Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд Дойч

Контакты в Ватикане и Франция

Одной из проблем, прояснение которой возможно лишь при снятии секретности с архивных материалов по внешней политике в Англии и Франции, является вопрос о том, в какой форме и в какой степени Франция была информирована о контактах германской оппозиции через Ватикан. Трудно отделаться от ощущения, что правительство Даладье было в курсе событий, разворачивавшихся в Риме, и имело всю необходимую информацию по существу обсуждавшихся во время контактов вопросов. В противном случае Англия не смогла бы дать германской оппозиции те заверения, которые были переданы Мюллеру через папу. А как, спрашивается, Англия могла заручиться в этих заверениях и поддержкой Франции, если бы не была с ней в контакте по обсуждавшимся в Риме вопросам? В то же время в контактах со стороны союзников непосредственно участвовала только Англия. Это отражало как соответствующий настрой и предпочтения группы Бека—Остера, так и ясно выраженное желание самой Англии. Еще в самом начале контактов Мюллеру сообщили, что Лондон хочет избежать «перекрестных переговоров» оппозиции одновременно и с Англией, и с Францией, поэтому предпочитает вести их только сам. Когда один из рядовых представителей оппозиции в абвере, Франц Гартманн, лично попытался установить контакты с французскими представителями в Риме, Мюллеру пришлось предостеречь его от этого.

О том, что ни Пий XII, ни правительство Франции никогда не информировали французского посла в Ватикане Франсуа Шарлеруа о происходящем, видно из донесений последнего, которые он отправлял в Париж в тот период. Большая часть этих донесений (из тех, которые сохранились) была изучена автором.

Хотя теоретически можно предположить, что в несохранившихся сообщениях есть какая–то информация о контактах, анализ содержания сохранившихся документов приводит к выводу, что такое навряд ли возможно и что Шарлеруа не был в курсе происходившего и не получал никакой информации о тех обсуждениях, которые велись в Ватикане с участием представителей германской оппозиции. Его коллега в Риме Андре Франсуа–Понсе, с которым он находился в тесном контакте, также свидетельствует о том, что оба французских посольства – как в Риме, так и в Ватикане – никакой информацией об этих контактах не располагали.

К середине января 1940 года у Шарлеруа сложилось мнение, отчасти благодаря поступающей информации, отчасти благодаря его проницательности и цепкому уму, что Ватикан получает подробную секретную информацию о внутреннем положении Германии, источником которой не является ни итальянское правительство, ни нунций Ватикана в Берлине. Его все возраставшая уверенность в том, что Ватикан получает подобного рода сведения, переросла в твердое убеждение, когда он увидел связь между растущими волнениями и обеспокоенностью в Ватикане и военными планами, разрабатываемыми в Германии, убедившись, что первое является отражением второго.

Ватикан и военная тревога в январе 1940 года

В начале 1940 года представителей западных держав в Ватикане буквально захлестнула волна беспокойства и тревоги. Причиной этого стала утечка информации из Ватикана о планах германского наступления на Западе и о уже назначенной Гитлером дате этого наступления – 14 января 1940 года. Каким бы ни был источник этой информации, секретариат Ватикана был весьма встревожен и озабочен. Поскольку данная информация поступила через кардинала Маглионе, никто не сомневался, что тот, в свою очередь, получил ее непосредственно от самого папы. Кардинал передал дозированную информацию об этом своим заместителям Тардини и Монтини; тревожная весть распространялась и по другим каналам, и всего сказанного и услышанного оказалось достаточно, чтобы мельница слухов Ватикана завертелась на полную мощь.

10 января 1940 года «один итальянский священнослужитель» сообщил эту информацию бельгийскому послу Адриану Ньювенхайзу, причем прямо заявив, что немцы собираются осуществить наступление на Западе через территорию Бельгии и Нидерландов. Ньювенхайз был потрясен и крайне озабочен этим сообщением; на следующий день он позвонил в секретариат Ватикана и попросил подробных разъяснений от заместителя государственного секретаря Ватикана Монтини. Последний вначале пытался отделаться общими фразами, однако бельгийский посол был весьма настойчив, и в конце концов Монтини сдался: «Мы действительно получили кое–какую информацию, – сказал он, – но кардинал Маглионе был очень осторожен и сдержан, сообщая нам об этом. Вам было бы лучше спросить обо всем непосредственно его самого». Следуя этому совету, 12 января бельгийский посол добился встречи с Маглионе и стал всячески «обхаживать» его, чтобы получить нужную информацию. Однако Маглионе не собирался идти на откровенность. Он подтвердил, что, по его мнению, немецкое наступление вскоре начнется, однако при этом подчеркнул, что это – плод его «личных умозаключений», а не мнение, к которому он пришел в результате полученной от кого–либо информации. Однако Ньювенхайз и Шарлеруа, сравнив имеющиеся у них сведения, пришли к выводу, что Ватикан действительно получил 9 или 10 января 1940 года очень важное сообщение из хорошо информированных источников, вполне возможно, из первых рук, а то, что он это скрывал, выдавая все лишь за «свое мнение», вызвано опасением скомпрометировать себя.

Решив использовать все имеющиеся возможности, Шарлеруа попробовал попытать счастья через Тардини, с которым он встретился 12 января 1940 года, чтобы выяснить, «на чем основано недавно высказанное Ватиканом мнение о том, что в скором времени Германия осуществит наступление против Франции через территорию Бельгии и Голландии». Как и Маглионе, Тардини не признал получение информации от какого–либо хорошо информированного источника внутри Германии, а лишь отметил, что речь идет о «слухах», которые достигли Ватикана из Германии и из самого Рима. Гитлер, высказал свое мнение заместитель госсекретаря Ватикана, оказался «в своего рода ловушке», и для сохранения своего престижа и репутации ему необходимо нанести «какой–то удар» по союзникам. Поэтому неудивительно, что появились слухи о наступлении, которое состоится весной 1940 года «или даже раньше».

Однако посол уже сформировал свое мнение по этому вопросу, причем оно только лишь укрепилось после признания Монтини, сделанного Ньювенхайзу, и это мнение не изменилось после бесед с Тардини. Шарлеруа, как никогда прежде, был убежден, что Ватикан получил информацию из Германии, причем ее источником является какая–то законспирированная группа людей, имеющая доступ к информации из первых рук[92].

Оба беспокойных посла имели все основания быть расстроенными, узнав позднее действительное положение дел, даже хотя бы отчасти. В то время как Ньювенхайз довольно неловко и безыскусно буквально осаждал секретариат Ватикана, чтобы выудить какую–либо конкретную информацию, правительствам Бельгии и Голландии уже были направлены короткие, но ясные предостережения из Ватикана. 9 января 1940 года Маглионе направил соответствующие инструкции нунцию Ватикана в Брюсселе Микара. Последний получил указание ответить положительно на официальный запрос бельгийского правительства: известно ли что–либо Ватикану о планах наступления Германии через территорию нейтральных стран – Бельгии, Голландии и Люксембурга?

Опасения Бельгии только возросли, когда было получено сообщение от итальянской кронпринцессы (бельгийской принцессы Мари–Жозе), которая получила эту информацию ни от кого иного, как от графа Чиано, который был зятем Муссолини и министром иностранных дел Италии[93].

Маглионе в то же время подчеркнул, что конкретная опасность на сегодняшний день угрожает лишь Голландии, отметив, что наступление может начаться в середине февраля 1940 года или даже ранее. Взволнованный Ньювенхайз высказал свою озабоченность своему голландскому коллеге, который, в свою очередь, передал информацию в Голландию, в результате чего Гаага обратилась с запросом в Ватикан, который был передан через интернунция Джиоббе. Маглионе дал ему указания по поводу ответа голландцам, аналогичные тем, какие он дал ранее Микара.

Из всей кипы самой разнообразной и разрозненной информации весьма непросто, хотя и необходимо, воссоздать целостную картину под названием «Кризис в январе 1940 года». Особенно трудно определить ту роль, которую в это время сыграли Пий XII и его информаторы из Германии: документов на эту тему практически нет, и приходится довольствоваться предположениями и умозаключениями, а также полагаться на умение делать выводы из той информации, которая имеется в наличии, так сказать, на умение применить «дедуктивный метод».

Одной из важных основ для возможных выводов является информация о датах наступления, намеченных Гитлером, а затем отложенных. Временной промежуток с 27 декабря 1939 года по 16 января 1940 года был вторым по интенсивности с точки зрения военного планирования и принятия решений после ноября 1939 года за весь период между польской кампанией и наступлением на Западе в мае 1940 года. 12 декабря 1939 года было принято решение начать наступление в день Нового года, а 27 декабря дата наступления была перенесена на 13 или 14 января 1940 года. 9 января была названа вроде бы точная дата – 14 января, однако уже на следующий день было принято решение об очередном переносе – на этот раз на 17 января 1940 года. 13 января дата наступления была перенесена на еще более поздний срок – на 20 января 1940 года. Неблагоприятные погодные условия, изменения в военных планах, а также объявленное состояние повышенной боевой готовности в Бельгии и, что не менее важно, в Голландии, вынудили Гитлера отложить наступление на неопределенное время, имея в виду, что оно начнется где–то весной 1940 года.