Пауки - Леонид Словин

Этому мешал вице-президент банка по безопасности. Бывший мент. Иначе — я.

Мои действия против «Алькада» и его людей в последнее время действительно заметно активизировались. Я выставил трехсменный скрытый пост на углу Большой Бронной и Сытинского переулка, у дома, где был прописан Окунь. Потом, правда, я вынужден был снять своих ребят. Мой заместитель Виктор встретился с замом 108-го. Они вместе переговорили с хозяйкой квартиры. Она обо всем рассказала. Окунь никогда не жил у нее. Одновременно с заявлением о прописке он оформил все документы на выписку. Окунь вручил также заверенное нотариусом обязательство никогда не претендовать ни на временное, ни на постоянное проживание, ни на какие другие права. Кроме того, он ежемесячно вносил энную сумму хозяйке квартиры!

По уголовному делу он проходил как житель Ташкента, женатый, отец только что родившейся двойни. Уж не купил ли он паспорт настоящего Окуня вместе со свидетельствами о браке и рождении детей?! Я понял, что с него бы сталось.

«Дать обязательство не предъявлять права на чужих детей, жену и алименты по старости!»

В уголовном деле на Окуня фигурировала некая Инна Снежневская, в доме которой Окунь был арестован. Снежневская объяснила, что ничего не знает о преступной деятельности Окуня, который оказался в ее доме совершенно случайно. Дело происходило в Ташкенте. Снежневская была допрошена и даже три дня находилась в камере. Тем не менее она настояла на своем и была отпущена.

Далее ее след терялся. Снежневская вскоре уехала. Частный дом ее в районе Юнус Абада остался закрытым, пустым. Дома в то время ничего не стоили: отселялись крымские татары, месхетинцы, евреи, русские. Соединились ли Окунь и Снежневская? И где? В деле имелись копия диплома об окончании Окунем В.И. Московского института инженеров землеустройства, справки с последнего места работы. Как и следовало ожидать, все оказалось откровенной липой…

«Да Окунь ли он на самом деле?»

Он исчез вслед за Камалом Салахетдиновым. Это могло означать, что оба уголовника ищут правеж или черный арбитраж на одних и тех же дорогах…

Исчезла и супермодель.

Теперь я получал ежесуточную информацию из фонда. На месте «Мисс Осиная талия» сидела юная девица — я видел ее на снимке, — точная копия с нашей помощницы президента Наташи. Неудачливая, насквозь фальшивая, с тонким лживым голоском…

У меня не выходило из головы сказанное Ламмом: «Мой клиент предупреждает: „Если он еще раз сунется в дела фирмы, ему оторвут голову!..“

Адвокат гангстеров забыл об осторожности.

«Алькад» потратил уйму денег на подкуп руководства российских, прибалтийских и азиатских фирм, заполучил фиктивные документы для предъявления кредитному комитету банка в обоснование кредита…

Новый Уголовный кодекс РФ квалифицировал это преступление как коммерческий подкуп…

С фотографиями, полученными в письме на Иерусалимском почтамте, я двигался к крепостным стенам Старого города в пестрой толпе израильтян и туристов… Легкий ветерок тащил по камням тротуара валявшиеся тут в изобилии легкие полиэтиленовые пакеты. Недалеко от Яффских ворот, во дворе незаметного храма, построенного в начале века, пустовало несколько столиков. Храм принадлежал церкви Евреи за Христа, пытавшейся совместить иудаизм с христианством. Я сел за стол, смог наконец рассмотреть фотографии. Пятеро на первом снимке — все та же компания: адвокат Ламм, супермодель, Окунь с молоденькой подругой… Пятой была Инна, женщина, которую Арлекино с людьми Хэдли пытался увезти на перекрестке Цомет Пат. На втором снимке были запечатлены трое: женщина и двое мужчин.

«Киллеры, телохранители?» Непосредственная опасность для меня исходила от них! Все трое оказались моими знакомыми! Кряжистый, рукастый, с прямыми, как портальный кран, плечами, напрочь лишенный шеи, которая бы сильно украсила бесформенный кряжистый торс…

«Ургин, телохранитель Ламма…»

Его подруга загорала стоя — закрыв глаза, подставив жаркому солнцу Мертвого моря открытый верх с крупным нательным крестом.

Третьим, боком к объективу, стоял…

«Ваха!»

Оказывается, мы существовали в Израиле бок о бок!

Я мог спокойно заказывать для себя «груз-200».

«Но вот беда: отправить меня в цинковом гробу будет некому!»

Теперь я мог рассмотреть оба снимка вместе. На супермодели был полосатый, как матрас, топик, крохотное бикини. На шее сверкал медальон. Она возвышалась над Ламмом наподобие Эйфелевой башни.

Окунь позировал сбоку, скрестив на груди руки, мускулистый, с крутым крепким задом, бычьими крупными глазами.

«Когда рисуешь нос, смотри на ухо, тогда поймешь пропорцию…»

Деваха Окуня ничего особенного собой не представляла.

У Инны были округлые, трогательных пропорций бедра, маленькая грудь.

Вся компания фотографировалась с явным удовольствием.

Это было за несколько часов до того, как Арлекино предпринял свой безумный шаг. На следующий день его убили. А остальные, как принято, на время разбежались, притихли…

Я скосил глаза на округлые бедра Инны…

В перспективе у меня была еще одна ее фотография — вместе с Окунем, в газете, о которой рассказала Лена:

«НОВЫЙ РУССКИЙ СО СВОЕЙ ПОДРУГОЙ В НАРЯДАХ, КОТОРЫЕ ОН ЕЙ КУПИЛ К ЕВРЕЙСКОМУ ПРАЗДНИКУ…»

Подпись словно стояла у меня перед глазами.

На Кинг-Джордж я вошел в книжный магазин. На витрине вместе с книгами лежали аудиокассеты. Я достал листок с названием композиции: «Ten Years After» 1967/Rock amp; Roll music to the World» 1972.

Подал его молоденькой продавщице. Ничего не сказав, не улыбнувшись. Против правил. Она не подала виду, что обижена. Подумала, наверное:

«Эти из России… Всегда суровы!»

«Им не понять наших проблем! — подумал я. — Как нам не понять, о чем они говорят в свои телефоны на тротуарах, из машин. В автобусах. Какие у них такие срочные дела? Наехали?! Нечем платить?! Нет работы, иврита?»

Девушка подала аудиокассету. Я проверил название.

«Она!»

—Спасибо.

Мы улыбнулись друг другу. Стало легче обоим.

Зима, по свидетельству синоптиков, в Иерусалиме выдалась необычной. Январь и февраль обещали быть теплыми, гораздо теплее обычных. Зато март — апрель виделись метеорологам холодными и дождливыми. В квартире была теплынь. Я включил магнитофон, поставил «Ten Years After» 1967/Rock amp; Roll music to the World» 1972. Довел звук до терпимого уровня. С первого раза я обычно ничего не мог сказать о достоинстве композиции…

Вечер я провел в читальном зале библиотеки Общинного дома. Я проглядел бесчисленное количество фотографий, реклам, объявлений об услугах, знакомствах, распродажах…

Самым коротким было: «Большие деньги». И номер телефона. Прямо как о новом острове сокровищ. Между тем речь шла наверняка о Гербалайфе или «кремлевской таблетке».

Внезапно я увидел то, что искал!

Сбоку вверху, в левом столбце. Фотография 10x13. Окунь — высокий, в костюме с бабочкой, крепко-телый, с маленькими ушами — придвинулся к своей пассии, стоявшей чуть впереди. Инна — такая же высокая, круглолицая — улыбалась. На ней был новый элегантный костюм. Окунь смотрел в объектив чистыми глазами шулера, за руками которого необходимо постоянно внимательно следить. Особенно если он убирает их со стола… Пленка припечатала его руку к передней части округлого даже на фотографии женского бедра.

Подпись гласила:

«НОВЫЙ РУССКИЙ СО СВОЕЙ ПОДРУГОЙ В НАРЯДАХ, КОТОРЫЕ ОН ЕЙ КУПИЛ К ЕВРЕЙСКОМУ ПРАЗДНИКУ…»

Ниже, под фотографией, стояло мелким шрифтом:

«Игорь Буран и Инна Снежневская после покупок, сделанных ими специально к празднику Ханука».

«Инна Снежневская…»

В Ташкенте в ее квартире милиция арестовала Окуня.

Команда была связана давнишними узами.

Фамилия фотографа отсутствовала.

Вместо нее стояла ссылка на газету «Едиот ахронот». Узнать имя и адрес корреспондента было несложно. Я осторожно вырвал страницу, взял ее с собой.

Фамилия фотокорреспондента, представившего снимок в редакцию «Едиот ахронот», оказалась Левит. Он жил в Иерусалиме. Мне дали номер его телефона. Я немедленно позвонил. Фотокорреспондент находился на службе. Рабочим местом его была все та же мощенная узорной плиткой пешая зона вокруг улицы Бен Иегуда. Точнее, ее часть от центральной Кинг-Джордж до площадки, где молодежь из военной полиции, парни и девчата в расстегнутых куртках на синтепоне, с автоматами на бедрах, часами болтает о своих делах… Тут же бродили туристы: французы, латиноамериканцы. Витрины блистали золотыми цепочками, колье, брелоками, сотнями сувенирных маек с гербами и видами Иерусалима, Израиля…

Левит назначил мне свидание в маленькой кофейне на улице Шамай рядом с офисом министерства внутренних дел, которое в Израиле выполняло не все, а только сугубо гражданские функции родного МВД РФ.

Как водится, я приехал раньше. Стоя на углу, я сразу вычислил Левита по фотокамере и взгляду, который он бросил в сторону кафе. Судя по всему, он был один. Догнав его в дверях, я назвал фамилию министра внутренних дел РФ: