Насмешки судьбы (СИ) - "Arne Lati"

      - Я вообще не имею такой дурной привычки, бояться, - немного наклоняюсь вперед, не отпуская его взгляда, и рычу ему в лицо, - в отличии от тебя.

      - Всерьез думаешь, что пацан живой останется, еще и деньги тебе принесет? - его недоверие раздражает.

      - Позволь узнать, какое тебе дело, о чем я думаю? Смерть пацана тебе никаких убытков не принесет. Твоя задача дождаться, когда он придет сюда. Так позволь поинтересоваться, - медленно поднимаюсь на ноги, опираясь раскрытыми ладонями в стол, и очень стараюсь не заорать, сильно стараюсь, - какого хуя я должен слушать твое жалкое причитание?

      - Ты забываешься... - тушуется, начинает злиться, тем самым выдавая свое волнение.

      - Нет, это ты забываешься! - все-таки рявкаю, но остаюсь стоять на месте, иначе сорвусь и пристрелю его ненароком. - Ты всего лишь жалкая шестерка, и если исчезнешь, никто особо горевать не будет. Если исчезну я, уж поверь, тебя не просто уничтожат, а сделают так, что ты сам будешь умолять о смерти, поэтому, будь добр, опусти ствол и иди на хуй из моего кабинета.

      Глаза в глаза, небольшое сражение, в котором предсказуемо выхожу победителем. Он опускает ствол, вижу как дрожат его пальцы, как на лбу выступила испарина, и это забавляет. Выматерившись, покидает мой кабинет, но по шагам слышу, не уходит, а остается ждать в приемной. А я спокоен, я неебически спокоен. Правда хочется взять этот гребаный стол, служащий мне опорой, и выкинуть его на хуй в окно, так, чтобы звон разбитого стекла заполнил тот гомон в голове, от которого башка трещит и собственный пульс в висках долбит оглушая.

      Хочется выпить. Как же сильно хочется набухаться, но не могу себе позволить даже этого. Нужно быть в себе, иначе могу дел наворотить.

      Скидываю пиджак, срываю с шеи галстук, который сейчас нестерпимо душит, откидываю в сторону, неуклюже плюхаюсь в кресло, тяжко выдыхаю и, досчитав до десяти, разворачиваюсь к окну.

      Шторы плотно задернуты, хотя и так знаю, что уже стемнело. Нет желания разглядывать пасмурный вечер, уперто смотрю в одну точку, пытаясь прийти в себя и хоть немного успокоиться.

      Когда я покинул те злополучные катакомбы... притрагиваюсь к губам, кажется, все еще ощущая на губах тот сорванный без разрешения поцелуй... Я знал, что на меня быстро выйдут, тем самым попытался дать этим двоим время вырваться из вынужденного плена и попытаться закончить начатое. Конечно, я не хотел оставлять своего зверька наедине с этой дворнягой. Слишком уж он прямолинеен и все его желания на лице написаны. Очень надеюсь, что Ян окажется умным мальчиком и не попадется на его уловку... Смешок срывается с губ против воли. Нет. Ян не сможет прочитать его. Никак.

      Меня встретили еще около гаража, приняли, вежливо проводили в кабинет, дали пообщаться по телефону, загнав в жесткие рамки и, кстати, предложив неплохие деньги, если не буду мешать и по-возможности постараюсь помочь. Я согласился. Любой бы согласился. Предлагаемая сумма более чем приличная, но тут не в деньгах даже дело. Я не готов признать, что свое будущее, будущее дела, которое начал, могу променять на одного пацана. Хорошо, я готов признаться, что Ян занятная игрушка, что я бы хотел видеть его рядом... нет, не так, знать, что он принадлежит мне. Но кто знает, когда я его сломаю, подчиню, а это всего лишь вопрос времени, как быстро он мне надоест? Нет, так я рисковать не готов. Да, неприятно, да, что-то там шевелится в груди, но бросить все ради кого-то - это не для меня. В конце-концов, он сам себя загнал в эту яму, пускай сам и выбирается.

      А я сдал место, откуда вышел, сказал, когда ждать гостей, даже рядом постоял для страховки, теперь сижу, жду, когда он доставит груз, вернется ко мне с деньгами... и его, к сожалению, убьют, как ненужного свидетеля.

      Мне жаль. Правда. Но поделать я уже, увы, ничего не смогу...

      Все-таки психанув, запускаю первое попавшееся под руку на столе в окно, тут же, со звоном стекла, в кабинет влетают люди. Мои люди, чужие - все равно. Откидываюсь на спинку кресла, вдыхая ворвавшийся в кабинет морозный воздух, и обернувшись к ним вполоборота, отдаю приказ покинуть кабинет. Мой заместитель что-то орет на родном английском, материт меня на чем свет стоит (даже приятно), разгоняет всю эту толпу и истерично захлопывает за собой дверь.

      Вроде полегчало...

Ян

      - Шевели жопой, - шиплю на замершего передо мной и отделяемого двухметровым кованым забором Клима, не без улыбки наблюдая, как на его лице сменяется гамма всевозможных чувств.

      Перекидывает мне рюкзак, тут же поднимаю его и закидываю к себе на спину. Отступив на пару шагов и прикинув высоту преграды, запрыгивает, цепляясь за холодные прутья и, перемахнув через забор, приземляется рядом со мной.

      - Ну пошли, - ухмыляюсь как полный идиот, а самому страшно до чертиков, но показывать этого ему я не намерен.

      Прогуливаясь между ровных рядов могилок, изредка оглядываюсь назад, прислушиваюсь. Клим вертится по сторонам, сжимает в руке ствол, того и гляди сорвется на пальбу, и его нервозность передается и мне.

      Я его понимаю. Здесь и земля под ногами другая, и воздух гуще, и запахи.... этот запах невозможно сравнить ни с одним из встречающихся в обыденной жизни: плавленный воск, сырая земля, сырость, затхлый, чуть приглушенный морозом аромат смерти, уныния, печали, отчаяния... этот ужасающий букет, смешанный воедино, напрочь въедается в память, стоит только хоть раз очутиться в подобном месте. Здесь энергетика другая, все воспринимается иначе, совершенно. Отсутствие стен давит, одинокие кресты, покачивающиеся на ветру траурные ленты - давят, сдавливают, глушат подсознание и ты постепенно начинаешь бояться. Не места, в котором очутился, а собственных мыслей, разыгравшейся фантазии, ночных кошмаров.

      Неподалеку в воздух взмывает потревоженное воронье, оглушая своим карканьем, кажущимся в ночной тиши убийственно громким. Клим ускоряет шаг, прижимается к моему плечу, то ли прикрывая, то ли прячась за моей спиной. А я уверенно иду к цели, прекрасно понимая, что трупы не оживут и не поднимутся из земли, дабы растерзать наши тела, из-за того белого мраморного памятника не выбежит оголодавший вампир, в стремлении утолить жажду нашей кровью, и даже призраки не позарятся на наши мозги... Откуда мне это известно? А я отвечу: не так давно я подрабатывал на кладбище, где могилку подправить, где прибраться, где, наоборот, закопать кого. Работка не пыльная, тяжёлая, зато тишина и относительный покой, разбавленный редкими стонами горюющих об усопших. За два месяца мне не удалось встретить ни одного призрака или зомбаря, поэтому я так уверенно иду вперед, считая могилки и размышляя, кто мне отдаст деньги, не труп же. Очень сомневаюсь, что найдя искомое, откроется крышка гроба, этакая бухгалтерия с того света, и мне вручат денежку.

      Ухмыляюсь своим мыслям, Клим подпрыгивает от неожиданности, неосознанно следую его примеру, он шугается еще больше и тут я, не выдержав, начинаю ржать. На все кладбище. Ночью. Не боясь, что кто-то нас услышит, потому что слышать некому. Умерли все. А те, кто мог нас схватить, уже давно бы это сделали еще у ворот.