Тень каннибала - Андрей Воронин

Маньяк приближался, сопровождаемый сердитым Сорокиным. Он сильно хромал на правую ногу и что-то говорил на ходу Сорокину, отчего тот досадливо морщился. Его бородатое лицо было обезображено жутким шрамом, похожим на след ожога. Одет он был дорого и нелепо и вдобавок ухитрялся, несмотря на хромоту, заметно вилять бедрами при ходьбе.

- Вот это кадр, - не удержавшись, произнес водитель.

- Да уж, - согласился Мещеряков. Осененный внезапной мыслью, он торопливо выбрался из машины и пересел на переднее сиденье.

- Вот это правильно, - одобрил его действия водитель. - Не хватало вам еще рядом с этим сидеть... Еще зубами вцепится.

О цели поездки водителя никто не информировал, но он, конечно же, обо всем догадался сам - Москва полнилась слухами, а водитель, как ни крути, работал не в таксопарке, а в ГРУ.

Задняя дверца открылась.

- Залезайте, - приказал маньяку Сорокин и вслед за ним забрался в салон. - Ты извини, - обратился он к Мещерякову. - Я решил, что так будет лучше.

- Естественно, - не оборачиваясь, саркастически ответил Мещеряков. Ну, раз уж ТЫ так решил, поехали.

Водитель перекрутился на своем сиденье, чтобы получше разглядеть Козинцева, - он никогда не видел настоящего живого каннибала.

- Здравствуйте, - вежливо поздоровался каннибал и хихикнул. - Какое общество! Вы не поверите, но я так устал от общества грубых, неотесанных людей в погонах и без! Так приятно видеть умные, интеллигентные лица! Впрочем, вот этот, на переднем сиденье, - он, по-моему, военный, озабоченно сказал каннибал, обращаясь персонально к Сорокину. - Я бы сказал, что полковник. Такой, знаете ли, кабинетный стратег. Это же сразу бросается в глаза, разве нет?

Водитель хрюкнул, сел прямо и включил зажигание.

- Куда поедем? - спросил он, ни к кому персонально не обращаясь.

- В номера, - сказал маньяк, опередив обоих полковников.

- На Петровку, - угрюмо буркнул Мещеряков, который с первой же минуты почувствовал, что сыт подопечным полковника Сорокина по горло и даже выше. "Надо же, - подумал он, - какая проницательная сволочь! Неужели по мне действительно все видно?"

- На Петровку? - почему-то переспросил водитель.

- Более или менее, - как-то странно ответил с заднего сиденья Сорокин. - В общем, приблизительно в том направлении. Слушай, - пожаловался он Мещерякову, - я так от него устал!

- Только постарайся обойтись без этих ментовских штучек, - не оборачиваясь, попросил Мещеряков. - Убит при попытке к бегству и все такое прочее... Не в моей машине, ладно?

- Обижаешь, - сказал Сорокин.

- В самом деле, - поддержал его арестованный, - какое еще бегство? Я же инвалид, вы что, не видите?

Машина тронулась.

- Обратите внимание, - снова заговорил Козинцев, - какой чудесный вечер! Я, знаете ли, обожаю гулять после наступления темноты. Обычно я прогуливаюсь пешком, но на машине тоже неплохо, учитывая мою хромоту. Посмотрите, какое небо! Здесь, вдали от шумного центра, можно даже увидеть звезды! Вы замечали, что в центре звезды не видны?

- Да, - неожиданно для Мещерякова согласился Сорокин. - Я как раз сегодня обратил внимание.

- Вы делаете успехи, полковник, - похвалил его Козинцев. - Кстати, я не представился присутствующим. Козинцев Ярослав Велемирович, можно просто Слава. А кто эта угрюмая личность на переднем сиденье? Вы не знаете, как его зовут? Впрочем, молчите. Я ведь могу и сам догадаться. Возможности белой магии не так велики, как черной, - сами понимаете, слишком много ограничений, устаревших этических норм и так далее, - но кое-что сделать можно. Хотите, я попробую?

- Лучше не надо, - сказал Сорокин.

- А жаль. Мне кажется, ваш сердитый приятель - очень любопытная фигура. Такой молчаливый, скрытный, прямо как профессиональный разведчик.

Водитель снова хрюкнул.

- Ладно, - сказал Козинцев, - белой магии вы не хотите, черной не хочу я сам, разговор у нас не клеится... Тогда стихи!

- Опять? - уныло спросил Сорокин.

- Да! Слушайте. "Мы побочные дети судьбы, мы росли на задворках казармы. Мы рабы неискупленной кармы, мы чужих прегрешений рабы". Класс, правда? Безграмотный бред, полная белиберда, зато сколько чувства!

- О господи! - воскликнул Сорокин. Козинцев хихикнул.

- Не сердитесь, - попросил он. - Может быть, это моя последняя возможность пообщаться с культурными людьми. Может быть, завтра мне на голову наденут мешок, выведут в тюремный двор и дадут команду "пли!"...

- В наше время все происходит немного иначе, - возразил Сорокин. - И вообще, вряд ли вас расстреляют. Хотя, на мой взгляд, стоило бы.

- Но за что?! - искренне возмутился Козинцев. - Ведь вы же умный человек, вы должны понимать, что я невиновен!

- Бросьте, - глядя в окно, устало сказал Сорокин. - Вас же взяли буквально с поличным.

- С каким еще поличным! Ведь ясно же, что эту гадость ко мне в холодильник просто подбросили!

- Кому ясно? - спросил Сорокин, и Козинцев увял.

- Да, - сказал он после минутного раздумья, - действительно... Все улики указывают на меня. Послушайте, неужели это действительно я убил всех этих людей? Какой кошмар! Какой ужас!

Он охватил косматую голову когтистыми ладонями и начал раскачиваться из стороны в сторону, как человек, одолеваемый нестерпимой зубной болью.

- Хватит, - с отвращением в голосе сказал ему Сорокин, и Козинцев послушно угомонился.

"С ума сойти, - подумал Мещеряков, закуривая сигарету и опуская оконное стекло. - Ну и работа у этого Сорокина! А ведь он получает меньше, чем я. Да ему надо платить золотыми слитками! Каждый день общаться с подонками, с мразью, с откровенными психами и при этом внешне оставаться нормальным человеком - да это же черт знает какой подвиг! Это тебе не потенциальный противник, с которым приходится иметь дело нашей конторе..."

Задумавшись, он перестал следить за дорогой и очнулся только тогда, когда машина свернула в какую-то арку и остановилась.

- Мерси, - сказал водителю Сорокин. - Выходим, задержанный. Ты с нами или как? - обратился он к Мещерякову.

Мещеряков недоуменно огляделся по сторонам. Вокруг было темно, и в темноте горели редкие окна.

Фары "Волги" освещали щербатый асфальт, край тротуара и какие-то лохматые кусты.

- Что за черт? - спросил он. - Это же не Петровка. Куда это мы приехали?

- Темно, как у негра в ухе. Опять лампочка перегорела, - недовольно проворчал Козинцев, выбираясь из машины. - И выпить наверняка нечего...

- Я слетаю, - с готовностью предложил водитель.

- Стоп, - сказал Мещеряков. - Куда это ты слетаешь? Что тут происходит?

- Ну хватит, Андрей, - не своим, каким-то подозрительно знакомым голосом сказал задержанный Козинцев. - Это уже не смешно.

- Почему же, - с непонятной грустью возразил Сорокин, вынимая из кармана и отдавая задержанному какие-то ключи, - по-моему, очень даже смешно. Обхохочешься.

- Так я слетаю? - повторил свое предложение водитель и протяжно хрюкнул.

Мещеряков медленно открыл дверцу, медленно выбрался из машины и медленно выпрямился во весь рост.

- Кр-р-ретины, - с чувством сказал он. - Маньяки. Каннибалы, так вас! Большего идиотизма я просто не видел. Я даже представить себе не мог, что такое возможно. Ослы, онагры, лошади Пржевальского...

Водитель больше не хрюкал. Ржать во весь голос ему не позволяла субординация, и поэтому он молча трясся, вцепившись обеими руками в руль, намертво стиснув челюсти, выкатив глаза и заставляя "Волгу" заметно покачиваться на амортизаторах.

Сорокин с тоской в глазах наблюдал за тем, как бушует, последовательно перебирая представителей животного мира планеты, в очередной раз выведенный из себя полковник ГРУ Мещеряков. Илларион Забродов стоял в позе распекаемого двоечника и с виноватым видом копался в бороде. Его кожаные штаны глупо блестели в свете фар, долгополый сюртук после пребывания, в камере был испачкан побелкой.

- Ну, извини, - сказал он, когда Мещеряков наконец иссяк. - Кто же мог подумать, что ты не узнаешь меня в этом клоунском костюме? Мы не собирались тебя разыгрывать. Ты нас сам спровоцировал, между прочим.

- Да, - авторитетно подтвердил Сорокин. Водитель от полноты чувств два раза ударился лбом о руль. Мещеряков свирепо покосился на него, и водитель мигом сделал серьезное лицо.

- Так я слетаю, товарищ полковник? - сдавленным голосом спросил он, утирая кулаком выступившие на глазах слезы.

- Слетай, - вздохнул Мещеряков. - Ну, чего ждешь?

- Денег, - кротко ответил водитель. Мещеряков посмотрел на Сорокина. Тот развел руками и сделал выразительный жест, как будто выворачивая пустые карманы. Смотреть на Забродова полковник Мещеряков не стал - что возьмешь с маньяка, только что по знакомству выпущенного из кутузки?

- Уроды, - сказал он, доставая бумажник. - Нищие мерзавцы, клоуны!

- Мы все вернем, - лживым голосом пообещал Сорокин.

Он изо всех сил подыгрывал Забродову, но на самом деле смешно ему не было, а было, напротив, очень грустно.