Комедии - Василий Васильевич Шкваркин

И в а н о в н а. Оля!.. Ольга!..

О л я. Я здесь.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Лестницу вымыла?

О л я. Вымыла, Прасковья Ивановна.

В дверях, не выходя на крыльцо, останавливается  Н и к о л а й  М а к а р о в.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Тогда дров принеси.

О л я. Хорошо.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Потом в магазин сходишь. Там недолго: больше часу не простоишь.

О л я (тише). Хорошо.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Потом…

Н и к о л а й (выходя на крыльцо). Разве можно давать столько работы? Молодая, хрупкая девушка…

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Почему ж ты за меня не заступался? И я была хрупкая, а теперь работа вот что из меня сделала! (Выпрямляет свой действительно не хрупкий стан.)

О л я. Вы напрасно, Коля. Мне вовсе не трудно.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. И не Коля он тебе, а Николай Павлович. (Скрывается.)

Н и к о л а й. Оля, вы не обижайтесь. Она не злая, просто привыкла так разговаривать. Скажите, а на прежнем месте вам было лучше?

О л я (со вздохом). Лучше.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а (из окна). Коля!

Н и к о л а й  вбегает в дом. На другое крыльцо выходит  П о л я  с тетрадкой и карандашом в руке. Садится на ступеньку.

П о л я. Вы с периферии?

О л я. Да.

П о л я. К Макаровым домработницей поступили?

О л я. Да.

П о л я. Стоило за этим в Москву ехать.

О л я. Я учиться хочу.

П о л я. Это хорошо. (Протягивает руку.) Поля.

О л я (пожимает руку). Оля.

П о л я. Я работаю на фабрике. Я одна. У меня никого нет. Но решила: умру, а в техникум подготовлюсь! Знаешь, сколько я должна сдать различных предметов? Сказала бы, не хочу запугивать. (Поднимает тетрадь.) Здесь одна геометрия, и то не вся. Знаешь, чему равен объем пирамиды? Объем пирамиды равен… Забыла… (Смотрит в тетрадь.) Где же я записала?.. (Убегает в дом.)

В соседнем окне появляется голова  С е м е н а  С е м е н о в и ч а. О л я  берет тетрадь, быстро в ней пишет, кладет тетрадь на ступеньку и уходит в свой подъезд. Из дома на Полино крыльцо выходит  В а л е н т и н  Г р и ф е л е в. Сейчас же за ним выходит и  П о л я. В руке у нее колун. Берет тетрадь, смотрит.

П о л я. Спасибо, Валя.

В а л я. За что?

П о л я. За то, что объем пирамиды вписали.

В а л я. Я ничего не писал.

П о л я. Ладно-ладно. Спасибо. (Идет к дровяному сарайчику.)

В а л я. Позвольте, я вам помогу.

П о л я. Вы опять себе по ноге колуном попадете или за очки заденете.

В а л я. Нет, я буду внимателен. Сейчас самые здоровые отберу.

Входит с  П о л е й  в сарай. С первого крыльца сбегает  О л я  с колуном в руке, за нею — Н и к о л а й  М а к а р о в.

Н и к о л а й. Оля, давайте я!

О л я. Нет, пожалуйста, не надо.

Н и к о л а й. Мне еще вчера хотелось дров поколоть. Дайте колун. (Отнимает колун.)

Из сарая выходит  В а л я  Г р и ф е л е в  с охапкой дров. Николай подозрительно, ревниво смотрит на него.

Ты для кого дрова несешь? (Видит в дверях сарая Полю.) А-а-а… Ну, неси, неси.

В а л я. А ты? (Кивает на Олю.) Тоже за дровами? Ну, бери, бери. (Сбрасывает дрова на землю и уходит в в сарай.)

Н и к о л а й. Оля, вы любите начало осени?

Оба смотрят вверх.

О л я. Вот как сейчас?

Н и к о л а й. Да, как сейчас.

О л я. Люблю.

Н и к о л а й. «Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора». Знаете?

О л я. Это стихи? Нет, не знаю.

Н и к о л а й. «Весь день стоит, как бы хрустальным…»

В окне — П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Видит сына и Олю, зовет вполголоса.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Павел Иванович, Паша, поди сюда… Где ты? (Исчезает.)

Н и к о л а й. «…как бы хрустальный…».

О л я. А дрова колоть будем?

Н и к о л а й. Да, дрова!

О б а  быстро уходят в сарай. На их место из сарая выходят  П о л я  и  В а л е н т и н  с охапкой дров.

В а л я. Колоть дрова — не женственно. (Берет колун, неумело ставит полено.)

П о л я. Вы хоть очки снимите.

В а л я. Прекрасно. Пожалуй. (Снимает очки, кладет их на другое полено, оглядывается и не сразу видит поставленное для колки.) А где же?.. Ах, вот оно… Прекрасно. (Замахивается, но не попадает по полену. Снова поднимает колун.)

П о л я. Куда, куда вы целите? Уж лучше очки наденьте!

В а л я. Прекрасно. Пожалуй. А… где они?

П о л я (подает ему очки). Вот, вот ваши очки.

Валя надевает очки и вновь заносит колун.

П о л я. Стойте! Даже под ложечкой холодеет, прямо как под куполом цирка. (Отворачивается и закрывает глаза рукой.)

Валя ударяет.

Живы?

В а л я. Теперь, кажется, удачнее. (Ставит другое полено.)

В окне появляются  П р а с к о в ь я  И в а н о в н а  и  П а в е л  И в а н о в и ч. Он в жилете, щеки намылены, в руке помазок.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Вот полюбуйся на сына. Опять с домработницей.

П а в е л  И в а н о в и ч. Да где ты его видишь? Это Валя, сын инженера Грифелева. Дай ты мне побриться, пожалуйста.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Действительно. Но я же своими глазами…

О б а  отходят от окна. Валентин снова неудачно бьет по полену.

П о л я. Зачем же вы самых сучковатых набрали? Сейчас переменю. (Бежит в сарай.)

Из сарая — Н и к о л а й  с охапкой дров. Ловко ставит полено, умело колет.

Н и к о л а й. Так. Королевский удар. (Ставит второе, колет.) Так.

В а л я (пытается подражать Николаю). Умственный труд не должен совершенно исключать физической работы. (Тюкает по полену.)

Н и к о л а й. Правильно. (Ловко раскалывает.)

В а л я. Последнее время я даже увлечен различными формами физического труда.

Н и к о л а й. А скажи, пожалуйста, тебе крахмалить не приходилось?

В а л я. Зачем, что крахмалить?

Н и к о л а й. Мать иногда велит, ну, там… скатерти накрахмалить…

В а л я. Тебе велит?

Н и к о л а й. Не мне, а… вообще велит… (Горячо.) А спроси: зачем, ну зачем их крахмалить?

В а л я. Культурно, приятно…

Н и к о л а й. Тогда сама и крахмаль, а не заставляй… Давай работать.

Оба колют дрова.

У тебя удар вроде мягкого туше на рояле. Смотри. Удар имени Степана Разина. (С большого размаха колет полено.) Видал?

Из сарая выходит  О л я.

В а л я. А где Поля? (Входит в сарай.)

В окне — П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Напряженно всматривается.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Конечно, наш Николай… Павел Иванович! (Скрывается.)

О л я. Большое спасибо. (Хочет собрать дрова.)

Н и к о л а й. Еще парочку.

О б а  уходят в сарай. На их место приходят  П о л я  и  В а л е н т и н. Он ставит полено.

В а л я. Смотрите. Удар Степана Разина.

П о л я. Вы больше на персидскую княжну похожи. Сидите и не мешайте. (Сама колет дрова.)

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а  подводит к окну  П а в л а  И в а н о в и ч а.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Нечего спорить. Сам смотри: Николай с Ольгой.

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну и опять Грифелев! (Кричит.) Валя, здравствуйте!

В а л я. Добрый день, Павел Иванович!

П а в е л  И в а н о в и ч. Слышала? Удостоверилась? И не таскай ты меня в мыльной чешуе по окнам. «Николай», «Николай»… Первое апреля сегодня, что ли?

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а (испуганно). Ей-богу, своими глазами…

П а в е л  И в а н о в и ч. Это от повышенного давления. Ты доктора спроси: может быть, тебе в окно вредно смотреть. И дай мне добриться, Христа ради!