Банды Нью-Йорка - Герберт Осбери

Это был последний крупный бой, хотя всю ночь с четверга на пятницу и утро пятницы продолжались небольшие местные стычки. Очередное воззвание мэра в пятницу гласило, что массовые объединения мятежников разогнаны и в городе достаточно военных, чтобы подавить любые беспорядки, вне зависимости от их масштаба. В 11 часов утра в пятницу перед резиденцией архиепископа Хьюджеса на углу Мэдисон-авеню и Тридцать шестой улицы собралась толпа численностью примерно в 3 тысячи человек, и прелат обратился к ним с балкона, сидя в кресле (его так сильно мучал ревматизм, что он не мог подняться). Он воззвал к их религиозной гордости и призвал прекратить мятеж:

– Каждый имеет право защищать свой дом или лачугу в случае угрозы для жизни. Но только в этом случае! Нельзя понимать его как право нападать на окружающих. Вы хотите знать мое мнение? Что ж, мне было больно слышать, как вас именуют бандитами, мятежниками. Неужели вы думали, что при этих словах сердце мое не болело? Разве вы не можете остановиться и вернуться под сень законов, которые никогда не ущемляли ваших прав как ирландцев и католиков? Вы уже достаточно пострадали. Ни одно правительство не спасется, если не будет заботиться о своих гражданах. Военные будут тщетно тратить на вас свои силы. Невинных убьют, виновные не пострадают. Не лучше ли мирно отступиться?

На митинге присутствовало много солдат и полицейских, но они не трогали слушателей архиепископа, и те тихо разошлись сразу же по окончании речи. «В целом толпа была настроена мирно, – писал Хедли в своих «Очерках о великих мятежах Нью-Йорка», – и состояла она по большей части, если не полностью, явно из тех, кто в самом мятеже участия не принимал. Не было видно ни одной головы в крови или лица в шрамах, которых было в городе в это время предостаточно. Обращение было хорошим, но слишком запоздалым, чтобы принести какую-то пользу. Два дня назад оно могло бы спасти жизни и не допустить разрушений, но теперь же оно напоминало обстрел уже сдавшейся крепости – пустую трату боеприпасов».

В пятницу утром генерала Брауна сменил генерал Е.Р.С. Кэнби, а в субботу генерал Джон Дикс принял командование Восточным управлением от генерала Вула. По приказу генерала Дикса патрулирование города выполнялось военными, а полиция тем временем посвятила несколько дней исключительно поискам и возврату разграбленного. По притонам и кабакам Пяти Точек, Бауэри и трущобных районов по берегам Гудзона и Ист-Ривер отправились большие отряды, иногда – в сопровождении военных. На чердаках и в подвалах они находили краденое всех видов – от бочек с сахаром и роскошных мехов до табака и корма для птиц. «Стулья из палисандра и красного дерева с парчовой обивкой, кленовые столы и этажерки, дорогие картины и сотни тонких и дорогих, ручной работы вышивок находят каждый день в бедных лачугах, – писала в те дни одна нью-йоркская газета. – Каждый, у кого обнаруживают эти предметы, утверждает, что ничего не знает, просто нашел на улице и подобрал, чтобы не сожгли. Обыску подвергнется весь город, и ожидается, что большая часть похищенного из разграбленных мятежниками домов будет возвращена владельцам».

Людские потери, понесенные за четыре дня боев, точно не подсчитывались, но явно были не ниже, чем потери в самых значительных битвах революции и Гражданской войны. По некоторым данным, насчитывалось 2 тысячи погибших и около 8 тысяч раненых; подавляющее большинство этих потерь понесли мятежники. Практически все полицейские получили ранения, однако погибло только трое. Потери среди солдат Военное управление не раскрыло, но, как минимум, 50 человек из них погибли и около 3 тысяч были ранены. Мятежники повесили 18 негров, и еще 70 пропали без вести. О пятерых было известно, что они утонули, будучи загнанными в Гудзон и Ист-Ривер. У мятежников конфисковали 11 тысяч единиц оружия, среди нескольких тысяч дубинок и другого вооружения были в том числе мушкеты и пистолеты. Материальный ущерб исчислялся примерно в 5 миллионов долларов, а ущерб для бизнеса от прекращения торговли и бегства тысяч горожан, многие из которых несколько месяцев не возвращались в город, подсчитать было невозможно. Сгорело более сотни домов, в том числе протестантская миссия, приют для цветных детей, три полицейских участка, арсенал, три призывных пункта и множество жилых домов, заводов и магазинов. Еще около 200 зданий подверглись грабежу и разгрому.

На протяжении всего мятежа полиции и военным постоянно мешали политики, особенно члены Демократической партии из городского управления и законодательного органа штата, увидевшие в происходящем возможность доставить неприятности республиканцам – президенту и мэру. В то время как грабили и сжигали дома, истязали и вешали негров, город был, по сути, парализован, а на улицах бесновалась чернь, эти государственные мужи постоянно приходили в штаб полиции и требовали отвода полицейских и солдат с улиц, мотивируя это тем, что те убивают людей. Мировой судья, демократ, проведя специальное заседание своего суда, торжественно провозгласил, что закон о призыве противоречит конституции. Большинство арестованных в последние два дня мятежа и во время рейдов по возвращению награбленного были немедленно освобождены и так и не попали под суд. Многие главари банд Пяти Точек, прибрежных районов и других криминогенных территорий были арестованы, когда вели своих людей на грабеж, но политики бросились им на помощь и спасли от наказания. К концу бунта в тюрьме находилось только 20 человек из тех тысяч, что составляли мятежные толпы. Из них 19 были осуждены и приговорены к тюремному заключению, средний срок которого составил 5 лет.

5

Хотя гангстеры и другие преступники и были полностью разгромлены в ходе отчаянных боев этой напряженной июльской недели, они все равно продолжали доставлять властям множество проблем все последующие годы до окончания Гражданской войны. В мае 1864-го «Уорлд» и «Джорнал оф коммерс» опубликовали материал, который можно было понять как официальное заявление президента Линкольна о необходимости выставить 400 тысяч человек от города в армию северян. Более часа огромная толпа осаждала редакцию «Джорнал оф коммерс» на Уолл-стрит, требуя отмены заявления. В район происходящего была брошена вся полиция Нью-Йорка. Толпа успокоилась только тогда, когда вышли другие газеты с оповещением из Вашингтона о том, что заявление оказалось «уткой». И «Уорлд», и «Джорнал оф коммерс» были временно запрещены правительством, а агентство Ассошиэйтед Пресс предложило награду в 1000 долларов тому, кто выявит автора этой мистификации. Сыщики выяснили, что автором является Джо Говард-младший, который был немедленно арестован и под усиленной военной охраной препровожден в форт Лафайет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});