Боевая Академия: Книга Судьбы (СИ) - "Непьющий философ"

— Привет, — мрачно бросил Рахни, наблюдая, как второкурсники по очереди появляются из слепящего белого прямоугольника. — Ну, как съездили?

— Нормально, — в тон ему ответил Дима. — А ты чего здесь? Где Богданов?

— Решил не утруждать себя. Зато магистр задолбал уже. Раз восемь с утра звонил. И постоянно напоминал, чтобы вы после возвращения, нигде не задерживаясь, шли сразу в директорский кабинет на доклад.

Диме не надо было даже оглядываться, чтобы заметить, что никто из группы не был воодушевлен этой новостью.

— Ладно, пошли, ребята.

— А вещи? — спросила Луиза. — Не можем же мы заявиться к директору на ковер с рюкзаками и в походной одежде.

— Ничего страшного, к директору иной раз такие люди приходят, что и смотреть на них страшно, — успокоил Рахни. — Но вот рюкзаки лучше скинуть, а то будут мешать, когда придется магистру в ноги кланяться.

— Тогда мы отнесем весь багаж в общагу, — с готовностью сказал Валера, настойчиво толкая брата в бок.

— Ага, — закивал тот. — Всегда к вашим услугам.

— Хитрые, а? — подмигнула Катя Диме.

— Не то слово. Тогда тащите вещи в комнату, а потом догоняйте нас. И заодно посмотрите, как там Алиса.

Поняв, что уловка не сработала, близнецы сразу насупились, взвалили на себя рюкзаки и сумки, и, покачиваясь под их тяжестью, свернули по направлению к выходу. Остальные спустились в коридор, ведущий к директорскому кабинету.

— Вы не знаете, что с Богдановым? — спросил Рахни, с такой скоростью передвигающий своими восемью конечностями, что студенты еле успевали за ним. — В последнее время он ведет себя… как-то странно. Почти ни на кого не орет, ходит задумчивый, что-то бормочет под нос…

— А по-моему, он такой и был, — пожал плечами Дима. — По крайней мере, ему эта странность не помешала лишить нас света и мебели на целый месяц всего лишь за один маленький фейерверк.

— Да нет, странным он стал всего дня три назад. А вчера он отменил целых четыре пары после одного телефонного звонка, и больше его в тот день в Академии не видели. А Богданов скорее здесь ночевать будет, чем упустит случай назвать особо не старательных учеников имбицилами или одноклеточным биомусором.

— Да уж, действительно странно, — согласилась Луиза. — Но не нам лезть в личные дела преподавателей. Если Богданов будет и дальше чудить, его просто уволят, и он это должен понимать.

Рахни это не успокоило. Но больше на всем пути он не сказал ни слова. Привел второкурсников в приемную, и попросив подождать, нырнул в кабинет, откуда через минуту послышалась возмущенная ругань. Очевидно, для Светозара Евлампиевича как раз наступило время третьего завтрака, и прерываться он был решительно не намерен. Дима зевнул, потер глаза, и повернулся в сторону ворвавшихся в приемную близнецов.

— Ну, и как там Алиса?

— Не знаю, — ошарашенно сказал Ваня.

— Почему?

— Потому что ее там нет, — у Валеры глаза были по пять копеек каждый.

Катя нахмурилась.

— То есть, как это "нет"? А где она?

Близнецы переглянулись.

— Давай ты.

— Нет, ты, я был в прошлый раз.

— Ну и хрен с тобой… Мы неправильно выразились, — поправился Ваня. — Алиса там… но это не совсем она. А если быть точнее, совсем не она.

Теперь уже Дима нахмурился.

— Ты что несешь, придурок? Можешь нормально объяснить?

— Не могу, — однояйцовый рассеянно развел руками. — Это не объяснить словами, нужно самому видеть.

— И чем скорее, тем лучше, — добавил Валера.

Рахни высунул голову из-за двери.

— Директор готов вас принять. Эй, куда это вы?

— Потом, — отрывисто бросил Дима, выскакивая из приемной вслед за всеми. — С Безумной беда!

Секретарь только головой покачал, прислушиваясь к замирающему вдали оглушительному топоту.

Их родной блок изменился до неузнаваемости. Вымытые полы весело блестели на солнце, обычно покрытый пылью телевизор стоял, как новый, без единой пылинки, а весь кухонный уголок был надраен до блеска вместе с плитой. Гроб и свечки исчезли, на двери туалета теперь была непонятная надпись "WC", а стены украсили крошечные картины в рамочках, изображающие пейзажи. Завершал новый облик комнаты громадный цветок в углу, и стеклянная сова с развернутой головой на холодильнике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сидя за столом, незнакомая девушка поднесла блюдечко с чаем к губам, и осторожно отпила, другой рукой (а если точнее, двумя пальцами, с ногтями, украшенными лиловым маникюром) грациозно взяв с тарелки круассан. Черные волосы превратились в темно-русые, появилась симпатичная челка, а одна из прядей была кокетливо заправлена за ухо. Но больше всего добивали очки — изящные, в красной оправе, которые незнакомка поправила на носу, оглядывая ворвавшихся в блок второкурсников.

— Бонжур, друзья мои. Рада видеть вас в добром здравии. Надеюсь, с вами все в порядке?

Дима оглянулся — на лицах одногруппников застыли одинаковые выражения полного непонимания ситуации. Только в глазах Кати промелькнуло что-то, похожее на давнее воспоминание. Кашлянув, командир осторожно приблизился к столу.

— Алиса?

— Что? Нет, я Элис, — она протянула ему ладошку. — Приехала по обмену из Франции. Что касается Алисы, то она просила передавать вам привет, а еще, что она ушла, и больше никогда не вернется.

Что-то в ней еще изменилось, кроме внешнего вида — что-то, чего Дима все еще никак не мог понять. Он растерянно улыбнулся, и выдавил из себя:

— Значит, тебе уже получше?

— Посетив лазарет, я прошла полное обследование, и необходимое мне лечение. Я чувствую себя в полном здравии, спасибо. Как говорится, dans un corps sain — un esprit sain*.

Сзади раздался приглушенный стон.

— Это была еще одна ее мечта детства, — с горечью сказала Катя. — Закосить под француженку, и уехать за границу путешествовать. Как видно, сбылась только наполовину.

— Мне пришлось немного прибраться, чтобы придать нашему жилью нужный шарм, — Безумная будто не услышала ее слов. — Луиза, на твоем месте я бы не разбрасывала такие вещи, как артефакты, где попало. Пока я делала уборку, одна такая штуковина чуть не откусила мне пальцы, а вторая попыталась превратить мои волосы в спагетти, что во Франции считается уже как лет десять вышедшим из моды.

Артефакторша побледнела.

— Ты делала уборку? Трогала мои вещи? Да ты…

— Тихо! — Дима поднял сжатый кулак. — С этим потом разберемся. Алиса…

— Дойдя до комнаты мальчиков, мне пришлось попросить о помощи, так как там обнаружилось много вещей, которые воспитанная девушка из приличной семьи не должна видеть в принципе. К счастью, парни из двести тридцатой комнаты любезно согласились мне помочь.

— Алиса!

— Да, и в ванной теперь новый кран, дергайте его осторожно, s'il vous plaît**.

— Алиса!

— И я по-прежнему не понимаю, почему вы зовете меня этим именем. Я ведь, кажется, уже сказала, что меня зовут Элис.

На плечо Димы легла удивительно теплая ладонь.

— Оставь ее, — попросила Катя. — Раз хочет, значит, так и будем ее называть.

— Но это ведь ненормально! — пробормотал Ваня. — Правда же?

— Когда это к Безумной можно было применить такое слово, как нормальность? — фыркнул Валера.

— Хорошо, Элис, — признал Дима. — Ты только не переживай, ладно? Сейчас я позвоню Элариэль, она вызовет нужного доктора, и мы все вместе…

— Я уже сказала, что прошла полное обследование, — невозмутимо ответила Элис. — Мне не нужны доктора.

— Но ты не в себе!

— Напротив, я теперь чувствую себя так хорошо, как никогда. Я наконец-то поняла как это — быть девушкой. У меня сейчас самый расцвет юности, нельзя терять время, тратя его на разные глупости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

"Господи, да что же с ней случилось за эти два дня?"

Яростно запиликал телефон.

— Что? Да знаю я, Рахни, знаю, но тут вон, какая фигня… Можешь нам отмазать? Ну, скажи, что мы подхватили опасную болячку, и слегли в лазарет. Короче, что-нибудь придумаешь. Спасибо большое.