Вкус греха - Мэрилин Папано

После долгой паузы Бомонт протянул руку и представился. Голос его прозвучал равнодушно, словно он позабудет имя Джереда, как только расстанется с ним.

Джеред не протянул ему руки. И не заговорил с ним. Он должен был сказать что—нибудь мисс Селине — ведь нельзя же было игнорировать ее только потому, что она, по—видимому, не составила себе правильного представления о Бомонте, — а потом сразу отойти. Но нужные слова не приходили на ум, а мисс Селина вдруг сказала с деланной беззаботностью:

— Подождите—ка, я кое—что забыла.

Она обошла Джереда, тронув его за плечо, и прошла в другой ряд, оставив его наедине с Бомонтом.

Бомонт встал на место Селины и положил руки на ручку тележки. Джеред понял, что Бомонт смущен. Все признаки были налицо: он переминался с ноги на ногу, отводил глаза. Все это было слишком хорошо знакомо Джереду. Но он не ожидал, что такой человек, как Бомонт, способен смутиться.

— Ты похож на мать, — произнес наконец Бомонт.

Это означало, что мальчик не похож на него.

— Значит, вы еще помните, как она выглядит? — ядовито заметил Джеред.

— Да, помню. Как у нее дела?

— Она живет в Новом Орлеане и продает себя всем, кто готов ее купить.

Джеред без смущения подбирал жесткие, даже грубые слова. Он любил свою мать, но не заблуждался на ее счет. Она была все равно что проститутка, с той лишь разницей, что цепляла клиентов не на улицах и, как правило, не на час в дешевой гостинице, а на пару недель или месяцев.

Но этот человек в ответе за то, какой стала Мелани.

— Выслушай меня, парень, — наконец заговорил Бомонт. — Я знаю, тебе всю жизнь говорили, что твоя мать забеременела от меня, а я отказался на ней жениться и разрушил ее жизнь. Но… — Уилл отвернулся, потом нашел в себе силы продолжить: — Это неправда. Я не твой отец.

Джеред тупо смотрел на него. Его мозг отказывался воспринимать услышанное.

— Дедушка говорит, что вы будете лгать сейчас, как солгали тогда. Он говорит, что вы бессовестный негодяй, который не знает, что такое благородство и честь. Он говорит…

— Пойми, мне очень жаль, что твоя мать забеременела так рано и ты вырос без отца, но…

Джеред оборвал его:

— У меня есть мать, дед и бабушка. Отец мне не нужен.

Уилл Бомонт улыбнулся. Так же улыбалась Мелани, когда уезжала в Новый Орлеан без сына. С такой же горечью и грустью.

— Нет, парень. Мальчику всегда нужен отец.

Джеред взглянул ему в глаза, повернулся на каблуках и пошел прочь. Он чувствовал, что Бомонт стоит и смотрит на него. Обернувшись, он увидел, что Уилл не сдвинулся с места.

Когда Джеред расплатился за покупки и вернулся к грузовику деда, в ушах у него все еще звучали последние слова Бомонта: «Мальчику всегда нужен отец».

Он забрался в кабину, захлопнул дверь и устроил пакеты с покупками на полу между ног. Дед удивленно взглянул на него, но Джеред смотрел прямо перед собой, стараясь, чтобы дед не заметил его смятения. Иначе расспросов не избежать.

— Ты в порядке, сынок?

«Сынок». Так всегда его называла бабушка, с тех пор, как он перерос «малыша» и «моего сладкого», как называл его дед. Он не был их сыном. Только два человека имели право называть его так… Мать звала его «деткой», хотя он уже вырос, и «пупсиком», если была пьяна. А отец…

Он поспешно оборвал себя. Человек, который отрицает свое отцовство, назвал его «парнем». Джеред возненавидел это слово.

— Сынок! — снова окликнул его дед.

Повернув голову, Джеред увидел сквозь витрину мисс Селину и Уилла Бомонта. Они подходили к столу контроля покупок. Вот—вот они выйдут из магазина.

Сделав над собой усилие, он улыбнулся и повернулся к деду.

— Я просто думал, не забыл ли чего. Поехали, дедушка. Бабушка еще должна успеть приготовить обед.

— Расскажи мне про Мелани Робинсон.

После прохлады торгового зала Селина почувствовала себя на улице как в парной. На ее платье немедленно выступили влажные пятна.

— Она уехала отсюда вскоре после тебя. Когда Джеред был совсем маленький, она привезла его к родителям погостить и больше за ним не возвращалась. Сейчас она живет в Новом Орлеане.

— Чем она занимается?

— То есть где работает? — Селина забросила волосы за левое плечо. — Даже не знаю, есть ли у нее постоянная работа. Некоторое время назад она работала в клубе во Французском квартале; одна подруга Викки случайно ее там встретила. А в основном… ну, говорят, она в основном живет за счет мужчин. За пятнадцать лет она их много перевидала.

— Что значит «перевидала»? Она что, проститутка?

Селина сорвала на газоне одуванчик и принялась мять стебель в руках. Ей не нравился этот разговор. Она не хотела передавать слухи и сплетни, тем более о незнакомой ей женщине, которую к тому же Уилл знал слишком хорошо.

— Я имею в виду, что она зарабатывает на жизнь, продавая единственное, что у нее есть, то есть свое тело. — И, помолчав, Селина добавила: — Так же поступал и ты.

Они стояли на тротуаре, ожидая, пока проедет мимо тяжелый грузовик. Селина кожей чувствовала на себе взгляд Уилла. Не глядя на него, она пересекла улицу и оказалась в спасительной тени дубов.

Уилл перебросил вторую сумку с продуктами в правую руку, а левой взял Селину за локоть.

— Так же поступал и я? — переспросил он.

Наконец она решилась посмотреть на него, и взгляды их скрестились.

— Ты чистил бассейны у богачей и время от времени трахал их жен и дочек, когда им был нужен кто—нибудь в постели. Точнее, когда тебе была нужна женщина, — процитировала она слова Уилла, сказанные им на прошлой неделе. — По слухам, Мелани занимается примерно тем же самым. Это означает, что она проститутка?

Его темные глаза долго и внимательно смотрели на Селину. Наконец его горячие пальцы отпустили ее локоть.

— Не знаю, — коротко бросил он.

Неужели в самом деле не знает? Или боится припечатать Мелани клеймом презрения, так как такое же клеймо можно будет отнести к нему самому.

— Лично я так не считаю, — негромко, но твердо сказала Селина. — Просто она борется за выживание как может.

Человек, как правило, делает то, что вынужден делать. Кто она такая, чтобы судить Уилла и Мелани? Ее жизнь течет безоблачно. Ей не приходилось голодать, спать на голой земле, она не знает, что такое настоящее отчаяние. Самым большим несчастьем в ее жизни было предательство Ричарда, но и тогда у нее была крыша над головой, вдоволь еды, родные и друзья. Может быть, сердце ее тогда было разбито, но она сохранила гордость и чувство собственного достоинства. И у нее осталась надежда.

Мелани надежду утратила. Да, она не погибла окончательно, но и радостной ее жизнь назвать было нельзя. Наверное, она не знала счастья с пятнадцати лет, когда ее считали самой хорошенькой девушкой в городе. У нее осталась ее красота, любящие родители, прекрасный сын, который нуждался в ее ласке и заботе, но она оказалась не способна проститься с той жизнью, в которую однажды окунулась. Даже ради сына она не смогла отказаться от мужчин, алкоголя и всего прочего.