Выбор моей реальности ТОМ 1 - Мануйлов Александр

Лены…

Глава 41

Кир. Уй

Another head hangs lowly

Child is slowly taken

And the violence causes silence.

Who are we mistaken ?

' Zombie '

Нормальный мужик Степан — зачётно свинячьего конкурента на место поставил… только с девушками обращаться не умеет. Айку я нашёл сразу — она стояла у реки и смотрела вдаль. Подошёл, протянул два пряника:

— Вот пряники донские на меду. Съешь, а то у Степана ты ни к чему не притронулась.

Ничего не сказав, Айка взяла «казачьи десерты». Я не мог придумать тему для разговора — болтать о погоде или выспрашивать, как Степан, мне не хотелось.

— Какой хворью недужен был? Язвой?

— Сначала ковидлой…

— Чево?

— Эпидемия ковидлы нас накрыла… ну, это вроде чумы или лихорадки.

— Ааа… мор падучий… да и у нас столико смердов от лихорадки повымирало да в могилы полегло!

— Где это «у нас»? В Казани?

— Неее… к северу за тыщу вёрст…

— А в Казани ты как нарисовалась?

— Уй отдал меня купцам булгарским за десять лисьих шкур.

— Хорош уй! Значит, какой-то… уй на лисьих шкурах валяться будет, а тебе — купцов и разбойников по очереди ублажать?

— Што ты! — замахала руками Айка. — Не так всё было!

— А как?

— Уй положил десять лисиц Ибрагиму–купцу, штоб меня в Идель Болгар на ладье купеческой увезли да доброму мужу сосватали.

— Местные женишки тебе чем не угодили?

Айка ничего не ответила, только глянула на меня, как на дебила.

— Айка… уй — это кто?

— Брат по матушке. Белогор его звать… княжой муж он, с дружиной своей дань со смердов собирал. Купцы булгарские рядом с нами посад выстроили, а Белогор с купцами дружбу водил да торговлю лисицами с ними вёл.

— В Киеве?

— В Белоозере, што на берегу Бел-озера у истока Шексны.

— Град наш древний двести лет тому назад Синеус — меньшой брат Рюрика выстроил, а род мой — от его потомков…

— Рюриковичи, значит?

— Ато! — усмехнулась Айка, а я так и не догнал… она сказала правду или, как всегда прикалывается надо мной.

— Двор большой у нас был, богатый… Как мор с лихорадкой пришёл, так в довесок случился недород на земле нашей. Смерды дюже голодать стали, оттого озлобились да оскотинились… и тут с Ростова появились два волхва, предрекавшие, што Греческая Земля встанет на место Русской, а Русская — на место Греческой… а опосля волхвы указали голодным смердам на лучших жён… и принялись брехать… дескать одна прячет мёд, другая — хлебово, а третья — рыбу да лисьи шкуры.

— Как-то ко двору своему подошла, а тама тьма смердов с вилами… сестрёнку да матушку на улицу выволокли… а энти два волхва, в безумном наважденьи, вырезали им заплечья булатными ножами и предрекли, что сей час для оголодавших снедь появится… и понеслись смерды двор наш ограблять… закричала я, когда родичей моих перерезали. Как на грех, наша баба–поломойка признала меня, схватила да повалила наземь… нащупала на земле камень… как дала бабе по башке! Да в суматохе вырвалась.

— История человечества — бесконечная бессмысленная мясорубка… с древнейших времен и до наших дней. Так… дальше что было?

— Помчалася в посад булгарский Белогора искать, где он, как водится, с купцами иноземными да с дружиной своей бражничал. От новостей моих они протрезвели тотчас да к князю новгородскому за подмогой поскакали. Белогор перед дальней дорогой меня в подвале у Ибрагима–купца за десять лисьих шкур схоронил. Долго в темноте с мышами пряталась… Ибрагим украдкой лепёшки–кастыбый да воду приносил… а волхвы со смердами тем временем всех лучших жён порешили, бесчинствовать да пировать в домах наших повадились… да меня по всем закоулкам искать, штоб за поломойку — бабу прибитую помстить… Купцы не стали ожидать, когда и за них волхвы примутся, следующей же ночью в Болгар на ладье снарядилися. Меня с собой прихватили. Тогда-то Ибрагим и повелел мне Айкой именоваться…

— Ни хрена себе! А как же тебя раньше звали?

— Не велено вслух глаголить… а то волхвы услышат моё имя… учуют… да тотчас прийдут за мною аж прямо вот сюда.

— Ладно, как хочешь… ты же выучила буквы «общего языка»? Напиши на песке, как тебя по-настоящему зовут.

Айка взяла палку, немного подумала и нарисовала «Milolica».

— Красивое имя. Тебе подходит.

— Да ладно брехать-то… долго шли по Шексне, а опосля по Волге. Как-то посреди ночи пробудилася от криков… на ладью ушкуйники с саблями взбирались и всех, кроме меня, на моих глазах и порешили… и Ибрагима–купца, и Ахмеда–врачевателя и других… остальное уж сам домыслишь…

Ничего домысливать я не стал. Этой ночью фазеру придётся спать у Степана на лавке или под лавкой — где захочет. У входа в палатку я оставил на листке записку «Don’t disturb!!!», придавил камнем, чтобы её не сдуло ночным осенним ветром…

Глава 42

Саркел

С утра мы проснулись и прослезились… оказалось, прошлой ночью Ампаро и Пелуччо сожрали всех кур, а замуштрованные хуторяне побоялись предъявить претензии. Но Степан не ворчал, поржал и даже угостил медвежат мёдом. Мы попрощались, договорились встретиться после зимы, когда поплывём обратно.

Место для развития Степан выбрал отличное. Здесь тепло, почва даёт хороший урожай, близко река и торговый путь, а я запланировал свой главный город построить там, где сейчас располагается современная Пермь. Залежи железа, нефти и других полезных ископаемых будут в моём полном распоряжении.

Согласно самым достоверным историческим источникам, в Пермском крае эпохи раннего средневековья местных жителей можно по пальцам пересчитать — мешать мне набегами и грабежами они вряд ли посмеют, а я построю укреплённую базу–крепость. Основу интеллектуального развития будущего города заложат обученные новым знаниям перспективные подростки и молодые люди. Набор жителей придётся начать с покупки византийских рабов, впоследствии приглашу в свой город беженцев постоянных войн, которые раздирают местные государства в клочья…

Под бурные проводы Степана мы загрузились в лодку и отправились по Дону в сторону Азовского моря. Плыть далековато — примерно четыреста километров. Придётся сделать две–три остановки. Я сел рядом с Леной и попытался выяснить все