Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - Уильям Моррис

— Итак, вам все здешнее нравится, не правда ли?

— Мне нравится, — сказала Эллен. — Я предпочитаю жизнь смерти!

— Отлично! — сказал он. — А я больше всего люблю почитать хорошую старую книгу, в которой много забавного, вроде тэккереевской «Ярмарки тщеславия». Почему больше не пишут таких книг? Задайте этот вопрос вашему мудрецу из Блумсбери.

Щеки Дика при этом новом выпаде слегка покраснели, но он промолчал. Я решил, что пора что-нибудь предпринять, и сказал:

— Я только гость, друзья, но я знаю, что вы хотите как можно лучше показать мне вашу реку. А потому не думаете ли вы, что нам следовало бы скорее двинуться в путь, тем более что день, очевидно, будет жаркий.

Глава XXIV

ВВЕРХ ПО ТЕМЗЕ, ВТОРОЙ ДЕНЬ

Мои спутники не замедлили принять мое предложение. Действительно, шел уже восьмой час, и нам следовало сейчас же выехать, так как день обещал быть жарким. Итак, мы спустились к лодке. Эллен была задумчива, мысли ее где-то витали, старик же был любезен и предупредителен, словно желая загладить неприятное впечатление, произведенное его речами. Клара держалась приветливо и естественно, но, как мне показалось, немного грустила. Ее наш отъезд, во всяком случае, не огорчал. Она часто украдкой поглядывала на Эллен, на ее необычайно красивое лицо. Итак, мы вошли в лодку, и Дик, садясь на весла, сказал:

— А день все-таки хорош!

И старик повторил свое:

— Неужели вам нравится этот день?

Дик налег на весла, и наша лодка скоро оказалась на середине реки. Я обернулся, чтобы помахать рукой нашим хозяевам, и увидел Эллен. Опершись на плечо старика, она ласково гладила его румяную, как яблоко, щеку. Меня что то больно кольнуло при мысли, что я никогда больше не увижу эту прекрасную девушку. Затем я настоял на своем желании сесть на весла. Я греб несколько часов, и это, без сомнения, явилось причиной того, что мы очень поздно прибыли к месту, намеченному Диком.

Я обратил внимание, что Клара была особенно нежна к Дику, а он, как всегда, держался просто и весело. Я был рад это видеть, так как человек его темперамента не мог бы без всякою смущения отвечать на ее ласки, если б был околдован феей нашего недавнего пристанища.

Мне незачем говорить о красоте берегов Темзы. Я, конечно, заметил отсутствие вульгарных вилл, которые так оплакивал старик, зато с удовольствием увидел, что мои старые враги, «готические» чугунные мосты{45}, были заменены красивыми мостами из камня и дуба.  Лесистые  берега,  мимо которых мы проплывали, больше не походили на приглаженные охотничьи угодья, деревья буйно разрослись, хотя было видно, что за ними хорошо следят. Я подумал, что мне лучше притвориться невеждой насчет Итона и Виндзора{46} и получить наиболее точные о них сведения. Но, когда мы стояли в Датчетском шлюзе, Дик заговорил первый и сообщил мне все, что знал сам:

— Вон там несколько красивых старинных зданий; их построил для большого учебного заведения один из средневековых королей, — кажется, Эдуард Шестой{47}. (Я улыбнулся про себя при этой естественной для него ошибке.) Король хотел, чтобы там обучались сыновья бедных родителей, но само собой разумеется, что во времена, о которых вы, видимо, так много знаете, его добрые намерения были с легкостью извращены. Мой прадед рассказывал, что в этом заведении, вместо того чтобы обучать наукам сыновей бедных родителей, стали прививать полное невежество детям богачей. По его словам, Итон был учреждением для «аристократии» (если только вам понятно это слово, мне объяснили, что оно означает). Аристократы посылали сюда своих сыновей, чтобы избавиться от них на большую часть года. Я думаю, старый Хаммонд мог бы рассказать вам об этом подробнее.

— А для чего Итон служит теперь? — спросил я.

— Здания, — сказал Дик, — очень испорчены последними поколениями аристократов, которые питали явное отвращение к прекрасной старой архитектуре, как и ко всем историческим памятникам прошлого. Но все-таки Итон еще очень красив. Конечно, мы не используем его так, как это предполагал основатель, — наши взгляды на обучение молодежи слишком сильно отличаются от идей того времени. Но в зданиях Итона теперь живут люди, желающие заниматься наукой. Им преподают те предметы, которые они хотят изучать. Кроме того, Итон располагает огромной библиотекой. И я думаю, что, воскресни старый король, он не был бы слишком огорчен, увидев, что мы тут делаем.

— А мне кажется, — сказала Клара, смеясь, — он пожалел бы, что в Итоне теперь нет мальчуганов.

— Нет, моя дорогая, — сказал Дик, — сюда часто приезжают и мальчики учиться наукам, а также, — добавил он, улыбаясь, — гребле и плаванию. Мне бы хотелось остановиться здесь, но, может быть, нам лучше сделать это на обратном пути.

Шлюз открылся, и мы продолжали наш путь. О Виндзоре Дик молчал, пока я не отложил весла и не спросил, взглянув вверх:

— А это что за огромные строения?

— Там? — отозвался он. — Я ждал, когда вы сами меня спросите. Это Виндзорский замок. Мы посетим его на обратном пути. Правда, отсюда он очень красив? Но большая часть его была построена в эпоху Упадка. Мы не срыли этих зданий, раз они уж тут стояли, как и здания Навозного рынка. Вы, конечно, знаете, что это был дворец, резиденция наших средневековых королей. А впоследствии он служил для той же цели парламентским буржуазным лжекоролям, как их называет мой старый предок.

— Да, — сказал я, — все это мне известно. А для чего он служит в настоящее время?

— В замке живет много народу, — сказал Дик. — Несмотря на все недостатки, это по своему положению очень приятное место. Там, между прочим, находится хорошо устроенный склад разнообразных предметов старины, которые сочли нужным сохранить, — музей, как назвали бы его в те вам хорошо знакомые времена.

При этих последних словах я опустил весла в воду и налег на них так, словно спасался от тех времен, которые были мне «хорошо знакомы». И вскоре мы уже плыли вдоль берегов Мейденхеда, которые когда-то были застроены безвкусными буржуазными особняками, а теперь выглядели так же приветливо и весело, как берега верхних плесов. Проходили утренние часы великолепного летнего дня, одного из тех дней-жемчужин, которые, будь они чаще на наших островах, бесспорно, сделали бы наш климат превосходным. Легкий ветерок тянул с запада. Маленькие облачка, набежавшие во время нашего завтрака, казалось, поднимались все выше и выше в небо, и, несмотря на жаркое солнце, мы не жаждали дождя, как, впрочем, и не боялись его. Хоть солнце и припекало, в воздухе все же чувствовалась свежесть, которая заставляла нас мечтать о послеобеденном отдыхе вблизи цветущих полей, под тенью дерев. Даже человек, обремененный тяжелыми заботами, не мог бы не ощущать себя счастливым в это утро, и нужно сказать, что какие бы тревоги ни крылись под внешней безмятежностью всего окружающего, мы их на нашем пути не замечали.

Мы проплыли мимо лугов, где шел сенокос. Но Дик и особенно  Клара  так  торопились  к  нашему  празднеству  в верховье реки, что не позволили мне долго разговаривать с косарями. Я отметил только, что люди в полях были сильные и красивые, как мужчины, так и женщины. По-видимому, нарочно для работы они в оделись в легкие светлые костюмы, украшенные, однако, богатой вышивкой.

Как в этот день, так и накануне мимо нас проходило вверх и вниз много разных судов. Большинство составляли гребные лодки вроде нашей или парусные, какими пользуются в верховье Темзы. Часто нам попадались баржи, груженные сеном или иной сельской продукцией, а также кирпичом, лесом и другими материалами. Они шли своим путем без какой бы то ни было видимой тяги. На корме сидел рулевой, болтая с приятелем. Заметив, что я пристально разглядываю такую баржу, Дик сказал:

— Это самоходная баржа: на воде так же легко управлять двигателем, как и на суше.

Я отлично понял, что эти «самоходные баржи» заменили наши старые паровые, но поостерегся расспрашивать о них, так как знал, что мне не понять их устройства и я только выдам себя или окажусь в затруднительном положении, из которого не сумею выпутаться.

— Да, конечно, я понимаю, — бодро произнес я.

Мы сошли на берег в Бишеме{48} , где сохранились развалины старого аббатства и примыкающий к ним дом елизаветинской эпохи, который заботливо сохраняли сменявшиеся в нем жильцы. В этот день почти все местные жители работали в поле. Мы видели только двух стариков и одного человека помоложе, оставшегося дома ради какой-то литературной работы, которой, боюсь, мы сильно помешали. Но мне кажется, что этот прилежный человек не досадовал на наше вторжение. Он радушно уговаривал нас посидеть подольше, и нам удалось уйти от него лишь с наступлением вечера.

Впрочем, мы на это не досадовали. Ночи стояли светлые, Дик на веслах был совершенно неутомим, и мы быстро подвигались вперед. Заходящее солнце ярко осветило развалины старинного здания у Медменхема, возле которого высилось другое — огромное и неуклюжее. Дик сказал нам, что этот дом очень удобен для жилья. Среди живописных лугов на противоположном берегу тоже виднелись дома. По-видимому, красота Харли побуждала людей строиться и жить здесь. При последних лучах солнца мы увидели Хенли, мало изменившийся с тех пор, как я его помнил. Когда мы проезжали по очаровательным изгибам реки у Уоргрейва и Шиплейка, дневной свет окончательно погас, но за спиной у нас к этому времени взошла луна.