В небе Ленинграда - Александр Новиков

Журавлев послал на задание два экипажа ДБ-3. Ведущим был капитан Василий Алексеевич Гречишников. Погода была мерзкая - валил мокрый снег, сплошная плотная облачность прижимала самолеты почти к самой земле. И все же Гречишников вышел точно на цель. По дороге от Грузино на Будогощь тянулась огромная вражеская колонна - мотопехота, артиллерия, танки.

Едва ДБ-3 приблизились к цели, как на земле засверкали выстрелы автоматических зенитных установок. Гречишников отбомбился первым. Но на выходе с боевого курса в бензобаки самолета попали вражеские снаряды. Машина мгновенно вспыхнула. Гречишников мог бы протянуть еще несколько километров и посадить самолет где-нибудь возле леса. Правда, был риск, что ДБ-3 взорвется в воздухе. Однако Василий Алексеевич поступил иначе. Экипаж второго ДБ-3 вдруг увидел, как ведущий подвернул самолет в сторону колонны и резко повел его вниз. Через несколько секунд в гуще вражеских войск раздался сильный взрыв и взметнулось пламя. Так погибли капитан Гречишников и члены его экипажастарший лейтенант Александр Власов, лейтенант Матвей Семенков и краснофлотец Николай Бураков. Но Родина не забыла героев. В мае 1968 г. в поселке Грузино в честь летчиков-балтийцев был сооружен обелиск.

С каждым днем обстановка на юго-западе и юге от Ленинграда осложнялась. 10 августа после полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки началось наступление гитлеровцев на Лугу и Новгород. Войска Лужского сектора, опираясь на подготовленные рубежи, отразили все атаки частей 56-го моторизованного корпуса и заставили немцев приостановить здесь наступление. Тогда противник усилил давление в Восточном секторе{136}. На новгородском направлении стал действовать весь 8-й авиакорпус ближнего боя генерала Рихтгофена. Двое суток 48-я армия сдерживала натиск врага, но сил у нее оказалось недостаточно, и она стала отходить по железной дороге к станции Батецкой и по шоссе к Новгороду.

11 августа на Карельском перешейке двинулась в наступление вся Юго-Восточная армия финнов. Усилился нажим врага на свирско-петрозаводском направлении. На Ленинград шло мощное одновременное наступление со всех сторон. Начались самые трудные дни в жизни защитников Ленинграда. Не затихая ни на сутки, ожесточенные бои на южных и юго-западных подступах к городу длились почти до конца сентября - до окончательной стабилизации линии фронта.

Сейчас, обращаясь к минувшему, я только диву даюсь, как в такой обстановке мы, авиаторы, выходили из положения! Удары сыпались на нас со всех сторон. Порой мы не знали, где в первую очередь отражать их, куда прежде всего нацеливать авиацию. Всюду, особенно на юго-западе от Ленинграда, положение наших войск было опасным и трудным.

К исходу 11 августа в Кингисеппском секторе немцы овладели селом Устье и вышли в район Яблониц и Брюховиц. Сами по себе эти населенные пункты ничего не значили. То были обычные деревни, стоявшие в окружении лесов и на далеко не бойком проселочном тракте. Но события тех дней приковали к ним наше внимание. Через Яблоницы и Брюховицы вражеские танки и мотопехота вырывались к железной дороге Ленинград - Нарва. Перерезав нашу основную транспортную коммуникацию на этом участке фронта и продвинувшись еще севернее и северо-западнее, гитлеровцы могли окружить и кингисеппскую, и нарвскую группы советских войск. С выходом из лесных районов на простор Копорского плато подвижные части противника обретали еще большую маневренность. Кроме того, двинувшись вдоль железной дороги к Гатчине, немцы могли выйти во фланг основного узла нашей обороны на юго-западе - Красногвардейского укрепленного района.

Опасность прорыва врага на Копорское плато была столь велика, что на несколько дней заслонила собой все другие наши беды и тревоги. Мы были вынуждены, несмотря на отход 48-й армии, не только оставить 2-ю бомбардировочную дивизию для действий в Кингисеппском секторе, но и перенацелить сюда главные силы 4-й авиадивизии, входившей в состав ВВС Северо-Западного фронта{137}.

Вечером 11 августа в разговоре по этому поводу с Поповым я посоветовал не ослаблять нашу авиацию, поддерживавшую войска 48-й армии, хотя южная группировка противника состояла в основном из пехотных дивизий и не имела танков. Как я узнал от Евстигнеева, на фронте пока не была обнаружена 8-я танковая дивизия немцев, та самая, которую мы основательно потрепали в июле во время нашего контрудара под Сольцами.

Неожиданный фланговый маневр 41-го моторизованного корпуса из 4-й танковой группы Гепнера в сторону Кингисеппа в июле был еще очень свеж в памяти, и в штабе фронта опасались, как бы нечто подобное гитлеровцы не предприняли и с неизвестно где находившейся 8-й танковой дивизией. Совсем не исключалась возможность ее внезапного появления под Новгородом. Этот путь был очень удобен для танков во всех отношениях - за Новгородом они выходили на отличное шоссе Москва - Ленинград, где у нас не было оборонительных рубежей, и могли почти беспрепятственно двигаться на Чудово и далее по тому же шоссе в сторону Ленинграда. Подобные действия врага поставили бы наши войска в очень трудное положение, так как противопоставить там что-либо равноценное отдохнувшей, пополненной техникой и людьми целой танковой дивизии противника мы ничего не могли. В такой возможной ситуации вся надежда, была на авиацию. Штурмовые удары с воздуха по танкам, что у нас получалось очень неплохо, конечно же, весьма выручили бы наши войска.

О возможности скрытного маневра 8-й танковой дивизии свидетельствовал и такой факт. Когда полевые части южной группировки противника вышли на дорогу Шимск - Новгород, вражеские истребители так оседлали все подступы к ней, что наша воздушная разведка никак не могла проникнуть в этот район. Я высказал свои соображения командующему фронтом.

- Все это так,- ответил Попов,- но главная для нас сейчас опасность - на гатчинском направлении, там и действуйте основными силами авиации. Новгород далеко, а Гатчина под боком. Кроме того, вы сами же сообщили, что к нам прибывает 8-я истребительная авиадивизия. Ее и используем под Новгородом.

Я заметил, что пока прибыл только один полк, и тот в сокращенном составе{138}, что дивизию тотчас не введешь в бой - летчики прежде должны изучить районы боевых действия, а на это требуется время. Так оно и получилось. Из-за полного незнания местности экипажами мы не смогли сразу использовать 8-ю иад для действий над линией фронта и поставили ее для охраны коммуникаций, тыловых объектов и Ленинграда. Лишь на исходе второй декады августа начали вводить ее в бой поэскадрильно.

- Все равно какой-то авиационный резерв у нас есть,- сказал Маркиан Михайлович. Он помолчал, думая о чем-то своем, и добавил: - Ставка уже приняла меры, чтобы сковать немцев на новгородском направлении. Завтра две армии нашего соседа нанесут контрудар из района Старой Руссы. Не знаю, насколько этот удар подготовлен и достаточно ли у нас сил, но свое воздействие на положение под Новгородом он окажет. Подождем, что покажут события, а там сориентируемся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});