Стелла искушает судьбу - Ирина Львова

Какой ужас! Юрий Венедиктович — вор! И не просто вор. Он — государственный преступник. Он проворачивает свои грязные сделки, используя лазейку в законодательстве и прикрываясь честным именем фирмы… А Влад? Рита похолодела. Знает ли он?

Она судорожно перебирала бумажки, не зная, как поступить. Неужели Барсуков осуществляет свои махинации с ведома и согласия Влада?

Нет. Если не верить ему, то кому же верить?

Рита решительно встала и направилась к двери. Прислушавшись, нет ли кого в приемной, она тихонько выскользнула из кабинета, бегом пересекла просторную комнату и без стука ворвалась к Владу.

Тот поднял голову, оторвавшись от бумаг, и удивленно на нее уставился:

— Ты что? Позвонить не могла? Я занят.

— Как бы ты ни был занят, тебе придется ответить на мои вопросы!

Пораженный ее тоном, Влад опешил:

— Ну, я слушаю… Если у тебя что-то срочное…

— Что это такое? — Рита раскрыла зеленую папку и сунула ее Владу прямо под нос.

Когда через полчаса несколько успокоившаяся Рита покинула кабинет Влада (он, как она и полагала, ничего не знал о делах Барсукова, которого теперь ожидало увольнение и суд), у двери своего кабинета она столкнулась с Леной. Девушка прижимала к груди красную папку.

— Ой, Маргарита Михайловна! Я перепутала… Вот ваша почта.

— Ничего страшного.

— А где папочка Юрия Венедиктовича?

— У Владислава Анатольевича, — с улыбкой ответила Рита и, забрав красную папку из рук растерявшейся секретарши, последовала к себе.

Закрывая дверь, она услышала прозвучавший по селектору суровый голос Влада:

— Барсукова ко мне! Срочно.

— Его нет на месте, — буквально проблеяла Лена, в лице которой не осталось ни кровинки. Однако она еще не представляла себе размеров катастрофы и потому решила, что Влад собирается обсудить с заместителем, как наказать ее за невнимательность. Но чего уж такого ужасного она натворила?

— Как только появится, сразу же ко мне.

— Поняла…

Но заняться почтой Рите не удалось. На ее столе лежала свернутая газета, появившаяся в кабинете еще утром. Рита помнила, что положила ее на подоконник, а теперь газета опять оказалась среди бумаг. Взглянув на подчеркнутые красным фломастером строчки, Рита удивилась — ничего подобного утром она не заметила. Кто-то явно хотел привлечь ее внимание к статье, напечатанной в газете.

Но кто? Заходившая без нее в кабинет Лена? А зачем?

Развернув газету, Рита начала читать. Ее замутило после первых же строк, но она заставила себя испить чашу до дна. Статья называлась «Хищница».

Автор не назвал Риту по имени, но, расписывая ее наглость и развращенность, подлость и тщеславие, бесчестность и лицемерие, не только не пожалел черных красок, но и не поскупился на подробности! Будто бы чьи-то недобрые глаза неотрывно следили за ней изо дня в день… Реальные факты, вплетенные в злобную клевету, делали правдоподобной самую невероятную ложь. Автор удивительнейшим образом вывернул наизнанку, перетолковал и исказил все поступки Риты и увлекаемого ею не только в бездну порока, но и на преступный путь Влада. Ратуя за возрождение морали, сетуя о падении нравов, М. Иванова без малейшего стеснения гнусно клеветала!

М. Иванова? Ой ли? Рите в закругленных фразах автора послышался знакомый голосок Людмилы Сергеевны. Получалось, что сон в руку? Ну нет. Рита не позволит этой стерве портить ей жизнь! Надо поговорить с Владом. В конце концов, эта статья — подлая ложь, а за такие штучки можно и к суду привлечь!

Но сначала — Лена. Зачем ей понадобилось подсовывать Рите эту газету? Кто ее попросил?

В кабинете Влада гремел скандал. Видимо, Барсуков, войдя, неплотно прикрыл за собой дверь, и в приемной было слышно каждое слово.

Лена, сжавшись в комочек, тряслась, сидя за своим столом, как осиновый лист. До нее наконец-то начало доходить, что она наделала. Получалось, что из-за ее глупой ошибки у Барсукова начались крупнейшие неприятности. Что с ней теперь будет? Она так увлеклась идеей Ольги Стоценко — подсунуть гадине Ритке газету, — что забыла обо всем на свете… А Барсуков человек злопамятный!

Риту так потрясли первые же услышанные фразы, что она забыла и о секретарше, и о газете.

— Ты думаешь, щенок, тебя вечно станет тянуть фонд «Возрождение России»? Думаешь, денежки партии так и будут течь в твой сраный «Гиацинт»? Нет, только пока твой папашка банкует, пригревшись под крылышком президента! А ведь и папашку… и самого президента в любой момент могут заменить на… кого-нибудь другого! У нас в стране незаменимых нет! А я настоящее доходное дело организовал!.. Какие возможности открывались!

— Прекратите орать, Барсуков! Вы уволены. Завтра утром я обращусь в соответствующие органы. Юрий Венедиктович, посмотрев отчетность по ювелирному цеху, который вы упорно называете фабрикой, я выяснил, что вы похитили уже больше шестидесяти пяти тысяч долларов! Такая липа… Неужели вы думали, что я настолько глуп?..

— Ах ты, гад! Да ты даже не представляешь, насколько ты глуп на самом деле! Жалкий придурок! Или скажешь, что не знаешь, сколько я брюликов твоей благоверной Олечке перетаскал? Или она не говорила? На солидный процент с каждой сделки потянет. Так что ты, чистоплюй, в доле! Не отмажешься.

— Вы негодяй, Барсуков. Я вам не верю.

— Ха, у нее спроси! А кроватку ты ей мя-агонькую купил. Мне понравилось. Пока ты с аферисткой Богдановой по грециям разъезжал, я у твоей жены место под бочком нагрел!

— Убирайтесь вон! — прорычал Влад.

— Не нравится? На газетку, почитай, что про тебя пишут!

— Вон!!!

Выскочивший из кабинета Барсуков едва не сбил с ног Риту. Окинув ее злобным многообещающим взглядом, он замедлил шаг, вскинул голову, тряхнув отлипшей от лысины прядью, и гордо удалился из приемной. Проходя мимо Лены, он прошипел:

— Дура безмозглая! Кровавыми слезами умоешься… Из-за тебя все!

Рита тихонько прошла к Владу. Он стоял лицом к окну и, держа в руке аппарат, разговаривал по телефону. Его голос был ровен и спокоен, но чувствовалось, что это стоит ему немалых усилий.

— Нет, Ольга. Это была последняя капля. Нет. Мне не нужны твои объяснения. И твое вранье. Я и раньше о многом догадывался, а теперь… Нет. Нет. Конечно, только развод. А при чем тут Рита? Ах, ее бывшая свекровь… Так вот чьих рук это дело? Нет. Довольно. Нет. Не приду. Прощай.

Опустив трубку на рычаги, он устало улыбнулся Рите:

— Слишком много для одного дня. Ты не находишь?

Она молча кивнула. Влад подошел и взял из ее руки газету. Взглянув на подчеркнутые строчки, он усмехнулся.

— Впрочем, у меня осталось еще одно дело, — сказал он и стремительно покинул кабинет.

Рита ринулась за ним.

— Лена, это вы принесли газеты мне и Маргарите?

— Я… — пролепетала секретарша.

— Кто вас попросил это сделать?

— Оля… Ольга Николаевна. Ваша жена.

— Она просила вас, — он замялся, но, поморщившись, продолжил, — следить за Маргаритой?

— И за вами… — жалобно прошептала девушка, словно бы еще надеясь, что чистосердечным признанием она смягчит свою вину и гроза пройдет стороной.

— Вы уволены. Идем, Рита. Я боюсь утонуть в грязи, которой, как оказалось, здесь слишком много!

Спускаясь по лестнице, Рита слышала отчаянные рыдания секретарши Леночки Козловой.

* * *

В последнее время, когда не ожидалось ни важных встреч, ни визитов, Рита иногда позволяла себе являться на работу, обходясь без делового костюма. Как раз сегодня так и случилось: на ней были черные джинсы, бирюзовый пушистый свитерок, удивительно оттенявший ее глаза, коротенькие сапожки и очень модная кожаная куртка с аппликациями. Апрель уже перевалил за половину, и в городе было тепло и почти совсем сухо.

— Ой, — растерянно сказала Рита, останавливаясь на ступенях и озираясь в поисках служебного автомобиля, — а я не вызвала Сергея. Я его домой отпустила… Обещала позвонить, когда понадобится. И забыла…

Машину водить она толком еще так и не научилась — других забот хватало. Она виновато посмотрела на Влада.

Он грустно улыбнулся и вдруг привлек к себе Риту. На них оглядывались редкие прохожие, а они все целовались и целовались, не в силах оторваться друг от друга, будто каждый искал в другом не только любви, но и поддержки в трудный час.

— Уж лучше быть, чем слыть, — сказал Влад, напускной бравадой скрывая охватившее его смущение.

— Что? — У Риты от волнения так кружилась голова, что она не могла поднять ставшие вдруг невероятно тяжелыми веки.

— Так Шекспир сказал. Уж лучше быть, чем слыть!

— Мне кажется, он прав.

Влад распахнул перед Ритой дверцу своих белых «Жигулей»:

— Карета подана, королева!

Рита скользнула на сиденье и достала из сумочки сигарету. Пальцы ее слегка дрожали.