Скидбладнир. Пенталогия - Марк Кузьмин

Я хочу сделать ей предложение. Уже присмотрел кольцо. Осталось немного накопить на него и точно решусь сказать.

Знаю, ты, наверное, рассердишься на меня. Ведь сын генерала и какая‑то художница, но ты далеко, а я тут.

Можешь ругать меня, но я не отступлюсь.

Надеюсь, ты сможешь ответить.

Твой сын, Артур'.

Все страннее и страннее.

Осталось всего два конверта. Что‑то мне подсказывает, что хорошо это не кончится.

Это письмо было самым мятым. На конверте много разводов, несколько слов плохо видны, пара строк так вообще не читаемы. Мне пришлось потратить некоторое время, чтобы разобраться.

Слезы?

'45 лаир 854 года Век Шторма.

Ее нет… Ее больше нет…

Она сказала, что согласна быть моей, но теперь ее нет…

Он убил ее. Он отнял у меня последнее.

Убийцей оказался '***************' Он совершал эти убийства. Он совершал некий ритуал…

Шериф арестовал его и теперь маньяка ждет петля…

Они просто стояли и смотрели.

Он убивал ее на главной площади. Он убивал ее на моих глазах. Днем. Среди толпы людей.

Я не смог пошевелиться.

Меня будто парализовало…

Прости отец. Твой сын — ничтожество…

Ее больше нет…

Ее нет…'

Отложил письмо и вложил его обратно в конверт.

Так и думал, что этим все закончится.

Не бывает счастливых концов у таких историй. Имя убийцы я так и не узнал. Тут все размазано. Случайность или это сделано специально? Сложно сказать. Но, похоже, с этим еще придется разобраться. Может, дальше узнаю.

'77 ялие 854 года Век Шторма.

В городе начались беспорядки. Я не знаю, в чем тут дело, ведь последние месяцы не покидаю своей комнаты. Я хотел умереть, но мне не дали этого сделать. Ко мне часто приходят сюда, чтобы я не наложил на себя руки.

Они хотят помочь, но только продлевают мои муки.

Смерть Джено оставила слишком глубокий след в моем сердце. Я думаю, это мое последнее письмо. Мои письма вернулись. Похоже, ты так и не получил их. Может, встретимся еще. Мама тоже не отвечает.

Мироу горит.

А мы медленно умираем…

Какое‑то зло поселилось тут.

Люди медленно умирают.

Сестры Милосердия ничего не могут сделать.

Начались беспорядки.

Туман… Он стал частым гостем в нашем городе. Говорят, когда приходит туман, кто‑то умирает. Надеюсь, он придет ко мне.

Люди покидают город… Люди умирают…

Прощай отец… Надеюсь я встречу еще свою Джено…

Твой сын, Артур'.

М — да…

Этого окончания я ожидал. Неприятно конечно, но такова жизнь. Выдуманная жизнь этих людей. Ну и ну. Я переживаю за тех, кого технически никогда не было в мире, который является большим аттракционом.

Смешно и грустно.

Сопереживать тем, кого никогда не существовало. Можно только отдать должное тому, кто это придумал. Он молодец.

До моего слуха дошел звук вдалеке.

В этой тишине вокруг слышно все, что происходит вокруг. Где‑то там вдалеке послышался грохот. Он повторился несколько раз, а затем все стихло.

Сложно что‑то подумать по этому поводу.

Только разве, что не я один очнулся или не поддался.

Очень на это надеюсь.

Жаль, я ничем помочь не могу. Нужно позаботиться о Ванде.

А вот она как раз просыпается…

* * *

Ванда с трудом просыпалась.

В теле была очень сильная слабость. Двигаться было трудно. Очень хотелось есть. Именно поэтому она и просыпалась. Запах жареного бекона вырывал ее из целебных объятий сна. К тому же сон такой приятный снился. Мысли о сне заставляли девушку сильно краснеть. Чего там только не было.

Но вот голод в ней победил эротизм.

Как ни печально.

Она открыла глаза.

Попытка протереть их чуть не закончилась плохо, потому как на ней оказались ее латные перчатки. Наученная горьким опытом, она все же остановилась и сначала сняла их.

Когда проморгалась, осмотрела окружение. Находилась она в большом уютном зале, полуразрушенном, но все еще красивом. Сломанные кресла, сцена, люстры под потолком.

Да это же театр.

Несколько секунд она пыталась понять, как тут оказалась.

Последнее, что она помнила — как ее окутал туман и затем была темнота. Далее она слышала чей‑то голос. Кто‑то звал ее. Потом было больно. Очень. Но боль сменилась чем‑то приятным, которое потом переросло в те сны.

— Доброе утро, — услышала она знакомый голос.

Повернув голову, она увидела Морра. Он сидел рядом с ней возле жаро — камня и читал что‑то. Почему‑то девушка смутилась.

В голове тут же появилась картинка. Он перед ней, рядом, все ближе и…

Она отвернулась. Слишком все это было смущающим.

— Хех, — усмехнулся парень. — Прости. Чтобы спасти тебя, пришлось укусить.

— А? — она коснулась шеи. Там был бинт. 'Он укусил меня?' Мысли начали крутиться в голове. Она же слышала, что укус вампира — это очень приятно, а теперь сама на себе это испытала. Попытка вспомнить, что именно она чувствовала, вернула ее к картинам того сна. Затем она обратила внимание, что одежда на ее груди разорвана. — Ты пялился? — она гневно посмотрела на Морра.

Тот отвернулся, сделав вид, что он тут ни при чем.

— Алиса меня убьет, — вздохнул он.

Она улыбнулась. Да, эта Рогатая — она такая. Ни себе, ни людям. Сама Морра избегает, а как‑то рядом с ним, тут же дуется. Вот же странная дамочка. Хвост бы ей отдавить.

'Если она не исправится в ближайшее время, то может я и…'

Она резко прервала свои мысли.

'Морр — просто мой друг!' — помотала она головой. — 'Просто… Он вновь меня спас'.

Все же он часто ее спасает.

Тогда, в Мраклике, она очень страдала от одиночества. Брата позвать не могла, он не отвечал, он был далеко. Тишина, темнота… Это все, что было вокруг.

А тут просто взял и появился этот парень. Он сам ее нашел. Почувствовал и пришел к ней. Она была рада, что у нее появился такой друг. Ей было все равно на то, что он помог ей или что пригласил в Лотосы, куда у нее попасть шансов не было бы. Она была просто рада человеку, который относился к ней с терпением и пониманием. Просто добрый человек, который не заставлял ее молчать, не грубил ей, когда девушку заносило. С ним было спокойно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});