Миромагия - Александр Матюхин

Крепнев спустился на первый этаж, расписался в журнале, подхватил портфель, одновременно накидывая пиджак, и уж было собрался глотнуть свежего вечернего воздуха, как вдруг понял, что выход ему преградила странная на вид девушка.

Во-первых, девушка выглядела так, будто сбежала со свадьбы, преодолев при этом невероятное количество всех мыслимых и немыслимых трудностей. Свадебное платье на ней частью обгорело, частью облезло, частью намокло. Лицо было в ссадинах и порезах, а еще в пятнах гари. Под глазом набухал синяк. От девушки исходил странный смешанный аромат дорогих духов и дыма. Странно, что не водки.

Во-вторых, девушка была босой.

В-третьих, за ее спиной, прямо в дверях, стоял паренек в очках, а на его плечо тяжело опирался еще более странный на вид, чем девушка, мужчина. Он вообще походил на персонажа комиксов, только выглядел потрепанным и уставшим… и, судя по всему, был тяжело ранен.

Чтобы впитать такое количество информации, Крепневу понадобилась всего пара секунд. Долг подсказывал ему совершить правильный поступок. Жажда бурной страсти настаивала на обратном. Крепнев понимал, что если не успеет купить цветы, то Маришка наверняка обидится. А если Маришка обидится, то решит сразу же лечь спать. А если она сразу же ляжет спать, то…

— Простите. — Крепнев хотел обогнуть странную девушку, но она сделала шаг в сторону, параллельно его шагу.

— Нам срочно нужна помощь. Человек умирает. — решительно произнесла девушка.

НУ, почему от нее не разит спиртом? Тогда можно было бы легко вызвать охрану.

— Я ничем не могу помочь. Есть дежурные, есть персонал. Обращайтесь к ним. — Крепнев сделал шаг обратно. Странная девушка последовала за ним.

— Нет. Вы можете. — сказала она. — Мы же теряем время.

Обычно Крепнев сдерживался. Но в этот раз не смог. Наверное, лимит на сдерживание он исчерпал с той дамочкой, у которой зрение в восемьдесят четыре было лучше, чем у пациентов отделения микрохирургии глаза после выписки.

— С чего вы взяли, что я вам что-то обязан?! — прошипел он, приближаясь к девушке. — Кто вы вообще такие?! Откуда взялись? Вон, есть персонал, обращайтесь к ним. Меня ваши дела не касаются! Я опаздываю! На часы посмотрите! Посмотрите!

Крепнев показал девушке часы на запястье и, для пущей убедительности, постучал по ним согнутым пальцем. Обычно это помогало. Но в этот момент кто-то ухватил Крепнева за локоть. Крепко и болезненно.

— Нельзя так обращаться с девушками! — сказал кто-то. — Хотя мне и самому плевать, но все же.

Крепнев попытался повернуться, и ему это почти удалось. Странный человек в потрепанном черном плаще сидел на полу, прислонившись к стене. А рядом стоял паренек в очках. И именно он крепко сжимал локоть Крепнева. Крепнев вдруг понял, что не в силах пошевелить руками. В животе неприятно похолодело.

— Главное, чтобы этот человек остался жив, — сказал паренек в очках. — Делай, что хочешь, но через час он нужен мне живым и стабильным. Ты понял?

Крепнев хотел возмутиться, но не смог. Паренек в очках отпустил его и отошел за спину странной девушки. Она, к слову, выглядела очень сильно напуганной, будто сама не поняла, что только что произошло.

— Почему я? — пробормотал Крепнев отчаянно. — И в старших классах я, и в общаге я, и за пивом и за сигаретами и в туалете… тоже я…

— Потому что ты подвернулся. — отозвался паренек в очках. Что-то в его голосе заставило Крепнева вспомнить не только юность, но и детсадовское детство, когда два мальчика из старшей группы съели его манную кашу с любимыми комочками. О, эти болезненные воспоминания…

Потирая руку, Крепнев направился к человеку в плаще. Под человеком медленно растекалась по кафельному полу лужица крови. Глядя на нее, Крепнев подумал о том, что белые розы он уже сегодня не купит.

Клим любил размышлять о том, что он талантливый художник. Не гениальный, но и не полный ноль. Так, где-то посередине. Картины у него выходили неплохие, кое-какие нравились даже ему самому. Несколько он раздарил своим друзьям и друзьям отца.

А ведь так хотелось признания. Так хотелось, чтобы кто-нибудь, совершенно незнакомый Климу, увидел его работу и удивился, восхитился, обрадовался бы такой находке, спросил бы, кто автор, и высказал бы свое восхищение. К сожалению, реалии жизни были таковы, что восхищение высказывали только работники и друзья отца. Именно благодаря им Клим уяснил для себя одну простую истину — мнения знакомых ничего не значат. Да, именно так… Исключение составляла бабушка Фима, которая всегда высказывала внуку в лицо, все, что думала. За это ее Клим не только побаивался, но и уважал. Только бабушке Фиме он решался показывать свои самые рискованные работы. И ее критику он ценил…

— Мне кажется, что это размазня, а не картина! — сказала бабушка Фима, мимолетом поглядывая на холст, сушившийся у лестницы на втором этаже.

— Почему? — на картине был изображен средневековый замок и ворон, одиноко кружащий в свете бледной луны. Клим трудился над ней три вечера.

— Потому что такие картины рисовали во времена Эдгара По, а, значит, уже сто с лишним лет художники не придумали ничего нового. — сказала бабушка Фима. — А мой внук не должен слепо копировать достижения других художников. Ищи оригинальность.

Клим был согласен полностью. Но в данный момент он больше переживал за отца, чем за картины.

Господин Виноградов пришел в себя. Мало того, он даже пытался развязать узлы на запястьях. Господин Виноградов вспотел, покраснел от напряжения и был явно не в духе (что, с учетом ситуации, вполне логично).

— Вы это видели?! — рявкнул господин Виноградов, едва Клим ворвался в комнату. Следом вошла бабушка Фима, а уже за ней Семен и Наташенька. Дедушка Ефим остался внизу, наблюдать за Вячеславой.

— Вы видели это?! — снова рявкнул господин Виноградов. — Он был зеленого цвета, полупрозрачный, как туман, и разговаривал!!

— По-крайней мере, он больше не рычит и не старается кого-нибудь укусить. — шепнула бабушка Фима. Клим согласно кивнул.

— Пап. Кого ты видел?

Господин Виноградов перестал извиваться, пытаясь, словно фокусник, развязать узлы силой взгляда, и сфокусировал взгляд на сыне.

— Призрака! Самого настоящего призрака! Он просочился сквозь пол и уселся на кровати, вот здесь. Скрестил ноги и сказал что-то вроде: "Грядет", потом почесал лысину и растворился… Представляешь?

— Немного. — согласился Клим. — Пап, как ты себя чувствуешь? Я имею в виду, ну, вообще.

Господин Виноградов хмыкнул. Это был хороший признак.

— А как я могу себя чувствовать? — поинтересовался он. — Не очень, знаешь ли. Меня связали по рукам и ногам, оставили в комнате с призраками, а еще забыли закрыть окно. Теперь радикулит обеспечен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});