Баба Яга: Начало бессмертия - Katali

с тобой? Скажи хоть слово!

— Михайло! — оглушительно рявкнул хозяин, бросаясь в сторону замка.

— Лес… — едва слышно прохрипела девушка в ответ, вцепившись в распахнутый ворот черной рубашки, как за единственное спасение.

— Лес?

— Отведите меня туда.

— Нельзя терять время. Тебе нужен лекарь! Я сейчас же пошлю за ним!

— Лес…прошу… в лес…

Борясь с внутренним сопротивлением разума, Витольд всё же бросился в другую сторону. Он бежал стремительно, не чувствуя усталости от хрупкой ноши. Сердце забилось, как раненая птица в силка́х, когда он покинул черту замка и вошёл в лес. С новой силой на него нахлынули сомнения о том, не совершает ли он роковую ошибку, ведь Ядвига слабела на глазах и время неумолимо утекало сквозь пальцы.

— Только не закрывай глаза, — молил он, прислушиваясь к неровному дыханию, а девушка лишь крепче сжимала руки вокруг его шеи, уронив голову на плечо.

— Куда теперь? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Оставьте меня под липой, а сами ступайте домой.

— Я не оставлю тебя здесь одну.

— Мне…мне ничего не грозит… — Ядвига попыталась выдавить из себя слабую улыбку, но князь оставался неумолим.

Он осторожно усадил девушку под деревом и провел рукой по огненным волосам.

— Неведомо мне, что сейчас произойдет, да только сердце болит, не позволит тебя здесь, в лесу темном, одну оставить. И не проси. Многое готов по твоей воле сделать, но только не это. Однако если ты боишься того, что я увидать могу, то будь спокойна: отойду и буду глядеть в сторону гор. Окликни меня, когда понадоблюсь.

С кивком девушка закрыла глаза и откинула голову назад, прислушиваясь к тихому шепоту старой липы, что мало-помалу умирала, теряя силу и жизненные соки в извилистых ветках. Дерево предчувствовало, что после третьей зимы уже не проснется.

Князь поднялся на сильные ноги, тяжело вздохнул, обвел целительницу опасливым взглядом и скрылся во мраке. Но несмотря на то, что образ его растаял в сумерках лесной чащи, Ядвига ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела, и отчего то её это успокаивало.

— Матушка Земля, благодарю за дары твои и прошу дозволения цветок сломить, что из твоего сердца в мир Яви пробивается. Не справиться мне без помощи твоей и защитника твоего Святобора, — взмолилась она слабым голосом. — Забери из тела моего слабость поганую и позволь слиться с силою леса могучего и древнего в песне ритуальной, а коли недостойной сочтешь, то прими жизнь мою в своё лоно и наполни погибающее дерево новой жизнью. Пусть оно живёт долгие лета и людям помогает, исцеляя своим цветением и плодами.

Витольд почти не слышал её тихих речей, но сердце его беспокойно билось в груди, точно догадывалось, о какой жертве та говорила. Он крепко сжал кулаки и хотел было нарушить данное им слово и обернуться, но в тот же миг застыл на месте, точно ноги в корни превратились и глубоко проросли в недра земли.

По всему лесу разлилась сладкая тихая песня. Тоненький голосок журчал, словно реченька, лаская его слух и душу. Ядвига запела глубоко, проникновенно и искренне, что чувствовалось в нежных переливах сложного стародавнего наречия. Время для мужчины словно остановилось. Он слушал, стараясь дышать тише и реже, чтобы даже слабым звуком не помешать дивной девушке, чьи добрые глаза однажды поразили его в самое сердце.

Ядвига же всё продолжала, не теряя надежды на милость леса, и наконец это произошло. Воздух наполнился теплом и тяжестью аромата липы и хвои. Поднялся лёгкий ветерок, который подхватил сияющие пылинки и пустил их в пляс, точно россыпь небесных звёзд спустились на землю и окутали одаренную своим мерцанием.

Природа замерла: умолкли птицы, звери притаились, деревья остановили подрагивающую на ветру листву и проснулась древняя магия. Сильная, безудержная, наполняющая жизнью изможденное тело девы.

Ядвига раскинула руки в стороны, выгнулась дугой, распахнув ясные очи, и устремила взгляд в небо. Переход начался, и она ощутила, как в груди ключом забилась энергия с новой силой. Да не только человеческое естество ожило — голые и сухие липовые ветви, которых на дереве становилось всё больше, стали медленно светлеть и отмирать. На глазах появилась сочная листва и распустились благоухающие цветы. Для непосвященного это было настоящим чудом, а для Ядвига великой радостью, переполняющей её душу. Девушка не смогла сдержать счастливой улыбки, видя, как оживает умирающее дерево. Она свободно вздохнула, когда ритуал завершился и вместо её голоса послышалась тонкая песня ночной пташки.

Опираясь на ствол, она поднялась на окрепшие ноги, поклонилась до земли в благодарность лесу за его щедрость и шепнула ласковое слово липе на прощание. Дерево её услыхало и в ответ коснулось ожившей веточкой ярких волос.

Ядвига посмотрела в сторону, куда ушел князь, и, завидев неподвижную тень, пошла туда.

Заслышав за спиной лёгкие шаги, мужчина обернулся, встречаясь с Ядвигой взглядом. Глаза его были темными, наполненными сомнением и тревогой.

«Отчего князь так печален? — подумала девушка. — Даже сейчас, когда он видит меня на своих ногах, я чую его волнение.»

— Как ты? — Витольд подошёл и приобнял девицу за плечи, в смятении изучая её бледное лицо.

— Уже лучше, мой князь. Простите, что заставила Вас волноваться и… — она помедлила, ощущая, как по щекам растекается алая краска смущения, — …за то, что Вам пришлось нести меня на руках. Я благодарна Вам, но не знаю, как же искупить свою вину.

Даже в худшем кошмаре она не могла себе представить, что окажется на руках вельможи. Обременять его подобной ношей было непозволительной дерзостью, за которую впору было бы наказать. Между господами и простолюдинами всегда была непреодолимая стена, возведённая веками, и Ядвига это понимала, но с младшим князем Козва эта стена словно сама по себе рушилась, отчего ей было не по себе.

Мужчина призадумался, потом отпустил девушку, выпрямился под стать своему положению и серьезно ответил:

— Что же, будет с тебя на сегодня. Отправишься в свои покои, отдохнёшь, силы восстановишь, а поутру тебя ждёт серьезное наказание.

Ядвига старалась не подавать виду, но сердце сковал разъедающий страх.

— Ещё хоть раз хочу услышать твоё дивное пение, соловушка, — мужчина потянулся к пылающему испуганному лицу напротив, но замер, так и не решившись коснуться бархата её нежной молочной кожи. Не отрывая взгляда от девичьих сияющих глаз, он скользил по воздуху, чувствуя кончиками пальцев её тепло, и думал, что станется с ним, когда она исчезнет из его жизни.

«Вскоре она попросит свободы, и я не в силах буду отказать. Будет ли думать обо мне, когда покинет мой замок? Смогу ли я