Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другой подвиг, где советские герои ценой собственной жизни останавливают и уничтожают танки врага, — это бой у селения Дуванкой под Севастополем 7 ноября 1941 года пяти моряков во главе с политруком Н. Фильченковым. Они будто бы уничтожили до 15 немецких танков. Последние вражеские машины Фильченков и его товарищи подорвали, обвязавшись гранатами и бросившись под гусеницы танков. И опять перед нами — всего лишь красивая легенда, не имеющая ничего общего с действительностью. Начать с того, что 7 ноября 1941 года в составе действовавшей в Крыму немецко-румынской 11-й армии не было вообще ни одного танка, так что моряки-севастопольцы при всем желании не могли уничтожить ни 5, ни 10 неприятельских танков, даже если бросались под них с гранатами и бутылками с горючей смесью. Кстати, совершенно непонятно, зачем надо было бросаться под танк, если уже удалось подобраться к нему так близко. Неужели затем, чтобы своим телом смягчить действие ударной волны и защитить днище танка от осколков? Не проще ли было самому швырнуть связку гранат под гусеницу?
Посмотрим, как зарождался миф в этом случае. Капитан I ранга Л. Н. Ефименко, бывший Комиссар 8-й отдельной бригады морской пехоты, осенью 41-го сражавшейся под Севастополем, вспоминал, что о подвиге Фильченкова и его товарищей стало известно буквально на следующий день: «Скоро главной темой разговоров в окопах стал подвиг, совершенный… на участке восемнадцатого отдельного батальона морской пехоты, который был только что сформирован и стал нашим соседом. Первые сведения об этом подвиге дошли до нас через связных и мгновенно распространились по бригаде. Однако сперва никто не знал фамилий героев, да и подробности всего, что произошло, излагались по-разному.
Вечером 8 ноября я соединился с соседями по телефону и спросил комиссара восемнадцатого батальона старшего политрука Мельника, не может ли он прийти на КП ближайшего к нему батальона нашей бригады — второго. Минут через сорок мы там встретились, и вот что я услышал.
— Не зная, что и где предпримет противник, — рассказывал комиссар, — мы в порядке усиления боевого охранения сформировали несколько групп-пятерок, которые назвали разведывательными. Одну такую группу возглавил политрук Николай Фильченков. Она выдвинулась на высоту у дороги, что ведет к северу от Дуванкоя. Вчера утром, когда вы уже вели бой, у нас сперва было спокойно. Потом Фильченков дал знать на КП, что показались танки и что он со своими краснофлотцами постарается их задержать. Шло семь танков, группа Фильченкова залегла на их пути с гранатами и бутылками. Три танка разведчики подбили. Остальные повернули назад — немцы, с перепугу, должно быть, не поняли, что наших всего пятеро… А потом там появилось пятнадцать танков. Мы уж приготовились встретить их на переднем крае. Но Фильченков решил не допустить врага и до батальонного рубежа. И не допустил. Пятеро моряков уничтожили еще несколько танков. Гранат у них было порядочно, но на такой бой, понятно, не хватило. Гранаты кончаются, а танки лезут… Чтобы хоть как-то их задержать, наши ребята стали с последними гранатами бросаться под гусеницы. Первым Фильченков, за ним двое краснофлотцев, кажется, уже раненные… Погибла вся пятерка. Последний, Василий Цибулько, умер уже на руках у нашего военфельдшера Петренко. От него и известно главное. Подробности уточняем — кое-кто видел эту схватку издали…
Старший политрук кончил, и все в землянке некоторое время молчали. С чем было сравнить этот подвиг? (Через несколько дней появилось с чем сравнить — со столь же фантастическим подвигом 28 гвардейцев-панфиловцев. — Б. С.). А он совершен вот тут, рядом. И люди, наверное, самые обыкновенные… Я спросил Мельника, что он о них знает.
— Трех других краснофлотцев звали Иван Красносельский, Юрий Паршин и Даниил Одинцов, а больше мне о них почти ничего не известно, — вздохнул комиссар Мельник и развел руками. — Батальон новый, все незнакомые… Про Фильченкова знаю, что призван из запаса. Он горьковчанин, волжский водник. Срочную служил на пограничном катере на Амуре — вспоминал тут как-то…
Подвиг пяти героев вошел в историю, их имена известны теперь далеко от Севастополя. У того места, где они преградили путь фашистским танкам, стоит памятник. И наверное, каждый, кто к нему приходит, хоть на минуту мысленно переносится в севастопольский ноябрь сорок первого года, ощущает грозное величие тех дней. Ведь в подвиге политрука Фильченкова и четверых его друзей-матросов с изумительной силой проявился тот необыкновенный душевный подъем, с которым вставали на защиту Севастополя черноморцы, готовые остановить врага любой ценой».
Бросается в глаза сходство многих деталей мифов о 28 гвардейцах-панфиловцах и 5 моряках-севастопольцах. В обоих случаях герои ценой своей жизни останавливают немецкие танки, а об их подвиге становится известно от единственного раненого бойца, добравшегося до своих и перед смертью рассказавшего о своем последнем бое. Это — традиционный мифологический прием, в обоих случаях ничего общего не имеющий с действительностью. На самом деле мы уже знаем, как погибла 4-я рота 1075-го полка панфиловской дивизии. Что же касается группы политрука Фильченкова, то сегодня с уверенностью можно сказать только то, что она целиком погибла в неприятельском тылу. Каким именно был последний бой пятерки моряков-севастопольцев, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Ведь нет практически никаких шансов отыскать в архивах донесение командира того немецкого или румынского взвода, который сражался с Фильченковым и его товарищами.
В очерке Кривицкого «О 28 павших героях» единственным бойцом, рассказавшим, красноармейцам о судьбе своих павших товарищей, стал Иван Натаров: «Все это
- Дочь Сталина. Последнее интервью (сборник) - Светлана Аллилуева - Биографии и Мемуары
- Севастополь 1941—1942. Хроника героической обороны. Книга 1 (30.10.1941—02.01.1942) - Геннадий Ванеев - История
- Исповедь любовницы Сталина - Леонард Гендлин - История
- Мальчики войны - Михаил Кириллов - Биографии и Мемуары
- Маршал Италии Мессе: война на Русском фронте 1941-1942 - Александр Аркадьевич Тихомиров - История / О войне
- Двести встреч со Сталиным - Павел Александрович Журавлев - Биографии и Мемуары / История / Политика
- Гений кривомыслия. Рене Декарт и французская словесность Великого Века - Сергей Владимирович Фокин - Биографии и Мемуары / Науки: разное
- Книга для внучек - Светлана Аллилуева - Биографии и Мемуары
- Сталин и писатели Книга третья - Бенедикт Сарнов - История
- Этика войны в странах православной культуры - Петар Боянич - Биографии и Мемуары / История / Культурология / Политика / Прочая религиозная литература / Науки: разное