ЕСЛИ №3 ЗА 2006 ГОД - СБОРНИК

Она снова посмотрела в камеру, явно смущенная, и сказала:

– Тут еще кое-кто хочет с тобой поговорить.

– Милли…

Но она уже встала. Долгий момент ожидания, и я увидел другую девочку, худую, как щепка, с длинными черными волосами, зелеными, как у меня, глазами, длинным носом и тростью в руке. Она уселась очень осторожно и немного неуклюже, слегка поморщившись, и сразу же улыбнулась мне до ушей:

– Папочка!

– О, Беатриса. – Мне пришлось на секунду стиснуть зубы. – Или тебя нынче зовут Би?

Она ухмыльнулась кому-то за кадром:

– Беатриса, папочка! Мне нравится мое имя. – Еще одна широкая улыбка. – Кстати, если меня кто-нибудь пытается назвать «тетушка Би»… – Она приподняла трость и изобразила удар по голове. «Тетушка Би». Господи, неужели это шоу все еще популярно?

– Как твоя спина, малышка?

Улыбка осталась прежней – наверное, она вспомнила, как я звал ее в детстве. А может, и нет.

– Хорошо, но станет еще лучше. – И быстро добавила: – Как будет здорово, когда ты вернешься!

Когда я улетал, она была робкой четырехлетней девчушкой. И кого она хочет увидеть дома – меня или хоть какого-нибудь отца? Что ж, есть еще и младший братишка. И наш общий «друг», строитель.

– Будет здорово вернуться домой, Беатриса, – тихо проговорил я. – Я так по вам скучал. – Может, задержаться ненадолго – посмотреть, как она вырастет? Да, пожалуй. Но «Скиталец-1» улетит в 1977 году. И ближайшие четыре-пять лет я буду занят больше обычного. И если… если…

Она взглянула в сторону, явно обеспокоенная, потом в камеру.

– Билли говорит, что время кончается. Я люблю тебя, папочка! Она с трудом встала и вышла из кадра. Я проглотил комок в горле. Сбоку показалась голова Билли:

– Еще один гость, папа!

– Здравствуй, Билл.

Не знаю, почему я такого не ожидал… но просто не ожидал.

Как мешком по голове. Трудно судить по паршивой телекартинке, но выглядела она гораздо более изможденной, чем в последний раз – в ночь перед стартом, когда к нам на несколько часов пустили жен, нарушив карантин.

– Здравствуй, Харриет. Как поживаешь? Нахмуренные брови, взгляд в сторону.

Что-то ее гложет. Может, рядом стоит еще кто-то? Семилетний мальчик и мускулистый краснолицый мужчина?

– У меня все хорошо, – выдавила она.

– Прилетишь меня встречать? – улыбнулся я. Я увидел, как она сглотнула:

– Когда вы сядете, мы полетим вместе с президентом Макговерном на авианосец «Энтерпрайз». Ведь ты станешь первым американцем, вернувшимся с Луны.

Я кивнул. А что потом? Дальше-то что, жена моя? Мальчик тоже полетит или ты оставишь его дома со своим строителем? В моем доме, кстати. Моя кровать. Моя жизнь.

– Что ж, тогда и увидимся, – сказал я. – Может, поговорим.

– Я… – Она опустила взгляд, отвернувшись и от камеры, и от экрана. – Время почти кончилось. Мне пора идти. Я… до скорой встречи. – Она встала и вышла из кадра.

Ее место занял Билли, долго смотрел на меня. А чего ты ожидал, черт побери?

– Спасибо, сын.

Он кивнул и напомнил:

– Вышли бумаги по факсу, папа. Это важно.

– Хорошо. До встречи. – И я подумал, что некоторые из его вьетнамских друзей тоже оказывались в подобной ситуации. Он должен знать, понимать. Так ведь? Я встал и пошел заполнять анкеты-заявления.

* * *

– «R-З»? Т-минус три минуты, отсчет идет, – прохрипел в моих наушниках голос Джилсона. Давным-давно, еще во времена полетов по проекту «Адам», армейские диспетчеры говорили при обратном отсчете «Х-минус». Это выражение осталось как рудимент эпохи крупнокалиберной артиллерии, но после начала полетов по программе «Джемини А» они перешли на «Т-минус».

– Вас понял, Луна. Минус три. – Господи. Я весь потный. Кожа чешется. Вот уже три года как я не влезал в старый скафандр «Джемини» – с тех пор, как нам доставили первые «аполловские». А эти… мешковатые, сплошные складки, липкие внутри.

Я скосил глаза на Бородина. Он сидел в одолженном скафандре, гораздо более новом, чем мой – бледный, взгляд устремлен куда-то вдаль, левый рукав закатан и завязан. Я улыбнулся:

– Ну, как ты?

Он улыбнулся в ответ:

– Horroshow… товарищ команд… пилот.

Шутка. Намеренная оговорка. Или он нервничает меньше, чем я думал, или хорошо это скрывает. Впрочем, не сомневаюсь, что тому, кто летал на «Алмазе» и выжил после аварийной посадки на Луну, эта жестянка кажется весьма хрупкой.

Нынешние «Джемини R» сильно отличаются от версии «М», на которой я прилетел сюда. Внутри теснее. Даже шлюза нет, черт побери! Нужно просто сбросить давление в посадочной капсуле, забраться в нее, сесть в свое кресло, задраить дверь и включить подачу воздуха.

Другой голос, гораздо сильнее разбавленный статикой:

– «R-З»? По данным телеметрии вы все еще не настроили прерыватели. Страница семьдесят вторая инструкции.

– Вас понял, контроль, выполняю. – Я пролистал инструкцию, нашел нужную страницу и стал переключать тумблеры в указанные положения. Взглянул на Бородина. – Все когда-нибудь случается в первый раз, верно, приятель?

Его лицо как-то неуловимо изменилось. Он отвернулся, глядя через иллюминатор люка на Луну, которую он больше никогда не увидит. Разве что с Земли.

– Две минуты, «R-З».

– Вас понял, Луна.

А я когда-нибудь увижу ее снова?

Даже внутренность отсека управления изменилась – обратно в направлении старого «Джемини А», избавившись от заднего люка, внедренного в модели «В» и стоявшего также в модели «М»: Зато появился интегрированный теплозащитный экран, керамика поверх титана, как нам сказали, способный выдержать прямой вход в атмосферу при транслунной скорости. Никакого рикошета от атмосферы. Никакого аэродинамического торможения. А также никаких шансов уклониться от метеорита или, что еще хуже, от пилотируемого межпланетного корабля…

– Одна минута.

– Вас понял, Луна.

Нет также переднего стыковочного туннеля, нет окошек впереди для наблюдения за стыковкой. Только круглый иллюминатор в люке да большой телеэкран у наших ног – для «подхода и посадки».

Другой голос сообщил:

– «R-3»? Вам нужно выполнить процедуры со страницы 212, начиная от римской цифры один.

– Вас понял, контроль.

Нашел нужную страницу, стал читать инструкции. Переключить то, повернуть это. Прочесть что-то другое. Если будет так и так, перейти на страницу девятьсот, римские цифры LXXVII, и смотреть пункт «Аварийное прекращение взлета и выход на лунную поверхность».

– Тридцать секунд.

– Вас понял. До встречи, Джилсон.

– Месяца через три, Билл.

– Точно.

Я взглянул на Бородина. Глаза все еще открыты. Хорошо держится. А что бы чувствовал я, если бы возвращался домой на русском корабле, оставив на Луне лучшего друга и левую руку?

Быковский все еще находился на окололунной орбите, он уменьшил перигелий до высоты около семнадцати километров и попытается снять наш взлет. Надеюсь, у него получится. Когда-нибудь я захочу посмотреть этот фильм.

– Десять… девять… восемь… – начал отсчет Джилсон.

Сердце вдруг бешено заколотилось – это я старался не думать о том, каким может оказаться «аварийное прекращение взлета». Черт, Бородин это уже знает.

– Три… две… одна…

За спиной что-то глухо ухнуло. Я очень вовремя посмотрел вверх, через иллюминатор люка, и увидел мощный фонтан ярких желтых искр, летящих вверх и в стороны, потом лунная поверхность стала падать – совсем как земля, если на нее смотреть из одного из тех лифтов, которые устанавливают на наружной стене здания.

– Ни хрена себе!

Я ощутил, как меня вдавливает в кресло, руки и ноги стали как свинцовые. Скосил глаза на акселерометр. Одна и две десятых «g». Замечательно…

Я посмотрел на Бородина. Глаза закрыты, рот приоткрыт. Потерял сознание? Надеюсь, его культя не кровоточит. Только этого нам сейчас не хватало.

– «R-3»? Телеметрия показывает, что вы еще не выполнили список под римской цифрой восемь. Переверните страницу и постарайтесь сосредоточиться.

– Вас понял, контроль.

Когда я уже не смог видеть одновременно панель управления и книгу, я поднял ее над головой и стал щелкать переключателями и снимать показания – как указано в списке проверок.

Что ж, пока это просто любопытное ощущение. Но я еще привыкну к тому, что снова тяжелый.

Когда я снова взглянул через иллюминатор, то увидел лишь черное небо. Экран, однако, показывал только Луну – уменьшающуюся Луну, покрытую кратерами и трещинами, ярко освещенную солнцем, медленно покачивающуюся по мере того, как мы поднимались все выше и быстрее. Все дальше и дальше.

Мы летели домой.

Я положил книгу на колени и задумался, смогу ли сам вылезти из люка, встать на летную палубу «Энтерпрайза», пожать руку президенту Макговерну, улыбнуться и помахать телекамерам…

И еще я увидел, какое передо мной разворачивается будущее – если только у меня хватит воли сделать его таким. На «Скитальце-1» к околоземному астероиду. И может быть, – только может быть, – им понадобится специалист по геологии планет, которому уже пятьдесят шесть лет…