Фантастика 2006. Выпуск 2 - Сергей Лукьяненко

— Я здесь, Эгиль, здесь.

— Эдвин, я ухожу. Я должен сказать тебе, я должен…

— Я слушаю, старик, говори.

— Ты должен… спрятать клад… Иначе… Я вижу… удачу… Твоя удача… покидает… Она уйдет от тебя, конунг. Скорей… Клад… Пообещай мне, сын… Я любил тебя, как сына… Потому что мы… с твоей матерью… Эдвин…

— Что?

— Зарой клад, сынок… Удержи удачу… Но нет, не удержишь…

— Что, Эгиль? Что?…

* * *

«…что и является истинной причиной. Государства Скандинавии, осуществляя так называемую „земельную программу Эриксона“, обеспечивают высокий уровень потребления. Высокий уровень жизни, царящее в обществе приподнятое настроение, уверенность в собственном преуспевании, вера в удачу, завещанную потомкам викингов — все это формирует образ сегодняшнего скандинава, оптимиста, удачливого игрока, неизменно веселого и доброжелательного… О позитивном мышлении и преимуществах оптимистично настроенного индивидуума уже написаны горы литературы…» Алька зевнула и, не прекращая набирать перевод левой рукой, правой потянулась в сторону — где-то там среди хлама, более или менее равномерно покрывающего стол, притаились чашка кофе и сигарета. Кофе или сигарета? На кого бог пошлет? «…Достаточно рассмотреть хотя бы ставшие классикой работы Гансона и Перковича — сорокапроцентное превышение скандинавами среднего уровня „удачливости“ в казино — практически полностью укладывается в их расчеты…» Бог послал на пепельницу. Алька осторожно нащупала сигарету и поднесла ко рту… «Желающие могут обратиться также к…» Сигарета, оказывается, уже потухла. Алька наконец оторвала взгляд от укрепленного на стойке итальянского журнала и печально воззрилась на стройный столбик пепла, в который обратилась сигаретина. Не выдержав, должно быть, трагического алькиного взгляда, пепел отвалился от фильтра и спикировал на стол, переворачиваясь в полете и разваливаясь на неопрятные хлопья. Часть выгоревшего табака попала в чашку с остатками кофе… Оказывается, чашка стояла гораздо ближе пепельницы — надо же, не повезло. Теперь и кофе испорчен. Впрочем, он все равно успел остыть. Точно по теории — невезение за невезением…

Алька привычно дунула вверх, оттопырив нижнюю губу — сдуть несуществующую челку. Короткая стрижка была практичней, но привычка сдувать нависающую прядь — осталась. Ладно, закончим перевод, а потом заварим кофе. Итак, что там дальше? «…фундаментальным трудам Уилкинсона, где неопровержимо…»

Звонок издал визгливую трель — и кого это принесла нелегкая? Так и не закончив абзац (теория невезения опять одержала верх!), Алька нащупала ногами растоптанные тапочки, встала и поплелась открывать.

Нелегкая принесла Толика. Когда-то учились в одном классе, даже сидели за партой целый месяц… Теперь тщедушный второгодник и неуч превратился в жизнерадостного преуспевающего щекастого владельца торговой фирмы. Толик изредка забегал «вспомнить молодость» — поболтать с человеком, не имеющим отношения к его бизнесу. Альке он мог жаловаться на конкурентов, выбалтывая какие-то важные, наверное, подробности…

— Привет, Алевтина!

— Алла… — этот обмен любезностями являлся привычным ритуалом. — Заходи, сейчас кофе сварю.

— Ага, — Толик вручил хозяйке большую пеструю коробку конфет и посторонился в тесном коридорчике, пропуская Альку на кухню. — О, новая прическа?

— Ну, так получилось. Случайно. Просто не повезло, тонер рассыпался, пришлось обкорнать.

— На голову? Тонер рассыпался?

— Говорю же — не повезло…

* * *

— Бросайте эту падаль за борт! — Эдвин пнул мертвого матроса-франка. — Мы устроим Эгилю достойное погребение!

— И Йорду с Ормом Черным, — буркнул Торир.

— Что?

— Погребение, говорю. Эгилю, Йорду и Орму Черному.

— А, ну да, разумеется. И Йорду с Ормом. А потом мы повернем домой. На Север.

— А может, лучше поищем здесь франков? — предложил Орм Рыжий. — Теперь удача только начала поворачиваться к нам…

— Удача?! — рявкнул конунг, резко оборачиваясь к конопатому викингу. Заныло исколотое плечо… Проклятый франкский мальчишка… — Теперь ты будешь бормотать об удаче? Заговоренный перед смертью сказал, что я должен зарыть клад в Норвегии, только тогда удача будет с нами. Понял?

— Кла-ад… — протянул Орм. — Прежде ты всегда раздавал на пиру…

— Добычи хватит на всех! — отрезал Золотая Борода. — Этот неф вез богатый товар! А пир будет, и дары будут — не сомневайся. Или я должен сказать тебе складную вису о щедрости вождей, чтобы ты успокоился?… А я обещал Эгилю, что исполню его последнюю волю. Может, ты думаешь, что можно ослушаться совета воина, который, говоря со мною, уже видел не меня, а валькирию?

— Заговоренный нынче крепко помог мне в драке, — поддержал конунга Торир. — можно сказать, что и спас. Так он видел валькирию?

— Ага, говорил, что видит ее, но слышит только меня. И велел зарыть клад. А тебя он, говоришь, спас?

— Точно. Худое дело — ослушаться совета человека, который видел валькирию. Не сможет Эгиль спокойно пировать в Асгарде, если мы ослушаемся. Слышишь, Орм?

— А я что? Я ж только о нашем обычае… А если Эгиль видел валькирию… И еще спас тебя нынче…

— Так и будет! Как сказал старик — так и будет! — конунг энергично рубанул ладонью воздух и едва удержался, чтобы не взвыть во весь голос от боли в плече.

А ведь выходит, что Влад Богомаз нынче спас его… Надо будет дать сопляку двойную долю из взятого на франкском нефе… Но тогда другие мужи могут спросить — за что? Придется объяснять, что франкский крысеныш едва не прикончил Эдвина Золотую Бороду? Нет. Уж лучше удавить Влада, чтоб не болтал. Авось, никто больше не успел приметить…

Конунг поймал на себе странный взгляд Богомаза и поспешно отвернулся.

* * *

— А чем это ты тут занимаешься? — Толик, нацепив очки, склонился сперва к рукописи, потом — к монитору. — Уже перевела? «Если отталкиваться от постулируемого Герриком закона стохастического распределения…» Хрень какая-то. Алька, это что?

— Я сейчас!

Алька привычно разлила кофе по чашкам, привычно поморщилась, когда несколько капелек кипятка пролились на ногу — опять не везет — и, привычно подхватив поднос, направилась в комнату.

— О, а ты в очках? Давно это с тобой?

— Да вот, понимаешь, непруха какая… По пьяне с деревом поцеловался… Сотрясение мозга и еще какая-то хрень… Так вроде вижу нормально, а когда читать…

— Что — так вот просто шел и — в дерево?

— Почему — шел? — удивление Толика было искренним. — Ехал. На Вольво, как обычно. И знал же, дурень, сам знал, что пьяный — ехал сорок, не больше… А вот асфальт мокрый, разлила там масло какая-то тварь, что ли… В общем, не повезло. Такая хрень.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});