Борьба буров с Англиею (Воспоминания бурского генерала) - Христиан Девет

Но капрал, принесший мне известие, не отошел еще на сто шагов, как я услышал выстрелы. Я думал, что бюргеры убивают для себя какую-нибудь овцу или что-либо другое. Но выстрелы послышались во второй раз, в третий... Что же оказалось? Англичане были в 200 шагах от нас, на холме около Ботавилле как раз там, откуда только что вернулся сторожевой караул!

Было еще рано. Солнце едва взошло и многие бюргеры спали еще под пледами.

То, что произошло вслед за этим, я никогда не видел. Я слышал много о панике - но здесь я увидел своими глазами, что это в сущности такое!

Я едва нашел свою лошадь и сам оседлал ее. Некоторые бюргеры уже начали стрелять, но большинство, сев на коней, со всех сил понеслись прочь. Многие ускакали без седел, "голыми" (bloots), как говорят у нас. Оседлывая свою лошадь, я не переставал кричать:

- Куда вы? Нельзя убегать! В атаку!

Но ничто не помогало. Паника была в полном разгаре, и те, которые стали стрелять, сами пали жертвами.

Мне ничего не оставалось, как, севши на лошадь, скакать за бюргерами, уговаривая их вернуться. Куда тут! Ничего нельзя было поделать. Только что я сгонял бюргеров на одном конце, как они разбегались на другом. Наконец весь отряд очутился под неприятельским огнем.

Начальствовал атакою полковник Ле-Галле. Несомненно, это был один из самых храбрых англичан. Но, правда, что он не встретил единодушного сопротивления с нашей стороны. Только на одном конце кучка бюргеров остановилась и стала храбро сражаться. Там находились: государственный прокурор Якоб де-Вилие и фельдкорнет Ян Вильсон. Что же касается прочих бюргеров, то мне так и не удалось вернуть их назад. Со стороны артиллеристов было сделано все для спасения орудий, но они не имели времени, чтобы впрячь лошадей.

Наши потери, сколько мне помнится, состояли из девяти убитых, 25-30 раненых и около 300 попавших в плен. Среди убитых были фельдкорнеты Ян Вильсон из Гейльброна, и Ван-Зейль из Капской колонии. Среди раненых прокурор Яков де-Вилие и Ян Рехтер, несколько времени спустя умерший. Между ранеными, успевшими все-таки спастись, был генерал Фронеман, раненый легко в грудь, и г. Том Брен, легко раненый в ногу. Один из моего штаба был тяжело, но не смертельно, ранен в плечо; пострадали и многие другие, имен которых я, к сожалению, не помню.

По английским источникам, среди убитых находился доктор де-Ландсгер бельгиец. Английские газеты утверждали, что на нем, когда он лежал мертвым, был патронташ. Но я могу засвидетельствовать, что у покойного доктора не было ни ружья, ни патронов. Не думаю, чтобы он успел вооружиться на поле сражения.

Шесть крупповских орудий осталось после нас на поле битвы: но в виду того, что у нас все равно уже почти что не было зарядов, эта потеря не была для нас особенно чувствительною.

Я уверен, что если бы бюргеры дружно, сомкнутым строем, сразились бы в этот раз, то неприятель был бы прогнан, и такого несчастья, конечно бы, не случилось. Нас было 800 человек, а неприятеля всего 1.000-1.200 человек. Но когда наступает такая безумная паника, как в этот раз, то всему конец.

Глава XXI.

Неудача при Фредериксштадте и Ботавилле

По дороге в Гейльброн я узнал, что отряды генерала Гаттинга (округа Гаррисмита и Вреде) находились в 7 милях к юго-востоку от Гейльброна, у Спитсканье. Я повернул к ним Оказалось, это были те, которые выдержали тяжкое испытание и не передались вместе с Принслоо.

Большою радостью было для меня встретиться с гаррисмитскими бюргерами и вспомнить прежние дни, снова увидевшись с ними в первый раз после декабря 1899 года. Чего-чего только не нашлось порассказать друг другу! Мы виделись в последний раз во время обложения Ледисмита, когда они и гейльбронские бюргеры занимали позиции рядом.

Но каким гневом наполнилось мое сердце, когда вместе с бюргерами Вреде и Гаррисмита я снова увидел тяжелые повозки! Не раз уже испытал я на себе всю тяжесть этой лишней обузы, которая постоянно в последнее время заставляла меня работать и головой и сердцем, придумывая то тут, то там какие-нибудь средства к спасению обоза. Чего стоил нам, например, поход в 280 миль от Слаббертснека к Ватербергу!

Теперь, будучи главным командантом всех моих бюргеров, я решил во что бы то ни стало прочно утвердить принятое на собрании в Кронштадте постановление относительно повозок и раз навсегда объявить, что я ни в каком случае не могу допустить присутствие обоза в моих отрядах.

Но я никак не ожидал, что мне будет до такой степени трудно убедить бюргеров отказаться от излишних забот в походе! Недавний пример, казалось, еще так свеж был в их памяти, когда огромное количество повозок было отнято англичанами у команданта Газебрука между Винбургом и Фетривиром. Но нет! ничто не помогало!

Тогда я решил поступить энергично. Я созвал всех бюргеров и стал говорить им речь. Сперва я благодарил офицеров и бюргеров за то, что они не последовали примеру Принслоо, и за то, что так великолепно сражались при Гейльброне, и еще более при Ледибранде, когда они прогнали англичан к ущельям Лилиенхука. Сказав обо всем этом, я наконец дошел и до обоза... Я настаивал на том, чтобы отправить его домой. Но, само собою разумеется, мои слова были равнозначащи следующим: "отдайте свои возы и повозки неприятелю", а этого буры не хотели. Но я хотел этого, и потому в конце моей речи я сказал:

- Итак, бюргеры, мой долг не позволяет мне спрашивать, я вас и не спрашиваю, как вы поступите с вашим обозом, но я вам говорю, что он непременно должен быть удален!

На следующий день я собрал офицеров и приказал им очень вежливо, но в то же время очень решительно, чтобы в тот же день все повозки были удалены.

Одновременно с этим я отдал приказ, чтобы вифлеемские бюргеры, а также и гаррисмитские вместе с кронштадтскими, под начальством Филиппа Бота, разрушили бы пути сообщения англичан между Кронштадтом и Зандривиром.

В тот же день, 24 сентября, я поехал вместе с моим штабом к гейльбронским бюргерам, прибывшим из дому, куда они были отпущены по возвращении из Ватерберга на несколько дней. Они вернулись в большом количестве.

Неприятель тоже разделился на несколько частей, и мы тотчас же должны были приготовиться или к сражению, в каком бы месте оно ни произошло, или к отступлению в случае появления подавляющих сил неприятеля.

У меня был порядочный отряд из гейльбронских, гаррисмитских и вредевских бюргеров.

Соединившись с ними 25 сентября, я послал часть бюргеров в Кронштадт к передовому посту неприятеля, стоявшему в шести милях от города.

Генералу Гаттингу я также послал приказ выступить, и что же я узнал? Бюргеры не могли расстаться со своими повозками! Большая часть из них (Вреде и Гаррисмит) отправилась назад домой, несмотря на то, что это совсем было не нужно, так как у каждого воза было по крайней мере по одному кафру и одному погонщику, которые и должны были, согласно моему приказанию, доставить повозки по домам бюргеров. Это потрясло меня! Бывают в жизни каждого человека мгновения, когда он близок к тому, чтобы ослабить, поддаться, если в это время невидимая Рука свыше не останавливает его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});