Живая бомба - Фридрих Незнанский

Человек этот задумчиво посмотрел вслед скрывшемуся за углом Камелъкову, затем вынул изо рта сигарету, швырнул ее в лужу и решительно направился к подъезду, в котором жила Юля, на ходу доставая из кармана сотовый телефон.

Войдя в квартиру, разувшись и холодно поздоровавшись с соседями («вечно они крутятся на кухне, и чего им только в комнатах не сидится, смотрели бы телевизор и радовались жизни»)-, Юля прошла к себе.

Закрыв дверь на щеколду, Юля включила свет, затем села на диван и с удовольствием вытянула гудящие от усталости ноги.

Впечатлений от минувшего дня было так много, что у Юли кружилась голова. Впрочем, голова у нее кружилась не только от впечатлений. Все-таки выпитое шампанское тоже давало о себе знать.

Вспомнив, с каким франтовским апломбом открывал Миша шампанское (все время поглядывая в ее сторону), Юля улыбнулась. Все-таки он хороший малый. Веселый, остроумный. После того инцидента в кафе, когда Леус ударил ее по лицу, Юля думала, что никогда больше в жизни ни один мужчина не сможет вызвать у нее положительных эмоций. Однако за сегодняшний день их накопилось так много, что Юля сама себе удивлялась.

Юля вспомнила Леуса, высокого, широкоплечего, светловолосого. Вспомнила Мишу, долговязого, худощавого, с улыбкой на худом лице. Она мысленно поставила их рядом. Они были настолько разные, эти два парня, словно прилетели с разных планет.

«Интересно, смог бы Михаил ударить меня по лицу? — подумала Юля, но тут же себя осадила: —Что за идиотский вопрос! Человек сам толком не знает, на что он способен». Юля помнила, с каким изумлением смотрел Леус на свою руку. Он и сам не ожидал, что поступит так. А ведь Леус не просто человек, он бодигард. Человек, который не вздрогнет, даже если над ухом у него начнут стрелять из автомата, который, проснувшись ночью с похмелья в незнакомом месте, не будет тыкаться из угла в угол с вопросом «что я здесь делаю?» и «как я сюда-попал?», а мгновенно оценит ситуацию и поймет, что ему делать дальше.

И этот выдержанный, как вино, выносливый, как конь, невозмутимый, как черепаха, мужчина с изумлением глядел на свою руку, которой только что ударил по лицу любимую девушку.

Нет, все-таки мы сами себя не знаем, подытожила свои размышления Юля. Она сладко потянулась и скинула с плеч кофту.

— Чаю, что ли, попить? — подумала Юля, но, посмотрев на закрытую дверь, за которой ее поджидали ненавистные соседи, тут же передумала: — Обойдусь. А то еще придется разговаривать с этими дураками. Начнут приставать со своим дурацким дежурством.

Уже три дня, как наступила Юлина очередь мыть полы в прихожей и туалете, но она все еще не могла найти время, чтобы это сделать. Днем она на работе, а по вечерам в квартире толпились люди, и у Юли не было никакого желания ползать у них под ногами с грязной тряпкой в руках.

Юля взяла с тумбочки пульт и включила телевизор. На экране нарисовался престарелый ведущий новостей и монотонно забубнил с полуслова:

— …Относительно трех загадочных убийств, которые прокуратура объединила в одно дело. У следствия по-прежнему нет ответа на основные вопросы: кто, за что и по чьему заказу убил молодых менеджеров. Следователи предполагают, что в Москве существует фирма, специализирующаяся на подготовке наемных убийц самого высокого класса. Впрочем, это утверждение нуждается в доказательстве, а, как нам стало известно, никакими доказательствами следственная группа по этому поводу не располагает… А теперь к другим новостям.

В Испании и Италии по-прежнему стоит необычайная для этого месяца года жара…

Юля нажала на кнопку пульта, и экран телевизора потух. Настроение у нее снова испортилось.

Опять эти убийства. Три убийства. Три бодигарда. Дурацкая, если вдуматься, мысль: ведь бодигарды призваны охранять людей, предотвращать их смерть, защищать от пуль, а тут…

«Нет, — подумала Юля. — Это все из-за того, что Леус меня ударил. Если бы не это, мне бы и в голову не пришло, что три чудесных парня, самые мужественные из всех парней, каких я только встречала, могут оказаться киллерами. Я просто злюсь на Леуса, поэтому и наговариваю на него».

Чтобы избавиться от дурных мыслей, Юля достала из ящика стола дневник и принялась писать.

«Сегодня весь вечер провела со своим новым знакомым — Мишей. Ходили на день рождения к его другу, которого я тоже шапочно — еще с университетских времен — знаю. Время провели просто замечательно!

Миша был хорош. Он залихватски, как настоящий гусар, открывал шампанское, постоянно балагурил, облил именинника газированной водой (с этим у него хуже, чем с шампанским), а под занавес умудрился наступить подруге именинника на сломанную, загипсованную ногу. Господи, что тут началось! Крики, вопли, смех! Подвыпивший именинник был в ярости, и нам с Мишкой пришлось спасаться от него бегством.

Уже когда мы были на улице, именинник и все гости кричали нам с балкона, чтобы мы вернулись, что кто старое помянет, тому глаз вон, но мы посчитали, что вдвоем нам гораздо интереснее, сделали имениннику ручкой и потопали к метро. И лишь возле самого метро я заметила, что мы с Мишкой держимся за руки. Он проследил за моим взглядом и отдернул руку, как будто его кто ужалил. На улице было довольно темно, но мне показалось, что он покраснел от смущения. Впрочем, я могу и ошибаться, он довольно раскованный парень и не лезет за словом в карман.

Да, все-таки Мишка забавный. Он все время ест, а в перерывах между едой мучает меня анекдотами. Он совсем не похож на Леуса, и мне это нравится.

Сама не знаю почему. Мне никогда не нравились балагуры и весельчаки. Миша с виду именно такой, но в нем есть (не знаю, как сказать лучше) какой-то стержень, что-то надежное и сильное. Глядя на него, понимаешь, в какую бы передрягу ты ни попала, он придет тебе на помощь и поможет найти выход из трудной ситуации. Не знаю, почему мне так кажется, просто кажется, и все. Вероятно, женская интуиция? Кстати, сам Миша смеется над этим словосочетанием, считает его надуманным. Впрочем, он еще слишком молод, чтобы разбираться в таких вещах.

По возрасту мы с ним ровесники, но я давно заметила, что мы, женщины, гораздо раньше созреваем не только телом, но и душой. Мужчины до тридцати лет остаются детьми. Инфантильные, хулиганистые, со своими ребяческими замашками и амбициями. До тридцати лет мы их матери, после тридцати они превращаются в наших отцов… Черт, как-то коряво написала, но исправлять нет сил.

Ладно. Утро вечера мудренее. Сейчас у меня голова соображает туговато, но утром я обдумаю весь сегодняшний день и пойму, что мне делать дальше».

Юля поставила точку и закрыла дневник. Немного подумав, она решила позвонить Мише и узнать, как он добрался до дома. Все-таки время было позднее, а Миша был не совсем трезв. Вдруг его остановит милиция и он полезет в драку?

Юля достала из сумочки телефон и только сейчас вспомнила, что заблокировала его еще в гостях у Леонова. Она сняла блокировку, и тут же серебристый телефон запиликал у нее в руках. Юля приложила телефон к уху:

— Слушаю.

— Юля, здравствуй!

Это был Олег Леус.

— До свидания! — грубо отшила его Юля и хотела уже отключить телефон, но Леус сказал, нет, почти крикнул в трубку:

— Это очень важно!

— Господи, ну что еще? — неприязненно спросила Юля.

— Ну, во-первых, я хочу еще раз извиниться перед тобой за тот… в общем, за тот случай в кафе. Прости. Я и в самом деле не знаю, что на меня нашло.

— Тебя разве не учили контролировать свои эмоции в этой вашей израильской спецшколе для отморозков?

— Прости. Прости меня, пожалуйста. Со мной это было впервые. Вероятно, дело в том, что я слишком сильно… — Леус сделал паузу и договорил на одном выдохе: — Люблю тебя.

Юля почувствовала, как вспотела ее ладонь, держащая трубку.

— Вот как? В таком случае лучше бы ты меня ненавидел.

— Не говори так. Я…

— Ты сказал, что хочешь сообщить мне что-то важное. Если это все, то я отключаю трубку.

— Нет-нет, подожди. Нам нужно встретиться. Я не могу по телефону.

— Старая песенка. Может, предложишь мне приехать к тебе домой?

— Я серьезно. Нам нужно поговорить, но я не хочу, да и не могу сделать это по телефону. Это касается твоего нового ухажера.

— Что? — Губы Юли побледнели. — Что ты сказал?

— Я сказал, что хочу поговорить с тобой об этом парне. Михаил Камельков, так, кажется, его зовут?

— Откуда ты знаешь?

— Ты забыла, кем я работаю.

— А разве следить, подслушивать и вынюхивать входит в обязанности телохранителя? Я не знала.

— Юля, я не хочу ссориться. Я просто хочу поговорить. Я жду внизу, во дворе. Я звоню вот уже полчаса, но твой телефон был отключен. Подняться я не решился, чтобы не напрягать твоих соседей. Ты говорила, что они терпеть не могут, если кто-то приходит после одиннадцати вечера.