Пламенный клинок - Вудинг Крис

Рафа приблизился к Арену, рассеянно теребя бороду.

— Когда порядок в королевстве нарушается, люди начинают сомневаться, знает ли король свое дело. А какой-нибудь соперник может счесть его слишком мягкотелым и примется точить нож. И все потому, что всякие крысеныши кусают руку, которая их кормит. Ты оссианин, хотя и знатного происхождения. Тебе нужно дозволение господина, чтобы покинуть город, в котором ты живешь.

— А здесь господин ты, — спокойным голосом ответил Арен. Сердце бешено колотилось, но он спокойно смотрел в глаза пирату, понимая, что слабость может оказаться губительной.

— Вот именно, — подтвердил Рафа. — А вы моего дозволения не спросили. И теперь остается два пути. Или мои ребята в назидание оттяпают у вас по два пальца. — Он наклонился поближе, понизив голос: — Или вы предложите мне ценный подарок, чтобы успокоить мои уязвленные чувства, и тогда продолжайте ваши скромные дерзания.

Вот оно как. Пират просто хотел получить плату. Но Арену нечего было ему предложить. У него не осталось ни денег, ни собственности, и никому из влиятельных людей не взбредет в голову с ним якшаться.

Но можно солгать, сделать вид, будто отец по-прежнему жив и богат, и пообещать Рафе все на свете. Но это опасная игра, ведь пират может знать правду; да и негоже превращаться в трусливого обманщика, даже если это позволит им бежать.

Арен колебался слишком долго, и Рафа с разочарованным видом отступил назад.

— Жаль. План был хороший. — Он не глядя махнул рукой в сторону Кейда. — Сначала его.

— Нет! — вскричал Арен. Двое подручных Рафы схватили Кейда, а еще двое наставили ножи на Грабу. Тот стоял у стены, явно не собираясь вмешиваться. Кейд отбивался и вопил, а головорезы стянули перчатку с его левой руки, разжали ладонь и прижали к ней лезвие, слегка надрезав кожу. Перепуганный взгляд Кейда взывал к другу: «Останови их!»

— Мне нечего тебе дать! — объявил Арен Рафе.

— Похоже на правду, — невозмутимо ответил пират. — Но заплатить придется.

— Король может явить милосердие!

— Милосердие превращается в разменную монету, если швыряться им направо и налево. — Он задумался. — Но ты прав. — Он взглянул на своих людей. — Отрежьте мизинец. Тогда он еще сможет держать кирку. — Он повернулся к Арену: — Вот вам и милосердие. Кажется, я и впрямь мягкотелый.

Арен отчаянно искал способ предотвратить угрозу. Два пальца или все — для Кейда нет разницы. Если побег сорвется, его воля будет сломлена. Минет месяц, возможно год — и его не станет. О своих пальцах Арен даже не думал.

— Соображай побыстрее, крольчонок, — поторопил его Рафа.

Ярость воспламенила рассудок Арена. Ему захотелось прыгнуть на Рафу, отнять у него нож, изменить ход событий. Но подобное геройство бывает только в россказнях Кейда.

«Чтобы одолеть противника, надо первым делом его понять». Рафа не просто пират. Он предпочел остаться в кроданском исправительном лагере, вместо того чтобы выйти на свободу. Он бороздил моря, разбойничал и сколотил хорошее состояние, но теперь скрывается за частоколом. Зачем? Неужели наемные убийцы Барической лиги и впрямь охотятся за ним, чтобы отомстить за ограбленный галеон? Или пират остается здесь по другой причине? Но по какой?

И Арена осенило. Обрывочные сведения о Рафе, которые он собрал, напоминали мазки кистью по холсту. Сами по себе они ничего не означали, но если отойти подальше и посмотреть, то возникнет цельная картина.

— Вот что я тебе дам, Рафа, — промолвил Арен. Пират поднял руку и остановил приспешников, которые как раз готовились нанести первый порез. — Я дам тебе себя. В любой день, начиная с сегодняшнего, ты можешь потребовать от меня любую службу, какую захочешь. Я выполню любое задание, совершу любой подвиг, окажу любую помощь — чего бы мне это ни стоило, как бы мне это ни претило. Только отпусти нас.

По лицу Рафы медленно разлилась презрительная усмешка.

— И все? Какая мне от тебя польза?

— Сейчас? Никакой. Но я достигну большего. Не знаю, что готовит мне судьба, но через десять лет я буду не медником и не возчиком, уж поверь. И где бы я ни оказался, кем бы ни стал, я буду помнить мою клятву. — Опьяненный внезапной уверенностью в себе, Арен продолжал: — А знаешь, что еще? Думаю, ты хочешь, чтобы мы сбежали. Тебе наскучило обделывать делишки с кроданским отребьем и смерть как хочется устроить небольшой переполох. Хочется увидеть, как истекает потом жирная рожа Крента, когда он объясняется перед начальством. Хочется узнать, способны ли мы на побег, и понаблюдать за нашими усилиями. Так что принимай предложение, Рафа. Отпусти нас. Обещаю, когда придет время я весь буду к твоим услугам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Последние слова прозвенели в воздухе, отразившись от стен. Все уставились на Арена. Он чувствовал восторг, дыхание перехватывало, ум заходил за разум. А потом, когда повисла тишина, его уверенность начала рушиться, словно песочный замок перед приливом.

Рафа запрокинул голову и разразился хохотом. Хлопнув Арена по плечу мясистой ладонью, он заявил:

— Пожалуй, ты можешь принести пользу! Язык у тебя подвешен, этого не отнимешь. Но не думай, братец, что сможешь позабыть о своем обещании, когда выберешься отсюда. Если не откликнешься на мой зов, потерей двух пальцев не отделаешься.

— Я умею держать слово, — ответил Арен.

«Победа не дается без жертв» — так сказал он однажды магистру Фассену, еще толком не понимая, что такое настоящие жертвы. А может, он и до сих пор не понимает. Но когда-нибудь непременно поймет.

Рафа выглядел довольным.

— Ну хорошо. Я принимаю твое предложение.

Он кивнул своим людям, державшим Кейда, и те отпустили пленника. Парень отполз в сторону, опасливо прижимая уцелевшую руку к груди. В том месте, где нож порезал кожу, сочилась кровь, но более тяжелых повреждений не было.

— А ключ от поварни? — спросил Арен.

— Не искушай судьбу, братец.

— Мы погибнем без пищи.

— В горах уйма всего, чтобы прокормиться, — сказал Рафа. — А денек-другой можно и поголодать. Не хочу, чтобы Грена погнали с должности. Но король снова явит милосердие, — добавил он, щелкнув пальцами и указав на трех своих приспешников: — Отдайте им ножи.

Те неохотно расстались с оружием, но перечить не решились.

— Ты меня раскусил, — с язвительной ухмылкой бросил напоследок Рафа Арену. — Мне хочется увидеть небольшой переполох. А если по пути ты прикончишь одного-двух стражников, я не стану орошать землю слезами.

Он вышел вон, и следом за ним потянулись его люди. Арен услышал, как звякнула цепь на двери, и они остались втроем в полумраке, осматривая доставшиеся им ножи.

— Граб не знает, как тебе это удалось, — с почтительным трепетом промолвил скарл.

— И я не знаю, — подхватил Кейд. — Тебе надо сделать памятную татуировку.

— Мы остались без еды, — мрачно проговорил Арен. Весь их замысел оказался под угрозой, и даже если они живыми переберутся через горы, он боялся подумать о том дне, когда от него потребуют выполнить обещание.

Снаружи прозвенел колокол, и юноша поднял голову.

— Последний колокол перед отбоем. Если кто-то решил передумать, сейчас самое время.

Никто не сказал ни слова.

— Стало быть, нет, — сказал Арен. — Передохнем немного. Впереди важная ночь.

* * *

Они сели, прислонившись к холодной плиточной стене. Снаружи, просвечивая сквозь покров туч, над миром нависала Тантера — обугленный шар, покрытый огненными трещинами, предвестник несчастья.

Для побега ночь не очень подходила, но за Ареном гнался Полый Человек, и ждать было некогда.

Долгое время все молчали, каждый погруженный в свои мысли. Граб грыз ноготь. Кейд потупился, уткнул локти в колени, а пальцы запустил себе в волосы. Арен осматривал свой нож, предаваясь воспоминаниям об отце.

Этот человек по-прежнему оставался для него тайной, и трудно было проститься с ним навеки, когда еще столько вопросов не разрешено. Может быть, вся эта трагедия не имеет отношения к его шашням с Сорой? Может быть, его отец и впрямь изменник?