Модный Вавилон - Имоджен Эдвардс-Джонс

— Мило.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я. Один ее сдержанный комментарий для меня дороже, чем все возгласы и восторженные стоны Мими.

— Да. Мне нравятся вырез и буфы. Целомудренно и в то же время страстно. — Она улыбается. — Эта штука должна пойти.

— Надеюсь, — отвечаю я.

Мы снова спускаемся в кабинет. Эмма садится, вытаскивает целый пакет безделушек и аксессуаров и показывает заколки, значки и бусы, которые, честно говоря, мне не нужны. Потом появляется пакет, полный блестящих маленьких черепов и скрещенных костей. Они висят на серебристых колечках с зажимом для ключа; стопроцентный

китч — но выглядит действительно очень стильно, так что сердце у меня начинает биться быстрее.

— Миленькие, — говорю я.

— Правда? — Она ухмыляется. — Можно вешать на сумочку или прикалывать на лацкан.

— Где ты это раздобыла?

— Наштамповала моя знакомая, у нее студия под Глочестером.

— Под Глочестером?

— Нуда. Я знаю, это не то чтобы оазис высокой моды, но она делает там всякие клевые побрякушки.

Эмма открывает следующий пакет, с брошками и бусами, сделанными из зеркального стекла, с вкраплениями фальшивых бриллиантов и цветной пластмассы.

— Немного напоминают украшения от Эндрю Логана, тебе так не кажется? — спрашивает она.

— Это тот парень, который обычно проводит альтернативный конкурс «Мисс Мира»?

— Он самый.

— Сколько-то лет назад я, помнится, была у него на вечеринке, — говорю я. — У него в гостиной стоял громадный Пегас, сделанный из мозаичного стекла. Я залезла на него, и брюки у меня разошлись по всей заднице, так что пришлось немедленно уходить.

Эмма смеется.

— Ты, наверное, слегка перебрала?

— Разумеется.

— Ну и, слава Богу.

Она садится и объясняет мне всю выгоду брелоков. Ее подруга делает эти самые черепа, которые обходятся ей примерно по два фунта за штуку. Я могу продавать их оптом по двадцать пять фунтов, и тогда розница достигнет примерно семидесяти пяти. Эмма будет получать по десять процентов с каждого проданного брелока. Она встает и пристегивает один из них к отвороту моего клетчатого жакета. Смотрится просто здорово.

— В этом есть что-то панковское, — говорит она. — Появляется некая изюминка. Их и на сумочке можно носить.

— К сожалению, сумочками я не занимаюсь, — отвечаю я. — Хотя твоя мне действительно очень нравится.

— Эта, что ли? Один мой приятель, Питер, привез из Милана. У него в квартире на Примроуз-Хилл еще с полсотни точно таких же. Он собирается их продать. Можешь взять парочку и выставить на подиум, если хочешь.

— Разрешаешь?

— Почему бы нет? — Эмма улыбается. — Неплохие вещицы. Легкие и элегантные. И не похожи на те, что обычно выносят на подиум манекенщицы.

— Да, эти хороши. А какие есть цвета?

— Черный, желтый и белый.

— Замечательно.

— Почему бы тебе не взять шесть разных? — спрашивает она. — Можешь понавешать на них брелоков и посмотреть, что из этого выйдет.

— Просто супер, — говорю я.

Александр в некоторых сомнениях. Несколько минут спустя после ухода Эммы он появляется в моем кабинете и берет со стола брелок в форме черепа.

— Это что такое?

— Для коллекции.

— Ужасно.

— Неправда.

— Правда. — Он фыркает. — Просто кошмар.

— Тебе в принципе не нравятся такие штуки.

— Да, и у меня есть на то веские причины. Потому что это дерьмо.

— Они шикарно выглядят. Я непременно выпущу их на подиум.

— Черта с два ты это сделаешь.

— Сделаю непременно.

— Ни за что.

— Эмма никогда не ошибается.

— Эмма — олицетворение низкопробности, — провозглашает Александр. — Она занимается всяким барахлом, которое портит дизайнерам репутацию, — вроде белых носочков, каких-то паршивых браслетиков на предплечье и обручей для волос.

— Ты просто не понимаешь.

— Это почему же?

— Потому что ты — не женщина.

— И верно, — скалится он. — Я гомик, а значит, у меня тонкий вкус.

— Эй! — В кабинет влетает Триш. — Я подумала, что вы захотите увидеть это. — Она раскрывает перед нами журнал Grazia. — Ким Кэтгролл — в точно таком же платье, как у Ванессы Тейт, — на своей театральной премьере!

— Отлично. Выглядит просто фантастически.

— Ух, ты! — Триш берет брелок и подносит его к свету. — Супер. Мне нравится. Откуда?

— Видишь? — торжествую я.

— Это ничего не значит, — отзывается Александр, листая страницы и разглядывая фотографии Ким Кэттролл. — О, взгляни: «Дженнифер Энистон потеряла весь свой блеск, надев платье от Balenciaga». По-моему, за это Grazia стоит полюбить.

— Почему бы тебе не пойти и не заняться делом? Я безумно загружена.

— Вижу, — говорит он.

Остаток дня я провожу наверху, в мастерской, подшивая брюки и сужая жакеты. После общения с Лидией и Мими коллекция в целом стала изящнее и определеннее.

Между тем настроение у портних становится все более подавленным. Каждый раз, входя в мастерскую, я слышу общий протяжный вздох. Мое появление означает, что им придется что-нибудь переделывать. А любая переделка — это, разумеется, дополнительная работа.

— Я подумываю о том, чтобы добавить эти брелоки в коллекцию, — говорю я Дороте, которая шьет из остатков шотландки мини-юбку. Идея принадлежит Мими; я не совсем уверена, что это правильное решение. — Как ты считаешь?

Дорота поднимает голову. Лицо у нее красное и мокрое. Она выглядит так, как будто у нее жар.

— Что? — переспрашивает она. Нижняя губа у Дороты чуть отвисает, так что мне видны ее золотые коронки.

— Как ты считаешь?

— Это принесла та девушка?

— Эмма? Да.

— И зачем?

К счастью, я уже привыкла, что Дорота обычно не горит энтузиазмом. Она вообще не видит смысла в большинстве вещей, особенно на поздней стадии работы над коллекцией.

— Я подумала, что можно прикрепить их к жакетам и сумочкам.

— А зачем? — спрашивает она.

— Потому что они забавные.

— Мне так не кажется.

Я вдруг лишаюсь значительной доли уверенности.

— А остальные как думают?

По комнате проносится равнодушное бормотание; примерно десять женщин отрываются от работы и дружно оттопыривают верхнюю губу (нередко украшенную усиками).

— Никому не нравится, — констатирует Дорота. — Эти штуки очень вульгарны.

— Спасибо за помощь, — говорю я.

Уходя, я чувствую себя легкомысленной и глуповатой. Решаю поговорить с Мими, прежде чем окончательно похоронить эту идею. Как правило, я не склонна прислушиваться к мнению своих портних и ставить его превыше собственного чутья, но после того, как и Александр высказался отрицательно, мне очень трудно сохранять оптимизм.

— Я закончил! — орет он из-за стены. — Легенда готова. Прочесть?

Прежде чем я успеваю сказать, что прочту сама и позже, он вбегает ко мне с распечаткой в руке.

— «Уважаемый Mark One, — начинает он, — я с большим нетерпением ожидаю встречи с вами, а тем временем, ля-ля-ля… Поскольку речь идет о том, каким образом наш еще сравнительно молодой брэнд может работать в сфере сбыта, вот несколько предварительных тезисов: мы создаем элегантную, красивую, строгую одежду и хотели бы, чтобы данные черты были отражены в массовой линии. Мы понимаем, что это может быть нелегко, но, памятуя об издержках и всевозможных ограничениях, мы тем не менее полагаем, что это выразит дух нашей фирмы. В то время как остальные компании по-прежнему делают упор на сексуальную привлекательность, мы — за простые силуэты и четкие линии. Наш потенциальный клиент — женщина чуть старше двадцати пяти, у которой двенадцатый размер и которая хочет выглядеть так же, как Хлоя Севинье и Тесс Дэйли»…

— Тесс Дэйли? А что у нее общего с миром моды?

— Я просто не смог вспомнить больше ни одной подходящей актрисы. — Он улыбается. — И потом, мне нравятся ее фильмы.

— Продолжай.

— «Тесс Дэйли… По мере своих сил мы надеемся отражать передовые тенденции, поскольку сейчас мода развивается гораздо быстрее, чем это было раньше…»

— Что-что?

— Я сам в точности не понял, — говорит он. — Но звучит неплохо.

— Ладно.

— «Независимо от того, что представят в будущем сезоне другие дизайнеры, мы будем придерживаться простоты. Платья без вычурности, пусть даже ярких расцветок, — голубые и розовые вместо привычных черных и белых. Мы создаем практичные, но тем не менее — классические фасоны, отличающиеся от богемного стиля, который прежде был всеобщим фаворитом — что можно проследить на примере последнего показа Roland Mouret или нынешней весенне-летней коллекции Balanciaga с ее облегающими формами. Мы очень заинтересованы в развитии наших отношений и с нетерпением ждем от вас ответа. Надеемся, что… ля-ля-ля… С уважением, и так далее». — Александр смотрит на меня. — Ну как?