине с этим вопросом, Гвенифер вышла.

Глядя ей вслед Пэкстон усмехнулся. Провести остаток своих лет в грусти и горести — этого ли он добивается?

Нет, не этого.

А если и были стычки между Гилбертом и Аланой, не исключено, что именно по вине Гилберта.

Пэкстон хорошо знал своего друга. К сожалению, одним из недостатков Гилберта был эгоизм. И о том, что с эгоизмом он так и не сумел справиться, красноречиво говорит то, что в постели, на супружеском ложе, Гилберт не проявлял необходимого внимания к супруге.

Что касается самого Пэкстона, он очень хорошо знал, как именно следует заниматься с Аланой любовью. Уж он бы не оставил ее неудовлетворенной. Кто угодно, только не он. И хотя бы в этом отношении у них с Аланой было нечто, объединяющее их: общее желание. Удовольствие, которое они получали бы друг у друга в объятиях, сделалось бы связующей нитью. А со временем — как знать? — они могли бы и полюбить друг друга. Но даже если бы их близость не пошла дальше постели, то союз получился бы отнюдь не безрадостным.

Единственное, что настораживало Пэкстона, было связано с вопросом о том, можно ли ей доверять. Но как только он разрешит эту проблему, других препятствий к их союзу не останется. И тогда он женится на ней.

Эти размышления принесли Пэкстону некоторое удовлетворение. Ведь тогда, согласно обещанию Генриха, этот замок, все его обитатели и все эти земли, насколько хватало глаз и даже еще дальше, — все будет принадлежать ему. Так же как и сама Алана.

Поднявшись к себе наверх, Алана ходила из угла в угол своей спальни.

«О святой Давид!» — думала она. Ведь наверняка можно как-нибудь помешать этой фарсовой женитьбе.

Вновь и вновь она думала над перспективой сделаться женой Пэкстона, — и вновь ужасалась. Но как Алана ни напрягала свою фантазию, ей ничего не оставалось, как только прирезать негодяя.

Будь проклят этот эдикт Генриха! Будь проклят Пэкстон!

И покуда она обдумывала ситуацию, дверь в спальню отворилась.

Гвенифер! Ее Алана меньше всего хотела сейчас видеть, — ее и Пэкстона.

— Только что я переговорила с Пэкстоном и поднялась к тебе, чтобы узнать, все ли в порядке, — сказала Гвенифер. — О, Алана, я никак не могу поверить, что все это происходит наяву.

Не могла поверить в это и Алана. Однако если бы не Гвенифер с ее длиннющим языком — дело, может быть, и не зашло бы столь далеко. Пожалуй, настал момент, когда Гвенифер надлежит узнать правду, в том числе относительно Пэкстона.

— Прикрой-ка дверь, — сказала Алана. — А теперь подойди и присядь рядом.

Гвенифер была немного взволнованна, но скоро взяла себя в руки.

— Ты не сердишься на меня? — спросила она, подходя и усаживаясь на стул. — Поверь, я ни сном, ни духом не знала про эдикт Генриха. Если бы я только знала, то, конечно, не повела бы себя как самая последняя дура по отношению к человеку, с которым ты нрактически обручена. И ведь, если уж на то пошло, именно ты поощряла меня, таж ведь?

Алана рассердилась, услышав про «человека, с которым обручена». Слово «водонок» подошло бы много лучше. Но, вовремя спохватившись, она прикусила язык и постаралась успокоиться.

— Как раз об этом я хотела поговорить с тобой, — произнесла она. — Создастся впечатление, Гвенифер, что Пэкстон де Бомон нас обеих отвел вокруг пальца, как дурочек. Я решительно не сержусь на тебя, более того, я полностью признак» ответственность за то, что поощряла тебя в попытках установить более доверительные отношения с Пэкстоном, — назовем это так. Но, разумеется, в то время ни я, ни ты не знали об эдикте Генриха.

— Действительно, не знали. — Гвенифер чуть прикусила губу. — А ты собираешься выйти за него замуж?

— Насколько я понимаю, у меня нет выбора.

— Но ведь священниж сказал, что ты вполне можешь и отказаться. Так что у тебя есть выход. Вопрос в том, захочешь ли ты к нему прибегнуть.

— Едва ли, — ответила Алана.

— Почему?

— Потому что ты, любезничая с Пэкстоном, не сдержала своего длинного языка, кое о чем проболталась, и теперь он будет это использовать против меня.

— Но это невозможно! — воскликнула Гвенифер. — Я ничего важного ему не говорила! Решительно ничего такого, что он мог бы использовать против тебя!

— А скажи, не спрашивал ли он о тех моих родственниках, что живут за рекой? Не интересовался ли, сколько их там?

— Ну, может и интересовался.

— И ты ответила, что их от силы сотня?

— Вроде бы, — согласилась Гвенифер. — Только не пойму, как он может это использовать против тебя?

— Он пригрозил, что новдет на них войной, против Риса и остальных, — и перебьет их всех.

Гвенифер побледнела.

— Но почему?

Вздохнув, Алана рассказала о том, как был уничтожен первый отряд, выехавший из замка.

— Одному лишь сэру Годдарду каким-то образом удалось добраться сюда. И он-то как раз и сказал Пэкстону, что это мои соплеменники напали на отряд. Когда Пэкстон в первый раз задал мне вопрос, я, как умела, открутилась, ничего, по существу, не сказав. Я ведь не знала, действительно ли Рис убил рыцарей или это сделал кто-нибудь другой.