Воздушная тревога - Хеммонд Иннес

— Попробую взять их на пушку и заставить выдать себя.

Мы присоединились к остальным нашим.

— Пошли на дорогу, скорее! — велел Лэнгдон. — Пригнуться и не шуметь.

Я подхватил винтовку и двинулся следом за ним. Как только проволоку не стало видно, Лэнгдон перешел на трусцу. Обогнув капонир, мы добрались до асфальта и на дороге прибавили ходу. Ярдов через триста Лэнгдон остановился и сказал, когда подразделение подтянулось к нам:

— Прямо против нас на склоне холма стоит грузовик ВВС. Это и есть наша цель. Растянитесь цепью, промежуток около двадцати футов. Потом двинемся вперед. Как только увидите грузовик, ложитесь и ползите дальше по возможности незаметно. Конечная задача — расположиться полумесяцем вокруг грузовика; стало быть, фланги должны сближаться. Занять позицию не далее чем в двустах ярдах от машины. На это вам дается пять минут с момента нашего ухода. Дальше я отправлюсь один. Огонь открывать либо по команде, либо в том случае, если они начнут стрелять. Получив приказ или, увидев, что в меня стреляют, захватите грузовик как можно скорее, тут я на вас надеюсь. Таким образом, станет ясно, что машины прибыли для поддержки вторжения на аэродром и, следовательно, у нас очень мало времени. Все понятно?

Никто не произнес ни слова.

— Тогда порядок. Растянуться в цепь по обе стороны от меня. Бегом!

Едва подразделение рассыпалось вдоль обочины дороги, Лэнгдон взмахнул рукой и двинулся вперед. Мы шли маленькой группой — Худ, Лэнгдон и я. Мики был ярдах в двадцати слева, а Хэлсон, бросивший велосипед на обочине, — справа. Внушительного впечатления наша цепь не производила: с каждого фланга от нас шло всего по четыре человека, но строй был более или менее ровный. Мы напоминали довольно сносный пехотный взвод, наступающий развернутым боевым порядком.

Скоро мы вышли на кромку холма, спустились ярдов на тридцать вниз и увидели грузовик. Лэнгдон рассчитал правильно: мы оказались точно над машиной. Пригнувшись, мы пошли дальше еще осторожнее. Луна висела достаточно низко, и тень окутывала ближний к кромке более крутой участок склона, скрывая весь наш отряд. Я огляделся по сторонам. С трудом верилось, что мы здесь не одни.

Склон становился все более пологим, тень кончилась. Мы остановились, когда от грузовика нас отделяло не более сотни ярдов. Я тронул Лэнгдона за руку и указал вдоль проволоки на север. Склон там становился шире, и на выступе возле изгороди стоял еще один грузовик. Солдаты в мундирах ВВС разносили баллоны.

Лэнгдон взглянул на часы.

— Пять минут прошло, — сказал он. — Пойду посмотрю, что у них на уме.

— Это самоубийство, — предупредил я. — Если ты заставишь их выдать себя, тебя прикончат без зазрения совести. Дело для них очень важное.

— По крайней мере, умру не просто так, — произнес он с мальчишеским смешком, в котором чуткое ухо уловило фальшивые надтреснутые нотки.

— Разреши мне, — попросил я. — Это ведь мой спектакль.

— Нет, здесь мой выход, — ответил Лэнгдон. — Ты и без того много сделал.

Своим спокойным тоном он ясно дал мне понять, что спор окончен. В конце концов, командиром подразделения был он.

— Ну что ж, только не заслоняй собой того, кто вступит с тобой в разговор. Я буду держать его на мушке. В школе я здорово стрелял.

— Спасибо. — Лэнгдон поднялся на ноги и зашагал вниз по склону. Очертания его стройной фигуры в косых лунных лучах неожиданно приобрели резкость. На востоке, над головой сержанта, небо медленно бледнело.

Лэнгдон подошел к грузовику, и из кузова тут же выпрыгнул человек в мундире ВВС. Лэнгдон чуть отодвинулся в сторону, чтобы не заслонять его собой, а я быстро вскинул винтовку и прижал ее к плечу. Особой нужды в этом, впрочем, не было, поскольку летчик оказался без оружия. Никаких признаков враждебности я не заметил.

Худ, видимо, почувствовал мое настроение.

— Смотри, чтобы эта штука не пальнула, — вдруг сказал он. — За убийство придется отвечать, даже если ты в военной форме.

Я не ответил. Мне было не по себе.

Часовой двинулся дальше, Лэнгдон остался один. Из-за заднего борта грузовика за ним следили двое солдат Я пожалел, что не захватил с собой бинокль. Лэнгдон кивнул в нашу сторону, и сержант ВВС посмотрел вверх, на склон.

Вдруг обстановка враз переменилась. Сержант выхватил из кармана пистолетик, я видел, как тот блеснул в лунном свете. Сержант взмахом руки велел Лэнгдону подойти к кузову грузовика. Мой указательный палец невольно надавил на спусковой крючок, выбирая лифт курка. Лэнгдон не спеша двинулся к машине. Державший его под прицелом сержант резко повернулся, но остался на месте. Мушка совместилась с прорезью прицела, и я спустил курок. Отдача винтовки воскресила приятные воспоминания о стрельбах в Бизли. Я не осознал, что убиваю человека, он был для меня всего лишь мишенью. От удара пули сержанта толкнуло вперед, он споткнулся и как бы нехотя осел на землю. Не отнимая винтовки от плеча, я заученным движением передернул затвор.

Лэнгдон на мгновение замер, глядя на падающее тело. Это было похоже на стоп-кадр в кино. Двое в кузове, словно зачарованные, смотрели на своего главаря. Их на мгновение парализовало. Остановились и те четверо, что таскали баллоны.

Затем все они разом ожили, будто марионетки. Лэнгдон кинулся к склону, солдаты у проволоки побросали свои баллоны и бегом устремились к грузовику. Двое у заднего борта исчезли в глубине кузова и мгновение спустя появились снова с винтовками в руках. Из-за машины показались еще два человека, у них тоже были винтовки.

Лэнгдон достиг самого крутого участка склона. Он бежал со всех ног, выделывая зигзаги. Я выстрелил в тех, что сидели за задним бортом. Передергивая затвор, я услышал, как совсем рядом, слева, щелкнула винтовка Худа. Я выстрелил снова. Теперь уже вся наша короткая цепь вела нестройный огонь. Один из сидевших в грузовике перевалился через борт и упал на землю, второй исчез в глубине кузова. Я перенес огонь на тех четверых, которые крались вдоль изгороди. Они перебегали рассеянными группами и, хотя вокруг них взметались земляные фонтанчики, добрались до грузовика в целости.

— Они засели за колесами, — сказал Худ.

В темноте за грузовиком засверкали язычки пламени. Я слышал шлепки — это пули впивались в траву у ног Лэнгдона. Целясь по вспышкам, я вел безостановочную пальбу, остальные наши тоже стреляли. Не знаю, попали мы в кого-нибудь или нет, но наш огонь, похоже, не давал им прицелиться: Лэнгдон добрался до тени и, тяжко отдуваясь, прыгнул сверху к нам. Я прекратил пальбу: у меня осталось всего шесть патронов.

— Что дальше? — спросил я.

— Надо послать вестового, — задыхаясь, ответил Лэнгдон. — Хэлсон!

— Я здесь, сержант, — донеслось справа.

— Садись на велосипед, езжай на позицию и позвони в штаб. Доложишь о случившемся. Нам нужно подкрепление, чтобы вывести из строя грузовики. Пусть объявят воздушную тревогу, укомплектуют все расчеты и приготовятся к вторжению на аэродром в ближайшие полчаса. Все ясно?

— Ясно! — Размытый силуэт Хэлсона замаячил над травой. Он бросился бежать вверх по склону.

— А что если прихватить броневик возле штаба базы? — предложил Худ. — Как раз то, что нужно.

— Верно. Хэлсон! — крикнул Лэнгдон вдогонку. — Когда все сделаешь, отправляйся в штаб базы и найди парней из экипажа броневика. Приведешь его сюда.

— Есть! — Хэлсон исчез, растворившись в тени на холме.

— Они вытаскивают «брен»[32], — сказал Худ, и его винтовка грохнула.

Сидевший в кузове снова показался над задним бортом. Я вскинул винтовку, выстрелил и с удовлетворением увидел, как ноги агента подломились. Раненный, он продолжал подавать вниз оружие — сперва два пулемета, потом — четыре коробки с патронами. Я опять пальнул в тех, что стояли на земле, вдоль холма вновь затрещали выстрелы, но агентам удалось затащить пулеметы в укрытие за грузовиком.

— Прекратите огонь! — крикнул Лэнгдон. Ничего другого и не оставалось — патроны у всех кончались, надо было оставить запас до прихода подкрепления.

Лэнгдон стиснул мое плечо.

— Охрана бежит. Вон там, вдоль проволоки, видишь?

Вдоль изгороди мчались двое солдат с примкнутыми штыками, остальные охранники развернутым строем спускались с холма.

Мне вдруг стало даже жаль этих бедолаг за грузовиком. Они делали свое дело в меру своего разумения, точно так же как мы делали наше. И у них не было ни малейшей надежды, разве что назначенная для высадки минута уже совсем близка. Небо заметно светлело. Я взглянул на часы. Было двадцать минут пятого. Я заволновался. Оставалось еще три грузовика, а мы пока не сделали по сути ничего, чтобы обезвредить их. Да и экипаж грузовика еще мог внести свою лепту в дымовую завесу, открыв те, которые оставались в кузове.