Проклятая Мангазея - Константин Волошин

полпуда она вполне справлялась. Правда, иногда ей помогали на подъёмах мужики.

А однажды, пройдя три недели, Настя вдруг заявила, что надо свернуть к полудню, и через день выйти к реке, что течёт в Енисей. Это обрадовало отца, хотя поверял дочери он с трудом. Даже Тагану не сообщил, а своим распоряжением сменил направление пути. Тот лишь недоверчиво глянул на него и молча кивнул.

Этот путь занял два дня. Настя ошиблась. Дорога оказалась сплошь завалена сухостоем и изобиловала камнями и щебёнкой, поросшей мхами.

И всё же к реке вышли. Она оказалась ещё частично подо льдом. Путники с раздумьями долго стояли на высоком берегу, определяя, достанет ли их вода разлива. Не придётся ли им бежать на более высокое место. И Тимофей решил остаться.

— Судя по всему, река эта бежит к Ейисею. Другого стока тут нет. И место высокое. Отдохнём и примемся за лодку. Для троих большую нет смысла делать.

Таган, устало опустившийся на тёплый камень, разогретым весенним солнцем, согласно кивнул. Он так устал, что сил не было ответить. Настя тоже растянулась рядом, подставив лицо солнцу. Оно не так часто баловало путников.

Тимофей чуть отдохнул и пошёл осмотреть лес. Не терпелось узнать тут всё и поподробнее. Вдруг кто поблизости был или может быть, места тут богатые зверем. Потому ваял лук со стрелами. Пищаль он давно выкинул, а из железа выковал и выточил несколько наконечников стрел. Всё польза была.

По дороге у широкого ручья подстрелил серого гуся и долго гонялся за ним. Зато теперь был знатный ужин, и это очень радовало. И леса для лодки выбрать тоже хватало. Можно приступать к работе.

Три недели спустя лодка была почти готова. Осталось немного мелкой работы.

И, главное, осмолить её. С этим было трудно. Пришлось выжаривать из чурбанов дёготь, а знаний для этого было маловато. Но и такая работа была сделана. Тем временем лодка законопачена и остругана топориком. Тимофей старался сделать её полегче. Не исключено, что по пути будут пороги.

— Ну что, мои дорогие! — с облегчением воззвал Тимошка, вытирая пот со лба. — Я готов пускаться в путь. Лодка окончательно готова. Когда можно отваливать? — с надеждой спросил отец, кивнув Насте.

Та пожала плечами. Что-то её смущало. Вода ещё высокая или что-то ещё? Он всё же спросил мягко:

— Ты что-то хочешь сказать, Настенька? Говори, я всегда готов тебя выслушать.

— Тятя, лучше дня два переждём. Что-то на душе неспокойно у меня. Дурное и тревожное предчувствие. Останемся, а? — просительно смотрела она на отца.

— Раз так, то я уважу твоё предложение, доченька. С тобой трудно спорить. Остаёмся. Как раз и тебе будет время побольше собрать хотя бы черемши. Да и другого чего не помешает. А мы с Таганом поохотимся малость. Тоже надо на дорогу.

Как и опасалась Настя, к утру следующего дня поднялся сильный ветер и полил ливень. Их хибара быстро протекла, и пришлось спасаться под лодкой. И так провели два дня. Все измокли и закоченели от холода. Тайга паровала туманом. А воды кругом прибавилось на аршин.

— Стоит подождать спада воды, — предложил Тимофей. — Течение усилилось. А мы не такие испытанные лодочники. Побережёмся малость. Спешить некуда.

И вот прошло почти три недели и лодка наконец достигла Енисея. Это было намного легче, чем тащиться по буреломам и болотам, взбираться на сопки и горбы, а потом с трудом спускаться с них. И всё с грузом, которого бросать опасались.

— Интересно, в каком месте мы находимся? — оглядывал ширь реки Тимошка. — Причалим к берегу. Надо передохнуть. Как ты считаешь, Таган?

— Причалим. Чего уж там? Давно пора. Вон Настя устала. Да и пищи добыть не мешает. Благо её сейчас достаточно в тайге. Может, кого встретим. А то только кострища и видели, а самих людей нет.

Выбрали место уже на берегу Енисея. Левый берег был далеко и на нем ничего нельзя разглядеть кроме темной стены тайги и редких скал.

А перед полднем следующего дня мимо проходила лодка с пятью местными не то охотниками, не то рыбаками. На призыв подойти и познакомиться им не ответили.

— Охота было б узнать место. Где мы сейчас? — Тимофей уныло развёл руками.

— Ещё узнаем. Вряд ли то последние люди здесь, — заметил Таган. — Хотя узнать название нашей реки не помешало бы. Правда, это нам ничего бы не дало.

Держались рядом с берегом. Опасались случайного порыва ветра, а течение было достаточно сильным. И высокая вода только начала спадать. Так что за день не больше пяти вёрст делали. Благо рыба ловилась хоть и слегка, да вместе с травами и черемшой в придачу хватало. Потому постоянно приставали к берегу, и Настя быстро находила нужное, и тем поддерживали себя. Ещё она постоянно требовала от мужчин весёлости и бодрости духа. Тимофей, глядя на дочь, старался выполнять её требования. Не хотел обижать.

Не прошло и недели, как встретили на берегу стойбище туземцев. С опаской пристали. Охотники и рыболовы, они встретили настороженно, но не отказали в ночлеге.

— Таган, попробуй разузнать что-нибудь о реке, — просил Тимофей. — Тебе легче будет общаться с ними. Русских они, наверняка, уже знают. И ничего хорошего нам от того не светит. Пробуй же!

После долгого и утомительного разговора, который они всё плохо понимали, Таган всё же узнал, что впереди дня через четыре можно выйти к большой реке Пит.

— После того Пита будет ещё большая река Ангара. Но до неё ещё больше трёхсот вёрст грести. А против течения нам обойдётся это в месяц. Может, вода упадёт и течение утихнет немного.

— Провианта мы не разживёмся у них?

— Рыбы точно будет. А с мясом не могу сказать.

— Ладно, не будем жадничать. Уже так привыкли к голодному существованию, что вполне терпимо.

Как и обещал Таган, до Пита шли почти месяц. Чудом удавалось иногда находить у берега противотечения и ими пользовались. И это единственное облегчение по пути дальше, куда сами не смогли бы сказать.

Ангару прошли уже в корце августа. Дни становились короче, и по утрам было довольно холодно. Иногда и подмораживало с инеем на траве. Перелётные птицы собирались в дорогу в стаи и ждали чего-то. Их не так трудно было бить, и у путников часто было мясо. А рыбу и так ловили и даже сушили и коптили. Благо соль запасли и тратили её очень бережно.

А Тимофей всё чаще ворчал себе в бороду:

— Неужели на этой реке нет ни одного русского поселения? Такого быть не