Нострадамус - Алексей Пензенский

1559 год стал прологом к грандиозной смуте, вошедшей в историю Франции под названием Религиозных войн. В конце царствования Генриха II экономика страны дала трещину – сказывались многолетние войны вкупе с непомерными аппетитами королевской фаворитки Дианы де Пуатье и ее окружения. 7 февраля Нострадамус закончил работу над альманахом на 1560 год, который впоследствии был напечатан в Париже у Гийома Ле Нуара. Посвящен он был его старинному другу – Клоду Савойскому, графу де Танду, губернатору Прованса. Полемизируя с хулителями, Нострадамус поместил в начало альманаха латинскую поговорку «Carpet citius aliquis quam imitabitur» – «легче порицать, чем подражать». Он опубликовал также другой прогноз, озаглавленный: «Большое новое предсказание на 1560 год», напечатанное в Лионе Жаном Брото и Антуаном Воланом. Оно посвящалось монсеньору де Савиньи, королевскому генерал-лейтенанту Лионской провинции.

Глава седьмая

ВОЙНА НА ПОРОГЕ

В апреле 1559 года Генрих II был вынужден заключить мир с Испанией и ее союзниками. По соглашению в Като-Камбрези Франция лишалась всех захваченных ею земель, а династия Валуа вступала в личный союз с испанским королем. Сестра Генриха Маргарита выходила замуж за герцога Савойского, а дочь Елизавета – за Филиппа II. Мир в Като-Камбрези знаменовал окончание многолетних Итальянских войн и одновременно начало смуты во Франции. Падение уровня жизни населения в сочетании с колоссальными тратами двора привело к подъему гугенотского движения. На юге страны дворяне-кальвинисты начали захватывать церковные владения. Ответом на это стали погромы протестантов, прошедшие в Париже во время Великого поста.

Огромная армия была распущена по домам. Тысячи людей, умеющих только грабить и убивать, остались не у дел. Логика событий подсказывала необходимость передела земли, чтобы обеспечить ветеранов работой и доходом. Но крупные сеньоры, духовные и светские, не собирались идти навстречу «попрошайкам», как они называли солдат и офицеров, многие из которых годами не получали жалованья, питаясь за счет военной добычи. В итоге правительство бросило демобилизованных солдат на произвол судьбы, а недовольным пригрозило виселицей. Обездоленные вояки стали легкой добычей противоборствующих сторон – как католиков, так и гугенотов, – что вкупе с экономическим банкротством страны способствовало началу гражданских войн.

2 июня 1559 года в Экуанском замке король подписал эдикт, фактически ставивший гугенотов вне закона. Однако эдикт натолкнулся на неожиданное сопротивление в Парижском парламенте, советник которого Анн Дюбур резко выступил против короля. Генрих пришел в ярость и бросил «хулителей короны» в тюрьму. В ходе торжеств в честь двойной династической свадьбы 1 июля был устроен рыцарский турнир – явный анахронизм для той эпохи, допущенный из любви к красивым зрелищам и ностальгии по «добрым старым временам». В одном из поединков приняли участие капитан шотландской гвардии Габриэль Монтгомери и сам король. По роковой случайности, обломок копья Монтгомери попал в прорезь королевского шлема, выбил Генриху II глаз и нанес ему тяжелую мозговую травму. 10 июля король умер, завещав своему преемнику, юному и болезненному Франциску II, защищать католическую веру. Франция содрогнулась. Юность наследника престола заставила многих вспомнить слова Екклесиаста: «Горе тебе, земля, когда царь твой отрок» (10.16).

В позднейшей литературе утверждается, что современники увидели в гибели короля реализацию пророчества Нострадамуса, изложенного в катрене 1—35:[82]

Le lyon jeune le vieux surmontera,En champ bellique par singulier duelle,Dans caige d'or les yeux luy crevera:Deux classes une, puis mourir, mort cruelle.

Молодой лев победит старогоНа ратном поле в одиночном поединке.В золотой клетке выколет ему глаза.Из двух флотов – один, затем умрет жестокой смертью.

У нас нет никаких свидетельств, что этот катрен увязывался со смертью короля при жизни Нострадамуса (первые зафиксированные утверждения об этом появились лишь в XVII веке). Однако он так часто упоминается адептами Нострадамуса как неоспоримое свидетельство его пророческого дара, что следует остановиться на нем подробнее.

Во-первых, нет никакого удовлетворительного объяснения «золотой клетке». Многие считают, что имеется в виду парадный золоченый шлем, но ни в одном документе не говорится, что король на турнире был в таком шлеме. Во-вторых, в катрене явно идет речь о выкалывании обоих глаз; король же погиб не по причине ослепления, а вследствие проникающего ранения головы. В-третьих, слово «флоты» (classes – от латинского classis) в последней строке совершенно не увязывается с историей смерти Генриха II. Наконец, можно ли считать Генриха «старым львом», если королю тогда было только 40 лет?

Очевидно, что в катрене 1—35 идет речь о событиях, весьма далеких от того, что на самом деле произошло 1 июля 1559 года. Не исключена его связь с катреном 6—77:

Par la victoire du deceu fraudulente,Deux classes vne, la reuolte Germanie,Le chef meurtry & son fils dans la tente,Florence, Imole pourchassez dans Romaine.

После победы, одержанной обманом,Из двух флотов – один, германский бунт.Умерщвлены вождь и его сын в шатре,Флоренция, Имола изгнаны в Романью.

Сам Нострадамус утверждал, что на гибель Генриха указывает совсем другой катрен. В альманахе на 1562 год он опубликовал послание к своему другу Жану де Возелю, который, по словам Нострадамуса, правильно понял многие его пророчества, такие, «как, например, „в год, когда во Франции будет править одно око, семя Блуа убьет своего друга“…».[83] Речь идет о катрене 3—55:

En l'an qu'un oeil en France regnera,La court sera a un bien fascheux trouble:Le grand de Bloys son ami tuera:Le regne mis en mal & doute double.

В году, когда во Франции будет править одно око,Двор будет ввергнут в весьма тягостное смятение.Великий из Блуа убьет своего друга;Царство ввергнуто во зло и удвоенный страх.

Очевидно, что Нострадамус задним числом заменил слово grand (великий) на grain (семя), чтобы связать предсказание с Монтгомери, который за службу королю получил земли в Блуа. Шотландского капитана никак нельзя было назвать «великим», хотя другом Генриха II он тоже мог считаться лишь с явной натяжкой.

Праздник сменился трауром. Жениха принцессы Елизаветы, Филиппа II Испанского, в Париже в те дни не было; он прислал вместо себя герцога Альбу, который представлял его во время бракосочетания. 26 августа английский посол в Испанских Нидерландах сэр Томас Челлонер сообщил государственному секретарю сэру Уильяму Сесилу, что испанский флот отплыл из Антверпена с монархом на борту:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});