Десант стоит насмерть. Операция «Багратион» - Юрий Валин

— Achtung! Partisanen![85]

Дивясь мгновенной реакции Женьки, старший лейтенант наблюдал, как падают-залегают немцы головного охранения колонны, как упирает в траву сошки МГ и одновременно пытается разглядеть противника пулеметчик…

…Михась на четвереньках проскочил заросший огород — сияли в бурьяне алые гроздечки порэчки. Бросил неудобные вещмешки. Угол сарая… крапива… стреканула по пальцам. Михась сплюнул на гадову траву — вот же вечное «бобиково» подспорье, раздвинул стволом винтовки жесткие стебли. Немцы цепочкой двигались за покосившейся изгородью, вели коней. Экая фашистская живодерская мода — кто ж так вьючит? Посбивают холки…

Тут среди немцев что-то заорали, поднялась суета — Михась догадался, что медлить нечего и взял на прицел фрица повиднее. Винтовка бахнула — посыпалась пыльца крапивы, — чихая, Поборец передернул затвор. Ух, ты, сам собой затвор идет. На мушку попался высокий немец с футляром бинокля на груди — в очень похожего Михась когда-то стрелял в Прудках. Может, тот же самый?

Выстрел — клацнул затвор, — в крапиву полетела гильза. Что там со знакомцем-наблюдателем, Михась уже не разглядел — немцы залегли, одни ихние командные «гав-гавы» до сарая доносились. Поборец наугад пальнул по смутно шевелящемуся в траве пятну, и тут немцы ответили…

…Спешно отползая вдоль стены, ругаясь и сам себя не слыша, Михась подхватил мешки и карабин, обогнул рассыпавшуюся и уже почти сожранную травой поленницу… За спиной сараю крепко доставалось — палили по нему так, словно в нем взвод автоматчиков засел. Давайте-давайте. На пятачке не до конца заросшего пожарища Поборец приостановился и достал гранаты. Отсутствующий палец швырянию не очень мешал — тут главное приноровиться. Михась зашвырнул пару лимонок в сторону сарая — до немцев, понятно, не долетит, но всякого непонятного фриц еще больше опасается. Дуплетом бубухнуло, а товарищ Поборец уже зайцем скакал сквозь низкорослые кусты, нырял под остатки заборов. За спиной шпарили длинными очередями…

…Немцы дружно залегли и открыли ответный огонь в сторону сарая. Землякова тоже не было видно — то ли его свалили первыми выстрелами, то ли переводчик благоразумно затаился в канавке кювета. Нерода взял в прицел «командно-штабную» группу и дал по ней приличную очередь. С опозданием убедился, что приклад «ДТ» надо было выдвигать до конца — чуть коротковат «костылик», под малогабаритных танкистов его рассчитывали. Очередь легла недурно — там орали, и, надо думать, не только от неожиданности. Юрий бегло прочесал вдоль колонны и перекинул ствол пулемета в сторону головного дозора немцев — надо дать шанс Женьке. Немцы дозора спешно расползались с тропинки — одного «ДТ» гарантированно достал: немец выгнулся, судорожно дергал каской. По шиповнику прошлась первая ответная очередь — откатившись левее, Нерода, не жалея патронов, ответил…

…Второй диск расстрелял уже в полной спешке — немцы отвлеклись от сарая, пулеметчик, что шел в дозоре, тоже уцелел и давал, урод, жару. Под перекрестным огнем становилось совсем невмоготу…

Уползая, Юрий почувствовал удар в спину — думал, что все, но особой боли не было. Втиснулся в ранее присмотренную борозду — теперь поживее до пожарища, здесь левее — труба торчит хорошим ориентиром…

…Воды было по пояс. Стиснув зубы, младший сержант Земляков выдергивал сапоги из засасывающего плена, прорывался дальше. Заросли прикрыли от дамбы и Жаб — там продолжалась пальба. Правда, дребезжания «ДТ» уже не было слышно, да и хлопки гранат поутихли, но «циркулярки»[86] захлебывались с той же яростью. Твою ж мать, вот попал. Рассчитали-подправили, что называется. «Точка выхода плюс тридцать минут, погрешность не более тридцати секунд».

Задыхаясь, Женька ухватился за стволик чахлой березки и огляделся. За спиной ряска неспешно смыкалась, закрывая темную воду. Кажется, ушел. Мля, это ж кино какое-то — стартуешь, раз, и на тебя идет батальон немцев. Хорошо еще в походном, а не развернутом строю. Глаза вылупили — «wer diese geschickte lbckenhaft Kerl?».[87]

Положим, немцев было поменьше батальона. Оценить толком не успел. Повезло, что упал хорошо и пополз сразу, не раздумывая. Видимо, все-таки с фланга прикрыли. Или стрельба шла и до явления тов. Землякова очам обреченных захватчиков? Вспомнить не удавалось. Что сам орал изумленным немцам, тоже не помнил. Видимо, перепуг и эффект Перехода форсируют развитие склероза. Ладно, идти-то куда?

Женька закряхтел, выдирая ноги из топкого плена, — болото доброжелательно намекало, что куда-то идти вовсе и необязательно. Можно здесь остаться, березку подкормить. Земляков от души выругался и похлюпал дальше, задирая голову и щурясь на солнце. Надо определяться на местности и попробовать встретиться со своими. И не утопнуть. Женька почувствовал, что увязает выше колен, и сдал назад. Черт, узковато образование германиста. Ладно, успокоимся, выйдем. Звуковые ориентиры никуда не денутся. Земляков поправил промокший капюшон масккостюма, прислушался. Стрельба у Жаб смолкла, но канонада с двух сторон доносилась лишь явственнее…

Болото 22.40

— Идет кто, — сказал Михась.

— По широкой Лимпопо, где гуляет гипопо, — пробормотал Нерода, прислушиваясь к основательному хлюпанью в камышах. Приподнялся, сдвинул предохранитель «штурмгевера». Проводник с винтовкой наготове подался в другую сторону островка. После относительно успешного боя с немцами остатки группы, порознь обойдя Жабы, встретились в болоте, где «Рогоз» (тогда еще в полном составе) останавливался перевести дух перед выходом к злосчастному хутору. Собственно, об ином месте встречи условиться не успели. Имелась вероятность, что и Земляков сообразит. Если, конечно, уцелел переводчик. Дело уже шло к вечеру и…

— Он! — сказал Нерода.

Поборец радостно улыбался, словно старый знакомый к островку выходил.

— Эй, люди на болоте, правей берите, — вполголоса окликнул Нерода.

Земляков опознал проход в камышах и выхлюпал к островку — мокрый с ног до головы, в обвисшем костюме, опираясь на увесистую кривоватую жердь. Глянул прищуренно:

— Сидите? А обозначиться яснее, подсказать отставшему товарищу?

— Присаживайтесь, товарищ толмач, — пригласил Нерода. — Мы уж заждались.

Женька выбрался на сухое, улегся, не выпуская жердь. Криво посмотрел на солнце:

— Это, я вам скажу, товарищи диверсанты и партизаны, не болото, а какая-то выстуженная дельта Амазонки. Я этот рельеф местности…

Партизаны и диверсанты с уважением выслушали сексуально-географический экскурс в геологическую родословную междуречья Птичи и Березины. Человек основательно образованный, он ведь от самой глубины начинает…

— Вот я тебе намекал — как раз тот случай, когда вполне уместно, — напомнил Нерода проводнику.

— Ну, — не стал возражать Михась.

— Ты, Жека, отдохни, — сказал старший лейтенант. — Мы тут осмыслили, есть мнение двигаться через Залеский лагерь. Как я понимаю, работаем малой группой?

— Да, есть такое мнение, — прокряхтел Земляков. — И имеются новые наметки и вводные по выполнению миссии…

Когда сказали, что «пора осмотреться», Михась обижаться не стал. Понятно, уровень секретности такой, что о-го-го… Товарищи командиры читали какие-то промокшие бумаги, а Поборец устроился на кочке поодаль и тоже продумывал план действий. К Залескому лагерю, если дорогу удастся благополучно перейти, выйдем к утру. Там перекур, и идти в обход через Моложевеческий лес. Немца там сейчас может быть густо, зато местность подходящая.

— …абсолютно не по нашему профилю, — неуверенно сказал Нерода. — Для таких фокусов иные навыки нужны. И, насколько я понимаю, целенаправленная подготовка по каждому конкретному случаю.

— Задачи наши меняются, придется и профиль расширять, — заметил Женька, набрасывая ремень карабина на шею. — Пошли. Если тебе в пути что получше в голову придет, так я с радостью.

Он оперся о свою жердь и встал.

— Оставил бы ты дровину, — посоветовал старлей. — Прямо кроманьонец-противотанкист, истребитель вундермамонтов.

— Это шест, — обиделся Земляков. — Я уже приноровился, выручает. Между прочим, у вас в спецназе, может, и учат деревья надфилем пилить, а я самоучка. Что ухмыляешься? Я же чуть не утоп.

— Да ладно. Чем богаты. Мне вот пуля в шмайсер прилетела — прямо в затворную коробку. Машинку испортила, а на спине теперь характерный синяк.

— Что спина? Спина — не глаз. Опять у меня зрение заплыло. Видимо, врожденная аллергия у меня на эти бобруйские хляби, — печально предположил Земляков.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мелким бесом, полем-лесом

27–29 июня.

Оперативная обстановка: