Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Император Карл IV Люксембург (1316—1378)
Печать Кёльнского университета, 1392 г.
Грамота Лейпцигского университета, скрепленная университетской печатью
Средневековый ученый
Старейшие матрикулы Венского университета с именами студентов, 1377 г.
Академические нации выбирают ректора в Венском университете
Генрих Рубенов (ок.1400 – 1462)
Столкновение студентов с горожанами
Дом Филиппа Меланхтона в Виттенберге
Петр Канизий (1521—1597)
Печать Марбургского университета, 1527 г.
Герцог Генрих Юлий Брауншвейгский (1564—1613)
Король Стефан Баторий (1533—1586)
Великий гетман Ян Замойский (1542—1605)
Двор Виленской академии (в центре – костел иезуитов, слева – здание коллегии)
Здания Виленской академии, XVII—XVIII вв.
Князь Константин-Василий Острожский (ок. 1524/25 – 1608)
Греко-славянская грамматика, изданная во Львове в 1591 г.
Утвердительная грамота на училище Львовского Успенского братства от константинопольского патриарха Иеремии, 1589 г
Митрополит Петр Могила (1596—1646)
Аллегория, изображающая студентов перед зданием Киевской академии, 1690-е гг.
Царь Федор Алексеевич (1661—1682)
Симеон Полоцкий (1629—1680)
Привилегия на Московскую академию, 1681/82 г.
Митрополит Стефан Яворский (1658—1722)
Здание Московской академии в 30-х гг. XVIII в.
Глава 2
«Модернизация» немецких и российских университетов в эпоху Просвещения
Начало «модернизации»: Галле
Любопытное совпадение указывает на стадиальную разницу в университетской истории России и Германии: в 1694 г., в тот же самый год, когда киевские монахи получили грамоту, которая наконец перенесла в Россию правовой институт средневекового университета «доклассической» эпохи, в г. Галле на территории герцогства Бранденбург была открыта высшая школа, за которой закрепилось определение первого «модернизированного» университета – Reformuniversität. Ее появление показало путь к распространению новых идей, новых представлений об университетском образовании, в конечном счете, создало фундамент для наступления будущей эпохи «классического» университета.[410]
Как уже обсуждалось в предыдущей главе, предпосылки для «модернизации» немецких университетов создало усилившееся после Реформации влияние государства на университет, которое, с одной стороны, рассматривало последний как инструмент подготовки к служебной карьере будущих пасторов, врачей, адвокатов и разного рода чиновников, а с другой стороны, желало обеспечить должный уровень этой подготовки, что было возможно только при непосредственном вмешательстве в управление университетом. К этому добавлялись, как и в прежние века, финансовые выгоды, которые государство извлекало из притока студентов в «свой» университет (если он после реформирования приобрел бы достаточную привлекательность) и, соответственно, прекращения утечки студенческих денег в другие университеты. Побуждением к «модернизации» могли выступать и различные аспекты политического или конфессионального положения того или иного княжества в империи.
Так, университет Галле был открыт, прежде всего, благодаря тесному сочетанию государственной и конфессиональной политики бранденбургского двора. С 1613 г. бранденбургские курфюрсты приняли кальвинизм и немедленно столкнулись с проблемой поощрения собственной конфессии и противостояния лютеранскому большинству, господствовавшему практически на всей территории государства. Основанный для этого на крайнем западе их владений университет в Дуйсбурге (1654) не смог приобрести серьезного влияния и остался одним из малых университетов, не в последнюю очередь из-за близости других, более авторитетных кальвинистских школ (Лейден, Герборн). Поэтому в конце XVII в. курфюрст Фридрих III выбрал иной путь: он предпочел открыть университет, отвечавший потребностям лютеранского большинства своих подданных, но который бы при этом тесно контролировался властями. По меткому замечанию историка, подготовку 6 тысяч пасторских мест, которые насчитывались в государстве, власти не сочли возможным дальше оставлять в руках враждебного им ортодоксального течения в лютеранстве.[411]
Конечно, для такого примирения интересов кальвинистского двора и лютеранского университета нужны были особые условия, и они были созданы: в Галле впервые в практике немецких университетов был применен принцип веротерпимости. Профессора университета, хотя и объявленного лютеранским, не должны были присягать на аугсбургском вероисповедании, а главное, в случае конфликтов между ними запрещались обвинения в ереси – дело передавалось на суд проректора, рассматривавшего спор по светским законам. Все это отражало фундаментальную причину: последовательно проведенную смену иерархии факультетов за счет понижения ранга богословского факультета, лишенного права высшей цензуры, и возвышения юридического факультета. Его сфера воздействия была признана более важной, как внутри университета, где юристы призваны были участвовать в разрешении университетских конфликтов с точки зрения «рациональных» норм, так и вне – именно на них лежала задача подготовки государственных служащих, и притом не в узко конфессиональном духе, как это было в прежних университетах, но исходя из просветительских представлений об общественном благе и верховенстве законов.
Самым ярким представителем этого нового поколения университетских ученых-юристов был Христиан Томазиус – выдающийся философ-рационалист и правовед, последователь теоретика естественного права С. Пуффендорфа. По выражению Томазиуса, «подобно тому, что конечной целью в св. Писании является достижение блаженства в будущей жизни, учение о нравах (Sittenlehre) и все правоведение стремятся лишь к истинному благополучию в настоящей жизни». Гарантом же этого истинного благополучия является государство: именно оно способно положить конец бесчисленным религиозным спорам, очистить нравы, облагородить людей через образование.[412]
Сын лейпцигского профессора, готовившийся к повторению карьеры отца, Томазиус на собственном примере испытал, что означают проявления религиозной нетерпимости – за свои выступления в печати в защиту брака саксонского князя-лютеранина с бранденбургской принцессой, исповедовавшей кальвинизм, он лишился права преподавания и вынужден был покинуть Лейпциг, найдя прием при бранденбургском дворе и получив приглашение в новый университет. Благодаря усилиям Томазиуса, юридический факультет Галле вскоре привлек сотни студентов из разных частей Германии и из-за ее пределов, в том числе из России. Слава этого профессора утвердила тогда в Галле поговорку: «Jus, Jus et nihil plus!» (Право, право и ничего больше), иными словами, сфера юридического факультета признавалась универсальной, а принадлежащие к ней знания, основанные на идеях Просвещения – необходимыми каждому человеку, намеревающемуся вступить на службу.
В особенности это относилось к дворянам, прежде чуждавшимся университетов по причине их «грубых нравов». Чтобы привлечь их, Томазиус и его друзья начали культивировать в преподавательской среде новые ценности галантного поведения, противопоставляемые прежнему педантизму ученых. Профессор на кафедре уже не носил мантию или рясу, но был одет и напудрен, подобно дворянам, и должен был находить с ними общий язык, быть доступным, возбуждать искренний интерес у слушателей. Поэтому вполне естественно, что именно Томазиус, а вслед за ним и другие профессора в Галле, первым начал читать лекции на родном, немецком языке, что в перспективе имело большие последствия для всего университетского преподавания, в котором новые языки в противовес латыни постепенно завоевывали все большее пространство и окончательно утвердились на всех факультетах к концу XVIII в. К числу новых университетских ценностей следует также добавить толерантность и взаимное уважение ученых, дух которого Томазиус как никто другой стремился поддерживать в университете.[413]
Появление Томазиуса на кафедре в Галле продемонстрировало еще одну положительную сторону основания нового университета в Галле – сознательный отбор профессоров. В приглашаемых искали именно те качества, которые должны были удовлетворять задуманному образу университета. Неудивительно, что среди первых профессоров оказались еще несколько ученых, составивших впоследствии славу немецкого Просвещения: так, для медицинского факультета это Фридрих Гофман (один из самых известных немецких врачей конца XVII – первой четверти XVIII в., естествоиспытатель, член многих ученых обществ, в том числе Петербургской Академии наук, возглавивший в Галле медицинское преподавание и читавший лекции по анатомии, хирургии и химии[414]), для философского – Кристоф Целлариус (филолог и историк, предложивший разделение мировой истории на античную, средневековую и новую[415]), для богословского – Август Герман Франке.
- Эрос невозможного. История психоанализа в России - Александр Маркович Эткинд - История / Публицистика
- Прогнозы постбольшевистского устройства России в эмигрантской историографии (20–30-е гг. XX в.) - Маргарита Вандалковская - История
- Философия образования - Джордж Найт - История / Прочая религиозная литература
- Новая история стран Европы и Северной Америки (1815-1918) - Ромуальд Чикалов - История
- Рыцарство от древней Германии до Франции XII века - Доминик Бартелеми - История
- История России IX – XVIII вв. - Владимир Моряков - История
- Золотой истукан - Явдат Ильясов - История
- Рыбный промысел в Древней Руси - Андрей Куза - История
- Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 3. 1945–2000 - Коллектив авторов - История
- Несостоявшийся русский царь Карл Филипп, или Шведская интрига Смутного времени - Алексей Смирнов - История