Евреи и секс - Марк Котлярский

И вместе с тем та же Тора столь же категорически запрещает евреям смешиваться с неевреями. С самых ранних лет еврейским детям на протяжении столетий внушалась мысль о недопустимости и даже в определенном смысле противоестественности такого союза! Конечно, можно повторить, что только таким образом маленький еврейский народ мог сохранить свой генофонд, не распылиться, не раствориться среди других народов – это объяснение является достаточно простым и первым приходящим на ум. Им, кстати, нередко пользовались еврейские родители уже в новое время.

Известный израильский публицист Хаим Бен-Нахум, например, вспоминает в одной из своих статей, как его отец, когда он достиг 17 лет, сказал ему: «Заклинаю тебя об одном: женись только на еврейке! Русский народ и без того велик и, если ты женишься на русской, то присоединение к нему еще одного иноземца никак не отразится на его существовании. Но мы – крохотный народ, и потеря даже одного сына для нас очень болезненна».

Другой видный израильский журналист, имени которого мы не хотим называть, потому что он является сыном прославленного российского ученого, одного из немногих евреев-действительных членов АМН СССР, вспоминал, что отец, объясняя ему, почему он не должен жениться на нееврейке, говорил: «Какой бы сильной тебе не казалась ваша любовь, между вами никогда не будет полной духовной близости, полного взаимопонимания. Она будет тебя любить и понимать до тех пор, пока ты будешь жить так, как живешь сейчас – в соответствии с нормами и представлениями, принятыми в ее народе. Но как только ты захочешь вспомнить о своих еврейских корнях, она отвернется от тебя. По той простой причине, что твой образ жизни станет для нее неприемлемым. И даже если ты не вспомнишь о них, рано или поздно, в минуты ссоры, которые неминуемо бывают между супругами, она вспомнит о том, что ты – „жид“, и после этого ваши отношения уже никогда не смогут быть прежними. Между тем, сколько бы ты ни ругался с женой-еврейкой, она никогда не упрекнет тебя твоим еврейством, а значит, между вами никогда не проляжет эта трещина».

Однако еврейские мудрецы обусловливали запрет на такие контакты не демографическими или психологическими причинами, а, прежде всего, словами Торы о том, что «вот народ, который живет отдельно и между другими народами не числится». Сами предписания иудаизма и, прежде всего, законы о ритуальной чистоте и нечистоте, законы кашрута, то есть законы о разрешенной и запрещенной пище, а также законы соблюдения Субботы, неприемлемые и не соблюдаемые другими народами, согласно этой точке зрения, делают брак евреев с иноверцами невозможным, если еврей хочет сохранить верность своего образа жизни заповедям Торы. А если невозможен брак, то незачем обманывать и внушать юношам и, тем более, девушкам какие-либо ложные надежды, и уж тем более неприемлемо предаваться с ними разврату!

Исходя из этого принципа, евреи и руководствовались своими взаимоотношениями с неевреями: нееврей может быть добрым деловым партнером, приятелем, даже очень близким другом, но это еще не значит, что с ним нужно родниться!

Но времена менялись – и уже два столетия назад еврейские девушки крестились и выходили замуж за иноверцев. В этом случае отец объявлял в субботу в синагоге о смерти дочери, после чего семья справляла по ней семидневный траур и относилась к ней, как к мертвой – именно так поступает в подобной ситуации Тевье-молочник у Шолом-Алейхема.

Однако темпы еврейской ассимиляции резко возросли из-за настоящего обвала смешанных браков в ХХ веке.

В СССР, где такие браки всячески поощрялись и приветствовались, в 80-е годы XX столетия доля смешанных браков колебалась между 30 и 40 %, в Штатах, где проживает сегодня самая большая еврейская община в мире, она составляет около 50% (а по другим данным – около 60%).

На плите субботний ужин грея,Древнюю рассучивая нить,Мать моя сказала: «Мы – евреи!Как ты смела это позабыть?!» –

писала в 30-х годах известная советская поэтесса Маргарита Алигер, предельно точно отражая в этих своих стихах попытки старшего поколения евреев остановить этот обвал ассимиляции и пытавшихся напомнить своим детям о вековых обычаях их народа. В этом стихотворении Алигер, по сути дела, дает объяснение этому явлению: брак с русской, украинкой, молдаванкой и т. д., или с русским, украинцем, молдаванином помогал тогдашней еврейской молодежи как бы избавиться от своего унизительного еврейства, забыть о нем не только самим, но и избавить от этого клейма своих детей. Не секрет, что многие дети от смешанных браков при получении паспортов брали себе фамилии матери-неврейки и записывались «русскими» в надежде, что эта уловка поможет им поступить в закрытые для евреев вузы бывшего СССР – прежде всего, МФТИ и МГУ. И мать в этом давнем стихотворении Алигер как бы напоминает своей дочери: еврейство – это не клеймо! Принадлежностью к евреям, к народу, который «рассучивает древнюю нить», за которым тысячелетия истории, проведенные в напряженном интеллектуальном и духовном поиске, можно и нужно гордиться.

И, конечно, евреи читали знаменитое стихотворение Веры Инбер «Фоксокот» совсем иначе, чем остальные советские читатели – они понимали, что поэтесса высмеивала в нем отнюдь не противоестественную любовь некоторых советских граждан к Америке и американцам, а именно смешанные браки, от которых рождаются «фоксокоты» – нелепые, не принадлежащие ни к тому ни другому миру существа:

Как объяснить сей парадокс?Сам черт себе тут сломит ножку:Случилось так, что некий Фокс,Что фокстерьер влюбился в кошку.

И нежно-приторен стал фокс,Он пел, рыдал румынской скрипкой,Он говорил: «У ваших ног-сГотов я умереть с улыбкой.

Я дал бы хвост мой отрубить,Когда бы не был он отрублен,Чтобы поехали вы житьСо мной в Чикаго или Дублин».

В стране, где выдумали фокс,Ничто бы не привлекало взоры,Что молодой шотландский ФоксЖенат на кошке из Ангоры…

…И ровно, ровно через годУ них родился фоксокот.

Израиль, одной из целей создания которого как раз и была защита от ассимиляции, в 90-е годы XX века стал наоборот одним из ее центров: слишком много было смешанных браков и просто нееврейских семей среди хлынувшей в страну массовой волны эмиграции. Это создало оптимальные условия для ассимиляции: во-первых, постепенно росло число смешанных браков между евреями-старожилами и прибывшими из бывшего СССР неевреями, во-вторых – евреи – выходцы из бывшего СССР стали частенько наведываться на свою прежнюю родину и привозить оттуда в Израиль нееврейских супругов. В связи с этим в израильском обществе стали все настойчивее раздаваться голоса о необходимости, с одной стороны, облегчить процедуру гиюра для нееврейских супругов, а с другой – ужесточить критерии по получению статуса нового репатрианта и израильского гражданства. Но с третьей стороны явные и открытые сторонники ассимиляции стали требовать введения в Израиле института гражданского брака и таким образом снять последнюю препону на пути к этой ассимиляции.

Самое прямое отношение к дискуссиям вокруг смешанных браков имеет и борьба израильских либералов за равенство консервативного и реформистского течений в иудаизме с ортодоксальным. Консервативный и реформистский иудаизм, получившие довольно широкую популярность у евреев США, в принципе, не возражают против смешанных браков, настаивая лишь на том, чтобы супруг-нееврей прошел гиюр, который в этих течениях сводится к чисто формальной процедуре: нееврей приходит к консервативному или реформистскому раввину, выплачивает ему определенную сумму, заявляет о своем намерении стать евреем, после чего раввин выдает ему свидетельство о прохождении гиюра и поздравляет с присоединением к еврейскому народу. Впрочем, если лень ходить к раввину, то можно просто направить к нему по почте письмо, приложив к нему чек на соответствующую сумму, и через какое-то время по почте же придет свидетельство о прохождении гиюра.

Естественно, такая процедура вызывает возмущение ортодоксов, которые считают гиюр высочайшим актом веры, движением души, независимым от каких-либо корыстных интересов. В связи с этим ортодоксальные раввины не признают консервативного и реформистского гиюра и, соответственно, законности браков, заключенных раввинами этих направлений.

Весьма забавное описание того, как проходит церемония реформистского гиюра содержится в романе известной израильской русскоязычной писательницы Дины Рубиной «Синдикат»:

«В среду вечером субтильный Моня, похожий на студента-первокурсника, явился в сауну, уютно и неприметно расположенную на одной из тихих улиц в Сокольниках. За ним следовало пятеро женщин, желавших осуществить переход в иудейскую веру. Это были пятеро русских красавиц: рослых, грудастых, пышущих здоровьем девиц без изъяна. Администратор – пожилая и всякое повидавшая здесь дама – сильно удивилась, увидев такую диспропорцию.