Мирная профессия - Ирина Комарова

– Знаешь, я одного не могу понять, почему Борис Петрович?

– В каком смысле? – перемена темы была настолько внезапной, что Анатолий даже растерялся немного. – Почему его убили?

– Нет, это как раз Костя все очень хорошо объяснил. Почему он согласился участвовать в этом наезде? Он ведь понимал, что утечка кодов доступа к системам клиентов – это гибель для фирмы.

– Да что ж тут непонятного? – Анатолий вздохнул, приподнялся и неуклюже попытался поправить подушку. – Способ верный и старый, как мир – шантаж.

– Но чем его можно было шантажировать? – Лена подошла к нему. – Не мучайся, дай я сделаю, – она взбила подушку и подтянула ее повыше, а Анатолий воспользовался моментом и, поймав ее за руку, заставил опуститься рядом на диван. Впрочем, девушка, в задумчивости, не заметила этой хитрости и продолжала рассуждать: – Он ведь не международный шпион какой-нибудь, не террорист… немного нервный, конечно, бывало покрикивал не по делу, но вообще-то тихий. С ним вполне можно было работать. Что же Борис мог натворить такого? – Лена подождала немного, но Анатолий молчал. – Ты тоже не представляешь?

– В том-то и дело, что представляю. Просто глупо все очень. Борька – бабник. Это диагноз, лечению не поддается.

– Да-а? Никогда не замечала.

– Так-таки и никогда? – прищурился Анатолий.

– Нет, бывали, конечно, моменты. Но в целом… как правило, он вел себя очень прилично.

– Вот именно, как правило, – подчеркнул он. – А потом, сама понимаешь, в собственном гнезде… Да и не так часто он срывался. И скрывал это очень тщательно. Боялся, просто до судорог, что до Оксаны дойдет.

– Она ревнивая, – понимающе кивнула Лена.

– Ревнивая, это само собой. Но еще и гордая. Если бы она хоть что-нибудь узнала, минуты бы с ним не осталась. Развелась бы и в жизни никогда с ним не заговорила. А Борька влюблен был в нее без памяти, жизни себе без Оксанки не представлял.

– Странно это. Как у него получалось – и жену любить и по бабам бегать? Не представляю себе…

– Люди разные бывают, – дипломатично ответил Анатолий. – У Борьки получалось.

Лена бросила на него взгляд, который лучше всяких слов спрашивал: «А у тебя получится?», но промолчала. Не считала себя вправе, задавать подобные вопросы. А сам Анатолий, почему-то, побоялся на этот, не заданный вопрос ответить. Хотя именно сейчас, глядя на ее печальное, усталое лицо, он знал точно: если Лена станет его женой, то никакие женщины в мире, даже самые распрекрасные, ему сто лет не нужны будут!

– Значит, ты считаешь, его шантажировали из-за какой-то любовной истории? – вернулась Лена к прежней теме.

– Скорее всего. Если его с какой-нибудь девицей застукали и предложили на выбор – либо жена обо всем узнает, либо он поможет получить коды… запросто мог сломаться, – Анатолий вздохнул. – Эх, Борька! Мне-то он мог бы все рассказать! Глядишь, вместе и придумали бы, как выкрутиться.

– Толя, я не понимаю, – вздрогнула Лена. – Ты что, простил его? Ведь он тебя предал.

Анатолий ответил не сразу.

– Не так все просто, Леночка, – заговорил он наконец. – Знаешь, мы ведь с Борькой познакомились, когда документы в институт пришли подавать – он в очереди за мной стоял. И с тех пор, пятнадцать лет вместе. Полжизни почти. Так что все эти философские категории: простил – не простил, предал – не предал, они здесь не подходят. Да, предал. Но что я теперь, вот так, возьму и половину своей жизни вычеркну, как будто ее и не было? Не знаю, я так не умею. И жалко этого дурака. Борька ведь только на вид такой важный был, солидный, уверенный в себе. На самом деле, он слабый. А шантаж, это страшная штука, его не каждый может выдержать.

– А ты?

– Честно? Не знаю. До сих пор, бог миловал, да и нечем, вроде, меня шантажировать.

– Подожди, Толя, но тогда получается… – она замолчала.

– Что получается?

– Получается, что Бориса шантажировал Михал Михалыч? У меня такое в голове не укладывается.

– А то, что он Бориса зарезал, у тебя укладывается? – Анатолий улыбнулся, но глаза у него оставались грустными.

– Нет, – покачала головой она. – Но удар ножом… понимаешь, это я, хоть с трудом, но могу себе представить: состояние аффекта, нервы не выдержали, схватил первое, что под руку попалось, ударил, а оказалось – нож. А шантаж, это совсем другое. Сознательно, продуманно, загонять человека в угол, ломать его… Не знаю, на Михал Михалыча это не похоже совсем. Он добрый.

– А кто злой? Вот ты говоришь, на Михал Михалыча не похоже, а на кого похоже? Кто у нас в фирме способен на шантаж? На предательство? На убийство, наконец?

С минуту Лена напряженно размышляя, потом плечи ее беспомощно обмякли.

– Я так не могу, – сказала она очень тихо, почти шепотом. – Я не знаю. Все свои, вместе работаем, всем можно верить… и никому.

– Я тоже не знаю, Леночка, – он дотянулся, коснулся кончиками пальцев ее щеки. – И вообще, у меня сейчас такого чувства, как доверие, бо-ольшой дефицит ощущается. После того, что Борька натворил, никак не получается у меня кому-нибудь верить. Кроме тебя, разумеется. Ты идешь вне конкурса.

– Почему? – глупо спросила она. И тут же испугалась: то, что нельзя принуждать мужчину к признаниям, она поняла еще много лет назад. Так зачем же сейчас повторять ту давнюю ошибку? В лучшем случае, он уйдет от ответа, а в худшем… Лена покраснела и торопливо добавила: – Впрочем, не имеет значения. Не отвечай, не надо.

– А я, если честно, и не представляю, что тут можно ответить, – похоже, Анатолий не обратил внимания на ее волнение. – Просто ты есть. И я не могу с этим ничего поделать. И не хочу.

И что спрашивается, порядочной женщине после таких слов, любимым мужчиной сказанных, делать? Самое логичное, разумеется – это быстренько стянуть с себя одежонку и нырнуть к нему в постель. Ах да, у него же рука сломана! Это немного осложняет ситуацию. Тогда, может, хотя бы обнять его? И поцеловать? Хотя, кто его знает, что он имел в виду? «Ты есть, и я ничего не могу с этим поделать»? Вообще-то, на объяснение в любви это мало похоже. На самом деле, это вообще ни на что не похоже! А Толя так смотрит…

Спасла Лену резкая, требовательная соловьиная трель – кто-то, очень настойчиво жал кнопку дверного звонка.

Когда Костя вышел из дома Михал Михалыча и сел в машину, он был не просто зол, он бы почти взбешен. Надо же, сколько времени зря потерял! Главное, как особо умный, решил сам к Авдеичеву съездить, не вызвал сразу милицейскую группу. Приехал, а они уже там работают. Ну правильно, у Володьки мозги на месте и последние слова Бориса он не хуже самого Кости слышал. А дальше – дело техники. И первыми, разумеется, проверяются родственники и сослуживцы. Так что, совсем не удивительно, что ребята первыми к Авдеичеву примчались. Результат, правда… И ведь по всем параметрам этот старик подходил – и в курсе все дел, и в комитет по землеустройству он мальчишку послал, и фамилия, и с работы ушел пораньше, словно специально для того, чтобы успеть Крюкова убить! А в результате, такая пустышка! То есть, если в природе вообще существуют безупречные алиби, то у Авдеичева было именно такое. День рождения младшей внучки, полный дом гостей и он на глазах у двух десятков людей, непрерывно, с пяти часов вечера. И чего собрали такую гулянку для четырехлетней девчонки? Можно подумать, ей много радости от этих дядек-теток. Лучше бы отвели соплячку в парк, обкормили мороженным и укатали на каруселях – вот это ей был бы праздник. А у дедули не было бы тогда такого железобетонного алиби.

Но если это не Авдеичев, то кто же? Костя вытащил из кармана блокнот, нашел нужную страницу. Так, вот он, список работников фирмы «Электрон-Сервис». Если не брать в расчет Саранцева с Лазаревой, ныне покойного Крюкова и имеющего алиби Авдеичева, то остаются четверо: Дятлов, Кадомцева, Бирюкова, Савостьянов. Может, умирая, Борис пытался выговорить фамилию Кадомцевой, а они не так поняли? Да нет, если так рассуждать, скорее подойдет Савостьянов. Виталя-программист. Тем более, что и в земельном комитете он тоже отметился. А потом, не может быть, чтобы хрупкая Татьяна так сумела садануть ножом здорового мужика. То есть, разные, конечно, ситуации бывают, иногда женщины такие фортели выкидывают, каких никто не ожидает. Но тогда получается, что это Татьяна спланировала всю операцию, шантажировала Бориса, требуя от него информации… стоп! Неувязочка получается. Кадомцева, как секретарша, обо всех делах Анатолия и его передвижениях, знала едва ли не больше самого Бориса. Следовательно, если бы во главе дела стояла она, то не было никакой нужды привлекать Крюкова!

Костя сам удивился, насколько его обрадовала эта мысль. В том, что девушка ему нравится, он отдавал себе отчет с той самой минуты, как ее увидел: собственно, ему всегда нравились высокие, изящные блондинки со строгим взглядом. Но что она настолько нравится – это было новостью. Впрочем, с неведомо откуда взявшимися чувствами к секретарше, можно будет потом разобраться. А вот мысль, что если во главе наезда на фирму стоял кто-то из сотрудников этой же самой фирмы, то теряется смысл привлечения Крюкова, как источника информации, это важно!