Злая, злая планета - Николай Алексеевич Гусев

ему.

– Все сами убежали. Новую сеть пришлось бросить. Ты что, успел до деревни сгонять? – Анри вытаращил на меня глаза. – Роби сказал, ты в лагере.

– Забежал домой, – задыхаясь ответил я. – Юля в штабе.

– Они там должны были знать заранее. Но почему не сообщили?

– Они не знали, Анри. Это военные. Они закоротили наши спутники.

Вбегая в задние ворота лагеря, мы всё-таки разглядели приближающиеся корабли и остановились.

– Это не посадочные шаттлы, – ровным голосом произнёс Анри. – «Кинжалы»…

– Бомбардировщики, – спокойно отозвался я. – Врубай сирену.

Анри побежал к автомату, я бросился всех выгонять из лагеря.

– Все в укрытие! Бегом, бросайте все!

Протяжный вой сирены понёсся над островом. Петер все ещё был в оружейке. Я крикнул ему, чтобы он уходил, он показал мне приготовленное для меня оружие, свистнул своим, и ребята гурьбой бросились в сторону задних ворот. Я повернулся, и увидел прямо за нами заходящий для удара «кинжал».

– Анри! Ложись! – Заорал я, как бешенный и бросился ничком на землю.

Со страшным гулом, так, что ветер срывал лагерные палатки, чёрной тенью корабль пронёсся над нашими головами, земля задрожала от тяжелых ударов, и я услышал серию разрывов. Все заволокло пылью и чёрным дымом, но её быстро разметал воздушный поток второго корабля, и я увидел его очень близко, серый, с черно-золотыми полосами и эмблемами имперского флота. Первый залп пришёлся мимо лагеря. Воспользовавшись секундной паузой, я поднялся, схватил с деревянного настила деструктор и, сорвавшись с места, добежал до Анри, который ждал меня возле блиндажа. Мы забились в яму и в этот момент дал залп второй корабль, на этот раз они не промахнулись.

Серия ударов сотрясла лагерь, я только увидел, как полыхнуло там, где стояла оружейка, а когда осела пыль, там была только чёрная воронка, а со всех сторон валялись обломки.

– Черт, – выругался я. Ухватил деструктор и полез из ямы.

– Куда ты? С ума сошёл?! – Заорал Анри.

– Сиди тут, – ответил я.

Я дошёл до угла блиндажа, выглянул. Третий корабль заходил на удар с моря. Я положил на плечо тяжелённый деструктор, он качался, держать его было неудобно, но подножки я где-то посеял. Поднял прицел, открыл монитор наведения. Рассчитал дистанцию, прицелился. Когда корабль был уже над островом, выстрелил. Белый луч прошёл в каком-то метре от его брони. В следующий момент бомбардировщик уже освободил свой груз. Первый удар пришёлся где-то совсем недалеко, я шарахнулся назад, но не успел спрятаться, меня обдало жаром и растянуло по земле, оглушило и вырвало из рук оружие. Мне показалось, что я слышу чей-то крик, встряхнулся, сбрасывая с себя землю и пепел, опершись на руку, приподнялся.

– Мастер Эндрю! Мастер Эндрю!

– Петер? Что ты здесь делаешь?! – заорал я. – Я велел тебе быть в укрытии!!

– Знаю. Я увидел, как вы промахнулись, – виновато ответил тот. – Я принёс подножку.

И он показал мне лапы для ружья.

– Ладно, – я махнул рукой, поднялся и стряхнув с себя грязь, огляделся.

Блиндаж обрушился с задней стороны, половины лагеря уже не было, только догорали остатки брезентовых палаток.

– Мастер Эндрю, – робко позвал Петер.

Я не отозвался и он подергал меня за руку.

– Что?

Он показал пальцем прямо впереди нас. Я пригляделся и увидел сквозь клубы чёрного дыма ещё один корабль, низко зашедший над морем, и стремительно несущийся к острову.

– Обсерватория, мастер Эндрю! Прямо по его курсу – обсерватория!

Я резко повернулся и увидел позади себя, на вершине горы, выглядывающий из зарослей белый купол. Мальчик был совершенно прав. Ну уж нет, туда вам не добраться!

– Оставайся тут, Петер, – велел я и побежал в центр площади посреди лагеря, уже почерневшей и замусоренной. Но Петер не послушался.

– Петер! – Крикнул я на него.

– Подножка! – Он боязливо протягивал мне эту жизненно необходимую деталь, но не останавливался, а бочком прокрался вперёд и я и пикнуть не успел, как он уже ловко посадил деструктор на лапы.

– Лягте, мастер Эндрю, – сказал он.

– Ладно, отложим этот разговор! – Плюнул я на него и растянулся на земле.

Петер открыл мне прицельный монитор, посмотрел в дальномер, назвал дистанцию и задал прицельную дальность выстрела.

– Дистанция пять тысяч. Угол 3-6.1, с поправкой 0,05. Мощность… сорок мегавольт.

Корабль был уже недалёко.

– Подтверждаю, – ответил я каким-то чужим голосом, плотно приникнув глазом к окуляру прицела. – Цель захвачена. Дистанция три тысячи шестьсот… триста… три тысячи… огонь.

Петер наклонил голову ко мне, в сторону от косо направленного в небо дула, закрыл уши ладонями и широко отрыл рот. Раздался оглушительный треск и луч максимальной мощности на миг молнией сверкнул над островом. Где-то очень далеко от нас, над морем, раскатился удар грома, мы посмотрели вперёд, но корабля уже не было, а приглядевшись, увидели, как он неуправляемо валится в море, в полукилометре от берега.

– Не может быть… – прошептал я, не веря.

А Петер уже прыгал вокруг меня в неистовом танце, крича: «победа! Победа!»

Люди выходили из укрытий, потрясали оружием и все кричали. Оглянувшись, я увидел, как оставшиеся пять кораблей круто забрали ввысь и стали стремительно отдаляться.

– Почему они улетают? – тихо спросил подошедший Анри.

– Без понятия, – глухо отозвался я.

– Испугались, – хвастливо сказал Петер, ухмыляясь. – Как пить дать, струсили!

Я поднялся и все почему-то бросились ко мне, протягивая руки, но в последний момент я поймал Петера за руку и закричал:

– Это он! Это все он! Я не смог бы, это Петер сбил корабль! Качай!

Петер было принялся отбрыкиваться, но толпа уже подняла его на руки и стала подбрасывать в воздух, крича:

– Ка-чай! Ка-чай! Ка-чай! Слава Петеру!

А я незаметно выскользнул из толпы и заспешил по горной тропе вверх, чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди, но совсем не от того, что бежать наверх тяжело. Не зря я два года носился по горам Омаука, мелькнула мысль. Меня догнал Анри, поздравил с попаданием и мы вместе заспешили к штабу.

Обсерватория осталась невредимой. Первые три корабля обстреляли вершину, на склонах взорвались несколько бомб, но до штаба никто не добрался. Юля увидела меня с порога, они выбрались на улицу, когда корабли улетели, рванула ко мне, а я – к ней. Она единственная на острове имела представительный вид, всегда ходила в аккуратно выстиранном и выглаженном военном костюме, правда с сорванными знаками различия имперских войск. Но сейчас костюм был в пыли, сама она – растрепанная, с горящими глазами. Обняла меня, стала ладонями стирать с моего лица грязь.

– Ну и вид у тебя, – она то смеялась, то делалась серьезной